сестра Ипполита Хворостова, который заседал в Большом Совете. Но это, я думаю, вы и так знаете, — она позволила себе легкую улыбку, а я с трудом проглотил ком в горле. Приехали!
— Присаживайтесь, прошу, — мадам с хищным лицом указала нам на единственное кресло возле камина. — Ох... — она хлопнула себя по лбу, а потом громко крикнула: — еще стульев! — и через минуту рослые мужики с двустволками организовали нам дополнительные сидячие места. Вполне удобные.
Обе дамы также сели напротив нас, приняв одинаковые позы. Но если Ира по-прежнему смотрелась уверенно, ее мать показалась мне немного растерянной. Загадок от их поведения меньше не стало, но похоже, что требовалось кое-какое время, чтобы начать беседу.
Пока они обе собирались с мыслями, Быков осматривал гостиную с высокими потолками, хорошо освещенную и приведенную в полный порядок — раз даже стульев не хватало. Я же удивлялся, как при таком сходстве матери и дочери, обе они не были похожи на Хворостова из Большого Совета, который одной приходился братом, а другой — дядей. Разве что двоюродным?
— Простите, — начал я первым, — ваш брат...
— Не говорите, что тоже поверили в написанное в газетах! — женщина быстро изменилась в лице. — Все, что там говорят — ложь! До последнего слова! Ипполит никогда таким не был!
Опять Ипполиту не повезло, подумал я. Но теперь мне срочно требовалось ознакомиться с местной прессой, потому что ляпну что-нибудь не подумав — и раздую еще один большой скандал. Чертово дворянство.
— Охотно верю, потому что не был с ним знаком лично, а газеты действительно часто искажают правду, — поддакнул я, решив потянуть время. — Но, видите ли, мы с моим другом целый день провели в пути. Поэтому я не видел последних газет. И, чтобы ознакомиться с противоположной точкой зрения относительно вашего брата...
— Кончайте юлить! — выкрикнула Евлампия и, пошарив рукой на столике неподалеку, скомкала и швырнула в меня шуршащие листы. — Читайте!
В руках у меня оказалась столичная газета, в которой ситуации с Хворостовым отвели даже не первую полосу. В заметке ни слова не говорилось о заговорах или связи с Сергеем Николаевичем. Кратко и без излишеств автор указывал на то, что Ипполит своим поведением, действиями и образом мыслей дискредитировал не только себя и свою работу в совете, но еще и всю семью и дворянство губернии в целом.
«Не предстало достопочтенному человеку, который вот уже пять лет успешно ратовал за свою губернию в Большом Совете, вести себя столь низко и участвовать в беседах столь неприличных, что их и упоминать на страницах сей газеты не положено». Так завершался материал, посвященный Хворостову.
— Собственно... — начал я и тут же замолчал.
— И чего ты им скажешь? — спросил Быков, читавший ту же самую заметку через мое плечо.
— Узнали противоположную точку зрения? — поинтересовалась Ира.
— Какая-то она совсем нечеткая, — ответил я. — Но это все равно не объясняет ситуации вокруг нас. Мы приехали в Вельск, и, как только вышли из вагона, сразу же начались неприятности.
— Вы, должно быть, про тех троих, что были на вокзале? — натянуто улыбнулась Евлампия. — Это точно не наши люди — вот все, что я могу про них сказать. У нас в последний год много всякого сброда по городу шастает. Советую вам быть осторожнее.
— Куда уж, — ответил я, повернувшись в сторону мужика с двустволкой.
— У нас вам ничего не грозит, — миролюбиво произнесла Ира.
— По крайней мере, не в вашем автомобиле, — Быков, поморщившись, потер ребра.
— Советовать вы нам можете все, что угодно. Но почему-то мы сидим сейчас здесь, тогда как наши вещи остались в гостинице, — сказал я. — Требую объяснений, потому что ваша дочь ничего не сообщила. Что здесь происходит? И не надо играть в те же игры, что и она! — я повысил громкость и услышал, что мужик с двустволкой сзади пошевелился.
— Хорошо, давайте проясним, — Евлампия сделала успокаивающий жест. — Мы ждем императорского посланника за приглашением занять место в Большом Совете. Очевидно, что это вы.
— Очевидно? — удивился я. — Я нигде не показывал документов, и о моем приезде не писали в газетах, — я ткнул пальцем в исписанный мелким шрифтом лист. — Точно так же некому было сообщать вам — официально во всяком случае — о моем приезде.
— Не подумала бы даже, что вы, несмотря на свой юный возраст, окажетесь так несведущи в политических делах, — горько усмехнулась Евлампия. — Воистину Империя гибнет, если к нам посылают таких людей, как вы!
— Маман! — Ира возмутилась, но по ее виду сложно было понять, притворно или действительно. — Это — наши гости, а ты их оскорбляешь.
— Гости, — фыркнул Алан. — Скорее уж пленники.
— Давай не будем злить вооруженных людей, — шепнул я сыщику, а потом произнес, уже громче: — отсутствие опыта еще не значит, что вы можете так со мной разговаривать, — на это Быков фыркнул еще громче. — Предположим, — продолжил я, не обращая на него внимания, — что это действительно так очевидно. А я, в силу неопытности, этого не вижу. Да, я императорский посланник. Но не к вам.
У обеих женщин моментально опустились руки. Если бы кто из них держал чашку, та бы зрелищно рухнула на идеально гладкий, тщательно выкрашенный пол.
— Как так — не к нам?! — Евлампия нахмурилась, отчего стала еще больше похожей на коршуна. Сзади меня снова пошевелился мужик с двустволкой, но на этот раз никаких успокаивающих жестов не было.
— Маман, — Ира потянулась к матери, но та отдернула руку и сделала шаг в мою сторону:
— Уж не намекаете ли вы, юноша, что вы приехали к этому выскочке Новикову?!
— Я не намекаю, — широко улыбнулся я, радуясь тому, что можно уколоть эту даму, — а говорю прямо: я приехал к графу Новикову.
Хворостова замерла в нескольких сантиметрах от кончика моего носа. Я видел, как она задрожала в ярости от моих слов, но сделать ничего не могла.
— Мы могли бы договориться, — прошипела она. — Будь вы хоть каплю сговорчивее.
— Я не намерен с вами договариваться, — я покачал
