Ехали медленно. Дороги не ремонтировались годами и были в ужасном состоянии. Из-за проблем со спиной в гараже выбрали не бронированную, а обычную автомашину с самой мягкой подвеской, и шофёр лавировал на ней между выбоинами в асфальте, стараясь не причинять боль командующему.
Старая военная закалка сработала и на этот раз. Свирский успел свалить и прижать Оксану к сидению машины ещё до того, как он начал стрелять. Тот человек в широкой, чёрной куртке, который выхватил короткоствольный автомат.
Первая очередь прошла над ними. Генерал рванул дверь машины, другой рукой выдёргивая из кобуры пистолет, который никак не поддавался. Вторая очередь прошла по машине, когда он уже лежал на земле, снимая пистолет с предохранителя. Всё происходило как в замедленной съёмке. Свирский видел в нескольких шагах от себя человека в чёрном с автоматом, из дула которого вился дымок. Он поднимал оружие для следующей очереди, на этот раз в него. На лице был звериный оскал.
Генерал успел выстрелить первым. По той же старой военной привычке патрон всегда находился в стволе, и не пришлось терять время на передёргивание затвора. Пуля ударила человека в грудь и свалила на землю, но по щелчку Свирский понял, что на нападавшем был бронежилет. И ещё он услышал автоматную очередь позади себя.
«Он не один, — пронеслось в мозгу. — Где охранник?»
Он взглянул на машину. Часть тела и кровавые клочья вместо головы сержанта свешивались на землю из открытой передней двери.
Чёрный человек приподнялся и уже держал в руках автомат. Генерал выстрелил и по касательной попал в бронежилет, потом ещё раз. Человек хоть и пошатнулся, но не выпустил из рук оружие.
«Ноги!» — опять мелькнуло в мозгу.
Он два раза выстрелил и попал. Человек дико закричал и, наконец, выпустил из рук автомат, схватившись за ногу. Генерал сделал выдох, прицелился и выстрелил ему в голову. Вопль мгновенно прекратился.
Свирский впустил в лёгкие воздух, резко поднялся и выглянул из-за машины. Через стекло он увидел второго. Тот перезаряжал автомат и тоже увидел его. Генерал выстрел через стекло, но тот успел наклониться и спрятаться за машиной.
«Автомат», — сработало в мозгу.
Пригибаясь, он бросился к телу охранника. Оружие было в машине. Сержант не успел сделать ни одного выстрела. Свирский рванул на себя автомат, но ремень зацепился за что-то внутри. Отчаянно дёргая на себя оружие, он глядел, как из-за машины показался второй человек в чёрной куртке и поднимал своё оружие.
«Эх! Не успел!» — В отчаянии подумал он и услышал автоматную очередь.
Ухо привычно отметило: Калашников. Человека в чёрном отбросило, но автомата он не выпустил.
«В броник попал».
Второй нападавший лежал и ловил ртом воздух, подтягивая автомат на грудь. Ствол был направлен в сторону Свирского.
Он повернул голову внутрь автомашины. Там всё было в крови. Сзади прозвучали выстрелы.
«Опять АКМ».
Генерал сбросил ремень автомата с ручки скоростей, за которую он зацепился, и рванул оружие на себя, падая на землю. Ещё одна очередь, и пули взбили грязь вокруг лежащего человека.
«Кто же так стреляет!?»
А нападавший, не обращая внимания на летящие пули, уже целился в генерала. Свирский лёжа передёргивал затвор автомата, когда в сантиметре от его головы прошли две пули. И тут же очередь из Калашникова. Свирский резко приподнялся, направив ствол в сторону человека в чёрном, но понял, что стрелять уже не нужно. Тот лежал неподвижно в грязи, а там, где должна быть голова, вся земля была забрызгана чёрной жидкостью.
«Сколько их ещё?»
Выставив перед собой автомат, он выглянул из-за машины. К нему приближался босой мальчишка в трусах и в майке с Калашниковым в руках.
— Свои! Свои! — Отчаянно закричал он и в доказательство поднял вверх руки с автоматом.
Мальчишка был худой, долговязый и нескладный. Он застыл на месте с поднятым автоматом. У генерала подкосились ноги, и он тяжело сел, прислонившись к колесу машины. Мозг заволокло чёрным туманом, и очнулся он от голоса:
— Вы ранены, товарищ генерал?
Над ним склонился мальчишка в майке и с автоматом. По голове и телу бежали капли дождя. Зрелище было нелепым.
«Кто это? Откуда он взялся?»
Спрашивать не было сил.
«Оксана!»
Свирский резко рванулся. Мальчишка испуганно отскочил.
Через заднюю дверь он наклонился над ней, лежащей на полу салона.
— Всё. Закончилось. Вставай!
Он стал тянуть её, но она не реагировала.
— Ну, вставай же! Закончилось.
Его руки наткнулись на что-то липкое.
— Товарищ генерал!
Сбоку появилось лицо мальчишки.
— Помоги мне! — приказал Свирский.
— Товарищ генерал! Мёртвая она.
Он с ужасом взглянул на свои руки. Они были все в крови. Свирский распрямился, всё ещё не отрывая взгляда от рук, и его опять укрыла чернота.
Он не знал, сколько просидел возле машины. Когда окружающий мир, наконец, сфокусировался, он увидел перед собой мальчишку с автоматом, стоящего босиком в луже, и женщину, которая причитала, ощупывая его, как будто не верила собственным глазам.
— Колька! Колечка! Жив.
Она разревелась, сдёргивая с себя кофту и пытаясь укрыть ей мальчишку.
— Как же ты? Замёрзнешь!
— Подожди, мам! — отбивался парень.
В отдалении застыли какие-то фигуры мужчин и женщин.
«Что они здесь делают? Чего они ожидают?» — Пришла на ум ленивая мысль.
— Товарищ генерал! — опять возникло лицо мальчишки. — Нельзя вам тут. Пойдёмте к нам! Мы живём в этом подъезде. Пойдёмте! Вы не ранены. Я осмотрел. Нас учили. Ну, пойдёмте же! Мам! Помоги!
Они вдвоём помогли ему встать на ноги. Он не сопротивлялся.
«А как же она?»
Но они под руки уже вели его к подъезду. Ноги плохо слушались. Генерал взглянул на машину сопровождения. Стёкла осыпались от количества пуль, которая она получила. Из неё тоже не успели сделать ни одного выстрела в ответ.
Когда уже входили в квартиру на первом этаже, вдруг забухали сапоги и подъезде, и, тяжело дыша, появились военные с автоматами наперевес.
— Товарищ генерал! — козырнул один из них.
— Вот отсюда! — зарычал Свирский. — Обеспечьте охрану места происшествия! И вызовите транспорт!
Не дожидаясь ответа, тяжело прошёл внутрь квартиры. Женщина, хлопоча, провела его в малюсенькую ванную.
— Ой! Вы же весь в крови. Сейчас я воду включу. Слава богу, есть сегодня. И полотенце принесу.
Свирский опёрся руками на умывальник и взглянул на себя в зеркало. На него глядело измождённое лицо старика с пятном крови на щеке. Он не узнавал себя.
