Отправляясь на перехват вражеских кораблей, адмирал приказал вооружить переделанные под гидропланы «Ильи Муромцы» небольшими кумулятивными торпедами. Это были новые образцы вооружения, изготовленные в специальных лабораториях в малом количестве. Полигонные испытания показали высокую эффективность нового оружия в борьбе с корабельной броней, но никто не мог сказать, как они проявят себя в бою. Беренс безоговорочно верил в гидропланы и новые торпеды и потому, не побоялся пойти на конфликт с командующим Балтфлота смело, ставя на кон свою карьеру и репутацию.
Зная из перехваченных сообщений немцев о низкой боеспособности «Байера», адмирал определил главную цель атаки торпедоносцев «Макензен». Этот новенький линейный крейсер мог существенно усилить огневую мощь группировки германских линкоров в любом сражении, с любым противником.
На крейсере имелось несколько зенитных пулеметов, способных отбить воздушную атаку русских самолетов, но за ними находились молодые моряки, полностью лишенные какого-либо боевого опыта. Именно на это, а так же на высокое мастерство своих торпедоносцев и делал ставку Беренс в этом бою.
Проплывая почти над самой кромкой моря, русские гидропланы быстро приближались к «Макензену» со стороны его правого борта. Первым в атаку на врага шел опытный асс морской авиации, штабс-капитан Роговцев. Его «Ильи Муромца» отвлек на себя внимание почти всех пулеметных установок корабля, разом открывших огонь едва только гидроплан начал сближение с крейсером. Не обращая внимания на тянущиеся к нему смертельные нити пулеметных трасс, Роговцев упрямо вел свой самолет к цели и, выйдя в точку атаки, сбросил два маленьких гостинца.
Освободившись от оков держателя, тупоносые хищницы резво метнулись к своей добыче, игриво вспенивая, белые барашки на темно-зеленых просторах моря. Подвергнувшись атаке русского торпедоносца, германский крейсер не смог уклониться от столкновения и вскоре, два глухих взрыва с интервалом в несколько секунд, погремели в его носовой части. «Макензен» заметно качнуло, но он продолжил плавание, как ни в чем не бывало.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что результаты попадания торпед не очень страшны кораблю. Он только чуть сбавил ход, но это был вид со стороны. Внутри крейсера, в районе пороховых арсеналов носовых башен бушевали два сильных пожара, вызванные кумулятивными взрывами русских торпед. Моряки мужественно сражались с огнем, но темп распространения огня был очень высоким, и вчерашним курсантам приходилось прикладывать все свои усилия и умения, чтобы сдержать пожар.
В тот самый момент, когда Роговцев сбросил торпеды, одна из пулеметных очередей противника повредила правый мотор гидроплана. Возник пожар, и струйка черного дыма вырывалась из поврежденного двигателя под радостные крики немецких пулеметчиков. С удвоенной силой и энергией принялись они строчить из пулеметов вслед уходящему бомбардировщику, стремясь, во чтобы-то ни стало добить поврежденный аэроплан русских.
Вражеские пули нещадно кромсали тело воздушного исполина медленно уходящего прочь от атакованного крейсера. От их попадания трещал хвост, фюзеляж, крылья, но гидроплан держался. Выжимая все силы из неповрежденных моторов, удерживая самолет от ежеминутного сваливания, Роговцев сумел дотянуть до «Республики» и благополучно сесть на воду.
Воспользовавшись тем, что главное внимание неприятеля было приковано к бомбардировщику штабс-капитана, второй русский бомбардировщик под управлением поручика Каратаева смог приблизился к «Макензену» без особых усилий. Преодолев слабый заградительный огонь крейсера, русский летчик прорвался к его корме и атаковал корабль.
Выходя на угол атаки, молодой летчик заметно волновался и потому допустил определенную погрешность. В результате этого одна из сброшенных торпед угодила прямо под винты крейсера и была отброшена в сторону могучей волной. Однако второй смертоносный гостинце русского пилота с лихвой окупил этот досадный промах. Ударившись о бронированный борт корабля, кумулятивная торпеда прожгла его насквозь и вызвала пожар вблизи топливных цистерн крейсера.
На беду немецких моряков, в месте попадания торпеды почти никого не было и потому, огонь беспрепятственно распространялся внутри корабля. Смертельный отсчет времени для немецкого крейсера начался.
Между тем ничего не подозревавший о нависшей угрозе «Макензен» уверенно вел бой с «Бородино». Комендоры орудийных башен уже пристрелялись к русскому крейсеру и вскоре добились прямого попадания. В районе передней трубы вспыхнула яркая вспышка огня, сразу сменившаяся черный столб дыма от вспыхнувшего на борту русского корабля пожара.
Сразу же за этим последовали падения германских снарядов вблизи носа «Бородино» и его левого борта. Следящие за кораблем противника немецкие дальномерщики с замиранием сердца ожидали нового попадания по вражескому кораблю, однако их надеждам было не суждено сбыться. В самый разгар сражения, неожиданно рванул сам «Макензен». Это огонь добрался до топливных цистерн крейсера.
Огромный столб рыжего огня, вырвавшийся из могучего тела корабля, играючи разорвал его стальные бока на две неровные части. Словно сделанная из картона, массивного корма крейсера была безжалостно оторвана и отброшена в сторону. Несколько невыносимо долгих секунд обезображенный взрывом красавец «Макензена» еще держался наплаву, а затем стремительно затонул.
Столь неожиданная и быстрая гибель огромного корабля, смело сражавшегося с врагом, самым пагубным образом подействовал на экипаж «Байера». Моментально в сердцах и душах людей придавленный до этого момента офицерами и кондукторами страх за свою жизнь вспыхнул с новой силой. Необходимо отметить, что во флотских казармах Данцига, давно работала подпольная ячейка социал-демократического «Союза Спартака», главная деятельность которой было революционная агитация матросов и солдат гарнизона. Таким образом, германская империя пожинала горькие плоды деятельности господина Парвуса.
Среди матросов и унтер-офицеров, находившихся на борту «Байера» было немало тайных членов «Спартака» и им сочувствующих. Они давно обсуждали идею поднятия восстания на одном из кораблей флот, но, как правило, дальше разговоров это дело не шло. Возможно, что этот выход в море так же не подвиг спартаковцев на активные действия, если бы не стечение ряда обстоятельств.
Во-первых, это была ужасная гибель «Макензена», нового, хорошо вооруженного корабля «Кайзерлихе Марине». Во-вторых, из старого экипажа «Байера» на борту линкора на данный момент находилось всего три человека. Все остальные члены экипажа были новенькими еще не успевшие познакомиться друг с другом людьми. Большинство офицеров корабля были призваны из запаса, и придерживалось старой методы, по которой каждое неповиновение матросов строго наказывалось. Именно это послужило той малой искрой, которая привела к огромному взрыву.
Командир носовой башни, обер-лейтенант Книс, был очень недоволен действиями своих комендоров, а в особенности наводчика Фитхе, чьи действия очень плохо влияли на стрельбу по линкору «Петропавловск». Снаряды, выпущенные из орудия носовой башни, летели в сторону противника с большим отклонением, что очень нервировало Книса. Вначале он ограничивался руганью и чувствительными ударами в спину нерадивых подчиненных, а затем стал назначать им наказания в виде дисциплинарных взысканий. При этом офицер требовал, что бы провинившиеся матросы отвечали ему согласно уставу; называя себя и вид взысканий наложенных на них Книсом.
С каждым неудачным выстрелом обстановка в башне только накалялась все больше и больше. К несчастью для офицера среди орудийного расчета было двое спартаковцев что, в конце концов, и сыграло свою трагическую роль. Когда матросы услышали известие о гибели «Макензена», они сильно встревожились, чем вызвали сильный гнев обер-лейтенанта. Схватив свою кожаную плетку, он стал бить ею Фитхе, чей испуг был слишком виден на его искореженном страхе лице.
Несчастный матрос взвизгнул от боли и, прикрывая голову руками, присел на пол башни. Вошедший в раж офицер, принялся лупцевать несчастного матроса, рассекая плеткой до крови кожу его рук и головы. Конец экзекуции положил другой спартаковец матрос Битнер, чей сильный удар молотком по затылку офицера навсегда успокоил его буйный нрав.
Книс рухнул на пол как подкошенный, и вокруг его головы моментально растеклась темная лужа крови. Битнер еще вертел в руках окровавленный молоток, а радостный своему избавлению Фитхе с радостным криком бросился благодарить своего товарища за избавление от притеснения сатрапа. Кондуктор Хайнц пытался протестовать против столь дикого поведения, но разгоряченный своим геройством Битнер не раздумывая, взмахнул молотком и поборник империализма сполз на стенке башни с разбитой головой.
