Гоша плечами. — Ты мне-то не рассказывай. Улики состряпай и вперед.
Я замотал головой.
— Не, я так не могу. Тут что-то хитрое придумать надо, чтобы его выманить.
Звяк! На пол упала бутылка, которую подошедший официант неуклюже смел со стола локтем. Осколки щекотнули брызгами по ногам, хорошо хоть пустая была, и не придется вино от брюк отстирывать.
— Ты что, криворукий? — впился в него взглядом Гоша. — Глаза-то разуй!
— Простите, — проблеял официант и, опустившись на колено, принялся собирать осколки на поднос. — Я сейчас все уберу.
— Да встань ты! — поморщился Гоша. — Возьми веник. Не ползай на коленях, чай не перед барином извиняешься.
— Да, да, я сейчас принесу веник, — официант смылся.
— Во! — кивнул Гоша. — Давай я щас его при всех погромче отчехвощу и прилюдно выгоню. А наутро вы его труп найдете без головы или руки, ну или без чего-нибудь еще, как сам решишь. Свидетели есть, что я на него обозлился, мотив, стало быть, тоже у меня имеется. Вы меня — в КПЗ на двое суток. Как подозреваемого, и припишете маньячные дела. Настоящий убийца обидится и проявит себя.
— Да, но есть небольшая проблемка, — улыбнулся я. — Людей и официантов нельзя убивать. Ты забыл? Это тебе не ход в шахматах.
Гоша даже засмеялся.
— Так я ж не по-настоящему. Этот оболтус криворукий — мой родственничек дальний. По блату здесь держится, я его спрячу и велю носа не казать. А ты по сводкам пустишь, что, мол, труп обнаружен гражданина Рогова, двадцати пяти лет от роду. Мои ребята тоже слухи понесут. Прессу бы еще припрячь, но у нас цензура не пропустит дела такие, мясницкие, освещать на публику. Но и так хватит сводки и сарафанного радио, чтобы кипишу на весь город навести.
Кажется, Гоше вся эта задумка очень нравилась. Как старый актер, он хотел снова выйти под огни рампы.
— А потом что? — размышлял я.
— А потом ты меня отпустишь, типа, под подписку, мол, доказательств пока мало для обвинения собрал.
— И?
— Ну, тут два варианта. Либо маньяк затихарится, чтобы на меня все скинуть, либо сам выйдет на меня, чтобы убрать.
Я опешил.
— Зачем ему тебя убирать? Маньяк — не киллер, он жертв убивает по веянию своей черной душонки, а не по расчету.
— Как зачем? Чтобы славу свою отвоевать. Ведь если он будет дальше убивать, то наверняка молва уже все последующие убийства будет мне приписывать, по-накатанной, так сказать. А так, меня уберет — и дальше можно кровожадное восхождение совершать.
— Идея интересная, — я задумчиво вертел в руке пустой бокал. — Только есть одно но. Одно, но большое. Если он вообще, в принципе, больше не собирался никого убивать? Или испугается и на дно заляжет, подумает, что лучший вариант — это свалить вину на другого. То есть на тебя.
— Не заляжет, — замотал головой Гоша. — Судя по изуверствам, которые он с трупами жертв проделывает, это настоящий псих. Я думаю, что такой никогда не остановится. Никогда, даже если захочет.
Умел, однако, Гоша разговор так повернуть, чтоб спорить с ним не то что бесполезно стало, а вовсе расхотелось. Я только кивнул:
— Ты прав, я подумаю над твоим щедрым предложением. Я, знаешь, не один решаю.
— А что тут думать? Вон криворукий уже возвращается, давай я ему щас прилюдно втыка дам и взашей выгоню. А?
— Нет, надо будет поискать другого кандидата на «труп», сам же говоришь, что родственник. Не поверят, что ты его убил. Тем более, у тебя репутация совсем не убийцы.
— Ну, как знаешь, — улыбнулся Гоша. — Если что, только маякни.
— И охота тебе двое суток в КПЗ торчать?
Я всё-таки решил выяснить, что стоит за его внезапным энтузиазмом. Когда мы с ним раньше работали вместе, всё было понятно — он искал убийцу родной дочери. Ну а сейчас какие мотивы?
Гоша, как ни странно, отмалчиваться не стал:
— Эх… Жизнь жестянка. Скучно, Курсант, как-то жить стало, понимаешь. Каждый день одно и то же, а так хоть городу помогу от Мясника вашего избавиться. Ну и тебе медальку заработаем. Что бокал вертишь? Ставь на стол, еще плесну винца. Давай, за наш успех.
— Давай… — хмыкнул я.
Ну, даёт Гоша Индия.
К нам подошел сухопарый субъект в черном, как плащ Дракулы, костюме. Даже землистой мордой и впалыми щеками на вампира похож. Возраста неопределенного, уже не мальчик, но еще без седины. Покосился на меня, наклонился к Гоше и стал что-то шептать на ухо.
Несмотря на шум-гам от посетителей, я расслышал обрывочные фразы: «… мент… гнать надо… нельзя доверять».
Гоша поморщился и отмахнулся от «Дракулы», что-то ему ответил, и тот снова недобро глянул на меня немигающим змеиным взглядом. Нехотя кивнул Гоше в ответ и удалился, сверкнув напоследок татуировкой на тыльной стороне ладони. Восходящее солнце с тремя лучами. На воровском языке такая татуха означает три ходки.
— Это что за гробовщик? — усмехнулся я, когда тот скрылся за колонной.
— Да помощник мой новый, Сава, — Гоша откинулся на спинку диванчика.
— Судя по всему, я ему не очень нравлюсь.
— Да не обращай внимания, не любит он вашего брата.
— Это понятно, — кивнул я. — Три раза отбывал.
— Все-то ты заметишь, — приподнял аккуратно подстриженную бровь Гоша. — Тут не только это, у него отец полгода назад при пожаре погиб. Дотла почти сгорел. Вот он до сих пор сам не свой, ходит как сыч. Мрачный и всем недовольный. За тебя мне предъявлял, мол, менты не кореша нам, но это мне решать — с кем корешиться.
Последние слова он произнес с ударением, как будто я из-за этой сцены мог усомниться в его авторитете.
Мы еще посидели немного с Гошей. Поболтали за жизнь, после тепло распрощались, и я вышел из ресторана. Благо идти недалеко, моя гостиница и ресторан в одном здании.
Гостиничный коридор отсвечивал потертой красной дорожкой. Тусклые лампы с трудом теснили полумрак по стенам. Спиной я почувствовал на себе взгляд. Наклонился, будто подтянуть шнурки, и боковым зрением уловил сзади силуэт, который тут же нырнул в боковое ответвление коридора.
Маркс твою Энгельс! За мной хвост, что ли? Я прошел мимо своего номера, даже не взглянув на его дверь, и вышел на общий балкон. Этаж всего лишь второй. Перемахнул через ограждение и спустился по водосточной трубе. Обежал здание, заскочил в холл и поспешил снова на свой этаж, но по лестнице.
Администратор хлопала на меня удивленными глазами, наблюдая, как я вхожу второй раз за минуту. Протерла очки, тряхнула головой и снова уткнулась в газету, убедив себя, что ей это показалось. Это она еще фильмов вроде «Матрицы» не видела.
Пулей взлетел на второй этаж и притаился в проеме для пожарного рукава.
Кто-то мягко ступал по дорожке. Когда звук почти поравнялся с моим укрытием, я шагнул вперед. В меня чуть не врезался «Дракула». Он ошарашено застыл, будто увидел призрак.
— Вы к кому, гражданин? — в моем голосе скрипнул металл.
Сава быстро скрыл недоумение, нагнав на морду хмурое безразличие.
— Не твое дело, — буркнул он и попытался протиснуться в сторону лестничного пролета.
Но я встал у него на пути и перегородил проход.
— Документики предъявим, — а сам показал свое удостоверение, не разворачивая.
— Ты что, мент? Ты же только что меня видел в ресторане. С Гошей.
— Не припомню… — процедил я, прищурившись.
— Нажрался, что ли? — принялся тот в открытую нарываться. — Отойди с дороги.
— Нехорошо так с властями разговаривать, — холодно улыбнулся я.
— Да пошел ты…
Бам! Я зарядил кулаком «вампиру» в солнышко. Тот, выкатив глаза, с хрипом выдохнул и согнулся в три погибели.
— Ссука-а, — прошипел он. — За что?
— Что ты сказал? Не слышу…
— Что за беспредел, мент?
— Это еще не беспредел, — хмыкнул я и, завернув ему руку за спину, припечатал мордой к стене. Придавил, не выпуская из загиба руку, ногами разметал его «заготовки» пошире в стороны, поставил стопу изнутри к его стопе, а свободной рукой обшарил его карманы, похлопал по другим местам, где могло быть спрятано оружие. Но ничего не нашел.
— Зачем следил за мной? — сдавил я руку на излом в суставе.
— А-а, — простонал задержанный.
Я ослабил хватку:
— Слушаю внимательно…
— Ты что, мент? Не следил я! Мимо проходил. А-а! Отпусти, руку сломаешь!
— Куда это ты шел, что мимо проходил? Магазинов и прочих киосков здесь не имеется.
— Да бабенка тут поселилась, в ресторане познакомился, теперь захаживаю к ней. Это что? Запрещено?
— Покажи ее номер.
