и поэтому я не хотел бы пропустить несколько десятилетий – догонять будет сложно. Примерно так.
– По первым двум условиям – я согласен, точнее мы согласны, информация у тебя будет. Но по мере необходимости. По последнему – никуда лететь не нужно. Сделаем копию в Риме, в Ватикане для этого есть все необходимое оборудование. Так что в случае твоей гибели, ты возродишься здесь и продолжишь работу по их вывозу сюда, или не продолжишь, просто будешь жить как жил.
– Жестко.
– А ты как думал – война. И еще. Ликвидировать тебя или стирать тебе память в случае успешного завершения работы мы не будем. Это не в наших принципах. Впрочем, ты это и так знаешь. Но если тебя схватит гестапо или кто-нибудь из их секретных обществ, а там психов много, то извини, мы не будем ждать, пока тебя выпотрошат. В таком случае – ждет тебя внезапная смерть и внеочередное возрождение.
– Когда и где будет запись памяти?
– Завтра. Завершай дела и предупреди, что тебя не будет неделю – другую. Я пришлю за тобой Ватунга.
Я мысленно поморщился.
Симон рассмеялся – знаю, знаю. Но он уже был наказан и отбыл наказание, он давно здесь и все знает, так что прими это как данность. Куратор погасил свой шарик и исчез.
Я связался с Мигелем, оставил свои указания по бизнесу и ушел, решив прогуляться по вечному городу. Рим был довольно сильно разрушен при бомбежках в 1943 и 1944 годах, и погибших было несколько тысяч человек. Тысячи тонн бомб, пусть и не все сброшенные на город – это много. Но Ватикан, насколько мне было известно, практически не пострадал, если не считать одиночных налетов, даже не понятно чьих, в ноябре прошлого года. Завтра я это увижу.
Ватунг разбудил меня примерно в семь часов утра, постучав в дверь. Я впустил его и быстро собрался, мы вышли на улицу и пошли в направлении к Ватикану. Дожди прибили пыль, местами в небо поднимался дым от очагов, но большинство жителей уже перешло на примусы. На уцелевших деревьях начали распускаться почки, молодая трава стала пробираться сквозь камни и трещины в асфальте. Город жил своей жизнью, стремясь оправиться после войны и бомбежек. На улицах было довольно много военной техники, встречались американские армейские патрули, но на нас они не обращали внимания.
Город притягивал людей. Так было всегда. Я несколько раз бывал в этом городе, даже провел здесь, с перерывами, пару сотен лет, первый раз после разрушения Карфагена и второй – в эпоху Ренессанса. Так что я центральную часть города я знал очень неплохо. Я спросил Ватунга: – Ты как здесь оказался? Да еще в своем теле? И теперь ты работаешь на Симона?
– Да, не говори, я ведь провел столько времени в безумных страданиях. Умирал и возрождался, и снова умирал в страданиях. За каждого, кто ранее погиб по моей вине или в связи со иной. Это наказание не имело конца. Но мне оставили жизнь на основании положения о сохранении биоразнообразия. Теперь я здесь, служу Симону, он может подключаться к моим органам чувств, когда захочет. Мы присматриваем за деятельностью жителей Земли здесь, в Европе, а в Северной Америке, в Китае и в Японии – нет, там другие Кураторы, и вмешиваемся, если нужно. Сейчас как раз нужно. Про тебя стало известно, как только ты не прилетел в Метрополию и спутал там все карты. После этого начался такой кавардак. Тебя даже хотели ликвидировать, я это знаю точно, но, там, наверху, воспротивились. Сказали, что последствия от этого могут быть более неприятными, чем от твоего пребывания на планете. И что у них есть на тебя некоторые планы. Так что тебя оставили в покое. А теперь, как видишь, и ты понадобился.
Над городом зазвучали колокола, отбивая восемь утра. Мы уже подходили к стене Ватикана, я засмотрелся, глядя на то, как на вершине собора святого Петра рабочие начали менять выбитые окна, как Ватунг потянул меня влево, мы пошли по Ватиканскому бульвару, и дальше снова налево, в какую-то узкую улочку и еще дальше в подворотню, в которой воняло кошками. Он открыл своим ключом тяжелую дверь, мы спустились вниз, прошли несколько десятков метров узким коридором, потом была еще одна дверь, и мы оказались в помещении, вдоль стен которого и посередине стояли ряды книжных полок. Ватунг увлек меня к дальней стене, там было свободное место – средний ряд полок заканчивался примерно в полутора метрах от стены, сложенной из каменных блоков. Внезапно из этой стены выплыл желтый светящийся шарик, а сама стена превратилась в занавесь из тонких нитей.
– Ну, что встали, проходите, – в голове раздался голос Симона, я раздвинул нити и шагнул сквозь стену. За стеной оказался очередной длинный коридор, потом еще одна дверь, и мы оказались в довольно большом помещении без окон с каменными стенами и сводчатым потолком.
– Вот здесь мы храним часть оборудования для работы с людьми. Святой престол об этом знает, но далеко не все, и не мешает нам. Тем более, что он настолько вовлечен в политические игры вокруг текущей обстановки в Италии, Германии и Европы в целом, что им не до нас. Север, давай раздевайся.
Я осмотрелся вокруг, снимая пальто и пиджак. На каменных постаментах стояли стандартный набор устройств – шлем для записи памяти, старенький терминал для оплаты, восстановительная ванна, терминал для мгновенной связи, несколько генераторов и небольшой утилизатор. На полках сзади лежали знакомые мне устройства и расходники.
– Рубашку оставь, мне нужна только голова – услышал я Ватунга.
– Ну уж нет, попадет за шиворот, потом в мокрой ходить, а майку я оставлю.
Я уселся на каменный выступ, Ватунг начал одевать мне на голову шлем.
– Думаешь, что здесь у нас бедненько? Так оно и есть. Но этого хватает, пока хватает. Но вскоре хватать не будет. Готов? Я подключаюсь.
Придя в себя, я протер полотенцем голову и уши, стал надевать рубашку.
– А как в отношении тела? Если придется восстанавливать? – спросил я мысленно.
– Не волнуйся, запись твоей тушки у нас есть, ну, может быть, на ней не хватает пары шрамов. Теперь в отношении тебя. Сведения об этой операции я тебе загрузил. До Берлина долетишь на глайдере, дальше сам. Потренируйся в немецком, я тебе его закачал, но это непростой язык, особенно много изменений в последние годы. Вылетишь завтра ночью. Ватунг принесет тебе подходящую одежду и проводит к месту посадки в глайдер.
