носом, словно поросеночек средних размеров. Даже жалко стало будить.
В губки так в губки. Чтобы не заорала спросонья.
– Борька? Ты? Ты как. Ты почему. Тебя никто не видел? Погоди. Я тебя не ждала, даже душ сегодня не приняла.
– Найдется местечко рядом? Пустишь погреться?
– Иди сюда, дурачок. Ведь убиться мог. Иди сюда, мой сладкий.
И весь вечер и половину белеющей ночи мы бесили жужжащих за окном комаров. Мы переиграли все возможные игры, и под конец моя взрослая любовница стала почти такой же опытной, как и её пионер-притворяшка. Одно только не стали делать, но это и вообще на любителя. Сладко любить в белую ночь. Спасибо тебе, адронный коллайдер, за странную, страшную шутку.
Я оставил её спящей и вполне довольной. В моей комнате тоже было тихо. Пацаны спали. Им этот вздор, все эти любови и радости любви пока совершенно не нужны. И они тоже правы. Успею ли доспать, только успел подумать. И провалился в сон.
“Подъём, подъём. Кто спит, того убьем.”
Убивайте, сволочи. Не встану.
Но меня облили водой из графина. И пришлось вставать. Да и нельзя подводить своего пионервожатого. Использовать свое привилегированное положение в личных целях некрасиво. Не по-мужски это.
Мы опять бежали на всё тот же завтрак со всё той же манной кашей. И слушали нотации чем-то обозленного директора. Он, похоже, еще больше растолстел и злобился на весь белый свет.
– Пойдем пацаны репетировать наш концертный номер. Придется попотеть. Прогоним весь номер раз пять, шесть. Где же наша Галка?
Она прибежала и стала показывать нам платье. По мне так ничего особенного, но для нашего номера самое то. Сначала я прогулялся кой-куда и выяснил состояние здоровья еще пары тройки предполагаемых участников выступления. Все были готовы и никто не помер. Главный реквизит нашего номера я отыскал в кладовке. Пылился там, заваленный грудой мусора. Мы достали беднягу отмыли дочиста и поместили в комнату для участников концерта. Музыкальный аккомпанемент я взял из старого кинофильма “Господин 420” о веселом и беззаботном Радже Капуре.
Прогоняли мы без малого до обеда. Мои пацаны под занавес взвыли и сказали, что в следующий раз, чтоб они сунулись, да ни в жизнь. Но, тем не менее, форма была готова. Содержание я собирался обеспечить уже на концерте. Вера появилась только мельком. Усталая и чем-то недовольная. Не стала интересоваться подробностями нашего выступления, только покачала головой и ушла. Что-то произошло, не иначе.
Я ушел прямо из кладовой пионерлагеря. Неизъяснимая тяга к съестному бросила меня во льды нашего тайника. Там было без изменений, банки лежали присыпанные снежком. Следы лап какого-то некрупного зверя вокруг моего клада меня не смутили. Вскрыть и съесть мой зверек ничего не мог. Баночка мясных консервов и баночка поменьше, паштет из печени финского гуся. Новые подвиги посильны моему сытому желудку. Новый порыв страсти влечет меня к моей тайной подруге. Но чёрта Верка сегодня такая злая?
И в обед мне не удалось побеседовать со своею любовницей. Впрочем, вполне недурной фаршированный перец со смесью риса и мяса улучшил моё настроение. Получается, что с двумя обедами я могу жить. Неплохо жить и не умирать от голода…
– А наш-то козел к Верке клеился. Вчера она ему не дала. Так он сегодня от злобы лопается.
– Ой, бабы, что у нас за директор.
Они зашумели водой, моя очередную порцию тарелок. А я отскочил от двери в кухню, словно обжегся кипятком. Впервые мне придется защищать свою любовницу. Одна из посудомоек, похоже, та, дальняя родственница моего соседа по комнате. Вторая незнакомая, но обе явно в курсе всей подпольной жизни пионерлагеря. Кипятка мне! Скорее мне кипятка!
Титан с горячей водой стоял в глубине помещения. Прежде всего, следует проверить местоположение нашего жеребчика.
В кабинете директора никого не было. Комната отдыха, предназначенная для почетных гостей и иностранных делегаций (бывали и такие), располагалась рядом с кабинетом. Оттуда звучал женский смех и довольный голос нашего борова. Нет, это не Верка говорит, не одна ли из официанток? Та молоденькая, смазливенькая. Кобелюга жирный. Разговор закончился, видимо лирико-эротическая часть была уже позади. Слегка растрепанная официанточка выглянула из комнаты, поправила волосы и, виляя задом, пошла к себе на кухню. Теперь или никогда, граф!
В эмалированное ведерко для помоев полился крутой кипяток. Наш ловелас сидел в кресле в одних трусах и отдыхал от подвигов любви. Одним махом вода хлынула на его причиндалы, ни капли не пролилось мимо. Какой истошный вопль боли разнесся по кабинету. Весь лагерь, кажется, слышал рёв смертельно раненого зверя. Похоже на Гамлета со Смоктуновским. Сейчас король получает шпагой в брюхо. Еще и ядовитой шпагой. Хана тебе импотент. В ближайшее время ты не мужчина.
Ведерко для мусора вернулось на свое место в уголке. Весь обслуживающий персонал сбежался на вопль погибающего руководителя. А я уже был далеко.
Я уже шел по лесной тропке. Просто так без дела шел. Хорошо-то как, гулять без дела. Мои друзья играют, наверное, сейчас в футбол. Но мне не хочется. Я один, я счастлив.
– Пойдем к реке Боря. Посидим на берегу.
Галя шла рядом со мной и улыбалась. Только что её не было и вот она тут как тут.
– Ты ж устала после репетиции.
– А что мы будем завтра показывать?
– Фокусы мы будем завтра показывать. Превращу тебя в лягушку, а потом в змею. Будешь по сцене ползать и шипеть.
– Дурак.
– Не без этого. Всем мы мальчишки дураки. За это вы нас и любите.
Одиночество не для моей Гальки. Она непременно превратит его в одиночество вдвоем. Озвучит. И окончательно приморит одиночество слезами и попытками лезть целоваться.
Мы сидели на берегу и целовались. У Гальки, кстати, получалось уже лучше.
– А от тебя женщиной пахнет!
Изрекла она с важным видом.
– А по мне так от меня молоком пахнет. Сегодня на полдник была ватрушка с кипяченым молоком.
– Ты слышал, как наш директор орал?
– Слышал. А чего он орал то?
– Обжегся. Кипяток на себя вылил и выл, как бешеный. Говорят, в больницу его увезли.
Надеюсь в хирургию, на ампутацию, прокомментировал я молча. Без члена он станет тише и скромнее. Где-то я что-то такое читал про турецких евнухов в гареме.
– Боренька, давай еще.
– Хватит Галенька. Нам еще на ужин идти.
– А ну его этот ужин. Еды там…!!! Съешь, а всё равно голодный.
