Андрей не знал, сколько он просидел в этом бездумном оцепенении, но вдруг как очнулся и увидел за окном склады, штабеля, путаницу путей, люди вокруг вставали, собирая вещи, теснились в проходе. Приехали? Да, в окно медленно вплыла вывеска. Загорье. Андрей встал и повесил на плечо сумку. Ну, вот и всё, приехали.
В общей толпе он вышел на перрон, огляделся. Вокзал меньше ижорского, но кирпичный, основательный, и перрон залит асфальтом. Теперь куда? Теперь в Комитет. Где же он тут? Проходя мимо вокзала, Андрей посмотрел на часы. Одиннадцать ноль пять. Ну, вперёд и не оглядываясь.
С утра было пасмурно, шёл дождь, и, собираясь на работу, Эркин надел непромокаемую куртку. Тёплую подстёжку Женя уже убрала в кладовку, как и вкладыши в сапоги, и теперь озабоченно смотрела, как Эркин заворачивает свои учебники и тетради в целлофановый пакет, чтобы они не намокли.
— Может, подденешь пуловер?
— Нет, Женя, тепло, — Эркин улыбнулся. — Вот увидишь, к полудню разойдётся.
Женя поцеловала его, и он ушёл. И вот удивительно: говорил наобум и угадал. Дождь закончился быстро — роба даже промокнуть не успела. Тучи поредели, и выглянуло солнце. К обеду мокрый двор уже высох, а от их курток валил пар.
— Мороз, вон те ещё.
— Понял.
Серые высокие, в его рост, контейнеры, белые и красные буквы, цифры и знаки, привычные движения. Работа несложная, он давно, работая, думает о своём или треплется с остальными.
— Привет, готово?
— Привет, старшого спроси.
Водители грузовиков и машинисты маневровых паровозиков, — кого по имени, кого в лицо, но он знает почти всех.
На обед Эркин пошёл с Колькой. Договорились, что Колька опять купит неколотых, а то и непиленых дров, а то зимние уже кончаются, а запас должон быть.
— Дрова как патроны, мало и очень мало, а много, — Колька хмыкает, — их не бывает. Всегда раньше нужного кончаются.
— Запас карман не тянет, — кивает Лютыч.
— А с кроликами решил? — Эркин отодвинул пустую тарелку из-под щей и взялся за кашу с мясом.
— Крольчатник сначала надо сделать, — Колька усмехнулся. — А я с огородом не развяжусь никак.
— Были б чертежи, — задумчиво сказал Эркин.
— И деньги, — закончил за него Колька. — Абы что по дешёвке купить, так они прожрут больше, чем дадут. Ладно. В субботу курятник буду ладить.
— Приду, — сразу кивнул Эркин.
Колька улыбнулся.
— И своих бери. Поработаем, потом посидим…
— Алиса в субботу на занятиях, она и так из-за маёвки пропустила.
— Ну, школа — святое дело, — с необидной насмешкой хмыкнул Колька.
Серьёзное отношение Эркина к школе многих в бригаде удивляло и смешило. Но подтрунивали, а не насмешничали, и Эркин терпел. Так ведь это над всеми. А над Миняем смеются, что он из квартиры избу хочет делать, и что Петря со своей девчонкой из-за орехов в меду варёных поссорился: принёс на свиданку угощение, да сам все и слопал, да мало ли… у каждого найдётся.
Доев, встали из-за стола и не спеша, отдыхая на ходу, чтобы как надо улеглось, пошли на двор. Спускаясь с крыльца, разминулись с бригадой Сеньчина. Маленький Филин шёл со своими, а их старший всё злился на Эркина за кулачный бой и проходил, отвернувшись, так что маленький Филин ограничился кивком, и Эркин ответил ему тем же, чтобы не подставлять парня. Колька покосился, но промолчал. А потом спросил:
— А в этом Центре твою чему учат?
— Всему понемногу, — охотно ответил Эркин. — Подготовка к школе и общее развитие. И поют, и танцуют, и рисуют, ну, и… много чего.
— Понятно, — кивнул Колька. — С пяти берут? А то думаю Колобка пристроить.
— Вообще-то с пяти, но и четырёхлетки есть, слышал.
— Значит, пусть ещё годок дома посидит, — решил Колька и ухмыльнулся. — Головастый чертёнок. Его Сёма в шашки учит играть, так на лету хватает. Твоя играет?
— Нет, — улыбнулся Эркин. — Она в лото здорово, знаешь, цифры накрывать.
— Ага, — Колька на секунду задумался и кивнул своим мыслям.
Эркин догадался, что он прикидывал, сможет ли Семён играть в лото.
— Ладно, — тряхнул головой Колька.
О Колобке и Семёне Колька говорил только с Эркином. Видимо, как понимал Эркин, не то стесняется, не то стыдится… и то, ведь не всякого в душу к себе пустишь.
Ряха опять чего-то трепал, и собравшиеся вокруг дружно ржали. Эркин с Колькой тоже подошли. Послушать и поржать, пока сигнала не дали.
В Комитете уже привычная картина: канцелярские столы и шкафы, за столами женщины, немолодые, в основном, двое мужчин, один в штатском, другой — в полувоенном. Все заняты своими делами, копаются в бумагах. Но Андрея встретили достаточно приветливо.
— Транзит, конечная?
— Конечная.
Андрей отдал свои бумаги и плотно сел на стул, ожидая решения своей участи.
С работой решилось быстро: автокомбинат подтвердил заявку.
— Сегодня же туда зайди, оформись, и уже оттуда к нам, — женщина улыбнулась. — Не тяни, место потеряешь. Теперь с жильём. Одинокий?
— Да.
— Дом сейчас как раз подходящий строим. До осени в бараке придётся или будешь снимать?
— Снимать, — сразу сказал Андрей.
Он ещё раньше обдумал и решил по возможности устроиться как в Джексонвилле — платить не деньгами, а работой по дому. А вот сейчас, похоже, самый удобный момент.
— А жильё по своему выбору? Или…?
— По твоему, по твоему, — рассмеялась Капитолина Сергеевна: такая плутовская улыбка у парня, что поневоле… — А что, уже сговорился с кем?
Ну, была не была!
— Родню думаю найти.
До этого все занимались своим и, вроде, не слушали, и не слышали, а тут сразу подняли головы.
— Ты разве местный? — удивился мужчина, проверявший его заявку. — Как же в угон попал?
Андрей перевёл дыхание. И продолжил прежним залихватски-бесшабашным тоном, но осторожно, как по тонкому льду катаясь.
— Нет, мы в Пограничье жили, но вот брат у меня, уцелел, не знаю только, доехал ли?
— Тоже Мороз? — спросила женщина у окна, придвигая к себе картотечный ящик.
Андрей кивнул. Он боялся вопроса про чего ж ты раньше о родне не заявлял, в карте твоей ни о ком таком ни слова, о причинах умолчания. Отмазку-отговорку он придумал, но слабость её очевидна. А значит, теперь молчи и только на прямые вопросы отвечай.
— Сейчас проверю, но, как помню, у нас из репатриантов один Мороз был, но индеец. Правда, если мимо нас прошёл и в Старом городе где осел. Ну-ка…
Говоря, она перебирала карточки.
— Того Мороза я помню, — улыбнулась Капитолина Сергеевна.
— Кто видел, тот не забудет, — засмеялись в ответ.
— Да, что на «стенке», что в кулачном себя показал.
— Нет, наконец вздохнула перебиравшая карточки. — Только этот, Мороз Эркин Фёдорович.
— Лара, он ведь в «Беженском Корабле»?
— Ну да, Кап, — кивнула она, отодвигая ящик. — Не повезло тебе, парень.
— А «Беженский Корабль»… Это где? — с осторожной небрежностью спросил Андрей.
— Цветочная тридцать один.
— Да, сходи, поговори, может, кто и знает что о твоём.
— Да, всяко бывает.
— Спасибо, — Андрей встал, улыбнулся с максимальной обаятельностью. — Так я не прощаюсь, ещё приду.
— Удачи тебе, — пожелали ему вполне искренно.
А когда за ним закрылась дверь, Лариса ахнула:
— Ой, Капа, он же по отчеству…
— Фёдорович, — ответила Капитолина Сергеевна и тоже ахнула. — ОЙ, Ларка, беги за ним.
Но когда Лариса выбежала, площадь была уже пуста, и она вернулась, чуть не плача.
— Ничего, — утешила её Капитолина Сергеевна. — Всё равно ему к нам ссуду оформлять.
— Но как же так? — удивился Анатолий. Один — индеец, другой — белый, и братья?
— А как и у Савельцевых, — рассмеялась Капитолина Сергеевна. — Как Артём деду внук, так и они братья.
И с этим, вполне очевидным, все согласились.
Андрей шёл быстро, будто убегал от кого-то и не хотел, чтобы это заметили. Эркин здесь! Всё, он приехал. Теперь на автокомбинат, уладить с работой и на Цветочную, квартиру ему не сказали, ну, ничего, найдёт, расспросит уже в открытую. Да, в Комитет ещё зайти, отметиться, но это после Цветочной. Ну, всё успеет.
Автокомбинат был на окраине, но добрался Андрей быстро и без проблем. Говорили с ним по делу, без восторга, но и с какой стати должны ему особо радоваться. Ученик в цеху, даже не разнорабочий, зарплата месячная, восемьдесят рублей, месяц испытательного срока, выход на работу в четверг, в семь утра, третий цех, цеховой мастер Сидоров Иван Артемьевич.
— Всё понял?
— Всё, — кивнул Андрей.
Чего ж тут не понять? Он оформил документы, получил пропуск и обратно пошёл уже не через управление, а по рабочем у двору. Что ж, может, и эта мечта — выучиться на шофёра — сбудется, вон хозяйство какое, и грузовики, и легковушки, вон даже автобус стоит. А вон… точно, негр возится с раскрытым мотором.
