физиономия, знаете ли.
– Будьте добры не прикидываться идиотом, Спенсер. Мы совершенно не расположены к шуткам.
– Я сейчас же, немедленно позову самого обыкновенного милиционера и попрошу его призвать вас к порядку.
– Неужели?
– Можете не сомневаться. Я здесь – совершенно легально, а вот вашими документами он непременно заинтересуется. Кроме того, – я вообще не понимаю, о чем вы говорите, поскольку не знаю английского… Даже не так, – понятия не имею, на каком тарабарском наречии вы изволите изъясняться.
– А сами-то, сами – каким языком изволите пользоваться?
– Ах, да! Но, поскольку свидетелей не было, а у вас хватило ума не брать с собой записывающую аппаратуру, оплошность эту исправить нетрудно… Но, если уж так получилось, позвольте со всей решительностью заявить, – это недоразумение. Я не имею чести вас знать, по прежнему не понимаю, о чем вы говорите, но могу предположить, – заметьте, только предположить! – что вы, представляя некую службу, подошли ко мне, приняв меня за кого-то другого, но явно не относящегося к вашей организации, представляющего конкурирующую фирму, и пытаетесь вступить в контакт. Если судить даже по самым примитивным детективам из жизни шпионов, такого рода горизонтальные контакты между нелегалами категорически запрещены… Не перебивайте меня, вы сказали и сделали достаточно! Так вот, ничего более непрофессионального попросту не существует, – по слухам, понятно.
– Спенсер. У нас нет времени следовать законам жанра. Даже самым важным из них. То, что нам нужно от вас, мы намерены получить в любом случае, с вашего согласия или без него. Вам просто некуда деваться, и вы это отлично знаете.
– У меня есть основания сомневаться, что вы способны даже на это. На сундуках, понятно, не осталось даже и царапины, вам попросту нечем их поцарапать, но вы думаете, я не заметил, что кто-то трогал мои вещи? Только не думал, что это подданные Ее Величества.
– Такие же, как и вы, Спенсер. И мне совершенно непонятно, почему вы с таким рвением отстаиваете интересы ваших американских хозяев.
– Если бы я понимал, о чем идет речь, то напомнил бы о такой вещи, как служебный долг и профессионализм. Слыхали о таких вещах?
– Зачем? Вы что, всерьез рассчитываете уцелеть после успешного завершения своей миссии?
– Не понимаю, о чем вы говорите, но существуют миссии, в которых вообще невозможно уцелеть. Вне зависимости от завершения.
Человек в берете, помолчал, а потом медленно, вальяжно ударил несколько раз в ладоши.
– Браво. Почти неподдельный тон человека, которому до смерти надоел уличный приставала… Интересно, а, например, задолжав крупную сумму гангстерам, – вы тоже пытались бы отделаться словами?
– А что – решительно ничего не выйдет? Жаль.
– Спенсер. Мы сбились с ног, пытаясь хоть как-то проследить за вашими метаниями по этой небольшой, уютной стране. Кое-кто всерьез пострадал. Один из лучших наших людей слег с тяжелейшей формой нервного истощения. Имели место неожиданные, но при этом многочисленные и совершенно безнадежные случаи дезертирства. В вашем деле постепенно оказалась задействована большая часть нашей агентуры в Советах. То, что на вас первым вышел именно я, в конце концов, чистая случайность, оперативная работа вовсе не входит в круг моих обычных обязанностей. И после всего этого я вынужден сидеть тут перед вами и выслушивать всю эту чушь.
– Очевидно, на каком-то этапе вас переиграли, и с этого момента вы начали следить не за тем человеком. За мной. Так что оставьте меня в покое! В конце концов, – я гражданин ФРГ и обращусь к своему консулу, чтобы, значит, оградил…
– Бесполезно, – сказал человек в берете, – он опять пьян, причем это – уже третьи сутки.
Он оглянулся на выход, где, заняв ближайший к двери столик, нарисовались двое мужчин, – Черный, одетый в классический черный костюм, и еще один, которого Майкл условно назвал Клетчатым.
– А-а, – вот вы как? Да я прямо сейчас позвоню людям, на которых ваш дипломатический статус не произведет ни малейшего впечатления.
– Мой Бог, – человек в берете мучительно, пятнами покраснел, – чем только не приходится заниматься, когда дело ведется без подготовки… Загляните под стол… Право же, мне очень неприятно, но при малейшей попытке поднять тревогу я буду вынужден стрелять.
– Д-да вы с ума…
– Потише, говорю… Вызывает мгновенную потерю сознания, а потом мы поможем перебравшему клиенту добраться до его номера…
– С ума сошли? Забыли, где находитесь? Да вы имеете представление, чем это может грозить чисто вам, самому?
– Разумеется. Повторяю, – вы на контакт не идете, так что у нас просто нет выбора… И тянуть нам дальше уже некуда: еще день, – и вы вполне можете оказаться вне досягаемости, потому что ваши заокеанские хозяева в последнее время тоже что-то занервничали.
– Повторяю, – еще более усталым голосом ответил Майкл, – у меня нет никаких хозяев, тем более – за океаном.
Но, похоже, это была одна из последних отговорок. Кончались – отговорки. По всему видать, соотечественники окончательно закусили удила и никаких резонов просто не воспринимают. Совершенно, между прочим, ужасное в своей противоестественности зрелище – закусившие удила британцы. Им это совершенно не идет.
– Хорошо. Но тогда почему бы вам попросту не договориться с этими самыми хозяевами?
– Это серьезная проблема, Спенсер, но, слава Богу, решать ее не мне. Не мой уровень. У меня достаточно простые и однозначные инструкции.
– В мешок – и на штаб-квартиру, или как там еще у вас называется ваш притон? Посольство, что ли? Кстати, в ваших инструкциях ничего не говорится о том, чего от меня, собственно, требуется? Конкретно?
Человек в берете покачал головой.
– Наше руководство гуманно. Оно старается не перегружать голову исполнителей лишней информацией а их самих – излишними поручениями. Оно право.
– И все-таки непонятно, как можно заставлять человека искать неизвестно – что.
– Вас со всем багажом и всеми записями, которые при вас окажутся. При малейшей возможности – живым.
– Спасибо хоть за это, право – не ожидал, тронут. Но к чему такая
