– Завтра.
В трубке запищало. Ицхак еще раз выругался, и тут нас разъединило.
Аннини была дома. Она оставила нас после первой бутылки, поэтому у нее обошлось без приключений.
Буллит помнил немногим больше, чем я. Он помнил, как мы пришли в сквер и как опрокидывали скамейки. Потом вроде бы там появилась еще одна компания. Сперва мы вместе пили, чокаясь с чугунным Даниилом. Затем вдруг обнаружилась ицхакова очкастая девка. Ее все лапали. Потом Ицхак завелся… Или девка завелась. Она каратистка оказалась или что-то в этом роде…
На этом обрывались воспоминания Буллита.
Я снова лег и пропел потолку:
– В чулках и платье полосатом вы танцевали с вашим братом… Ах, Анна-Лиза, Анна-Лиза… И ель в огнях и новогодняя метель… Где вы теперь, где вы теперь?
И слезы навернулись у меня на глаза, а почему – и сам понять не мог.
Мурзик воспринял мое пение как требование немедленно подать кефир. Я выхлебал. Спросил моего раба, как он меня разыскал. Вавилон-то большой… Мурзик сказал, что у него чутье.
Кулаки у Мурзика были в свежих ссадинах. Я спросил и об этом. Мурзик, смущаясь, объяснил, что дрался.
Дрался он из-за меня. Отгонял каких-то юнцов, пытавшихся обтрясти мои карманы, пока я почивал пьяный.
– А, – молвил я. – Ну, ступай.
И крепко, успокоенно заснул.
* * *
История эта никаких серьезных последствий не имела. Разве что Ицхак появился на работе с перевязанным пальцем, а меня несколько дней преследовали сны, в которых я голыми руками рвал на части разных крупных животных, чаще всего – быков и пантер. Но потом и это отступило рассосалось, сменившись монотонными трудовыми буднями.
Заказов у нас все прибывало и прибывало. Ицхак стал серьезно подумывать о расширении штата. Тем более, что я просил освободить мне хотя бы четыре часа машинного времени в неделю для обработки данных для научной работы.
Матушка была мною довольна. Я сам был собой доволен. Жизнь улыбалась нам. Наконец-то я был уверен в завтрашнем дне.
* * *
Мурзик открыл мне дверь, и я сразу понял, что мой раб что-то натворил. Он держался так, будто украл у меня деньги. Поскольку Мурзик никогда ничего не крал, я предположил нечто худшее.
– Ну? – вопросил я, по возможности сурово, пока он снимал с меня ботинки.
Мурзик задрал голову. Он был бледен.
– Так это… – сказал он. – Ну…
В моей комнате кто-то зашевелился. Я замер.
– Ты что, Мурзик, баб сюда водишь?
Мурзик медленно покраснел. Ничего не ответив, он встал и унес мои ботинки на лестницу – чистить.
Я вошел в комнату. На моем диване сидела, закинув ногу на ногу, та самая девушка-мальчик, что ходила в ученицах у госпожи Алкуины. На ней был тоненький свитерок, приподнятый острыми грудками, и голубенькие джинсики.
– Привет, – сказал я.
Она не ответила. Склонила голову набок. Перевела взгляд на окно. Чуть зевнула.
Я остановился посреди комнаты, не зная, что предпринять. В принципе, я мог бы вынести ее за порог и закрыть дверь, но не хотелось. Хотелось как раз обратного. Однако как подступиться к строгой девушке-мальчику, я себе не представлял.
Все так же глядя в окно, она лениво проговорила:
– Можешь называть меня Цира.
Я глупо улыбнулся и сказал:
– Хорошо.
Она перевела взгляд на меня. Она была очень строга. Я совсем оробел.
– Сядь, – велела она.
Я сел.
Вошел Мурзик. От него пахло кремом для обуви. Примостился на полу у двери, уставившись на девицу.
Цира сказала:
– Я ушла от Алкуины. Я осознала мою силу. Я сильнее, чем она. Мы вступили в магический поединок, и я победила. Теперь я делаю, что хочу. А она… Что ж, она больше ничему научить меня не может.
– Как там мой гад поживает? – спросил я и показал себе за спину. – Вернулся?
Она чуть улыбнулась. Эта тонкая улыбка живо напомнила мне госпожу Алкуину.
– Нет, – мягко промолвила Цира. – Гада давно нет. Да это и не важно. Важно совсем другое. – Она наклонилась вперед, всунув сложенные ладони между колен. – Даян! Даже Алкуина разглядела в тебе нечто великое. Даже она, эта корова! Для меня же это было очевидно, едва ты переступил порог. Все в тебе кричит о величии, все!..
Я растерянно слушал. Она вытянулась, как струна. Вдохновение слегка окрасило ее бледные щеки.
– Твоя аура, окрашенная в императорский пурпур! Твой взор, полный тайного огня! Сила, от которой затрепетали огни в светильниках! Пойми, твой удел – не здесь. Ты был одним из тех, кто вершил судьбы мира!
– Был? – переспросил я. Вся моя не слишком долгая жизнь быстро перелисталась перед глазами: безоблачное младенчество, детское дошкольное учреждение, закрытое учебное заведение, математический университет, четыре года богемного существования, актерки и злоупотребление портвейном «Солнечный Урук», работа у Ицхака… Когда это я успел еще и мирами поворочать?..
Цира махнула моему рабу, чтобы принес чаю. В комнате повисло молчание. Я чувствовал себя неловко, девушка – совершенно свободно.
Мурзик подал чай и снова уселся у двери. Цира перевела взгляд на него.
– Ты тоже выпей чаю.
Мурзик воровато метнулся глазами в мою сторону. Но я и сам выглядел растерянным не хуже моего раба.
Мурзик встал и прокрался на кухню. Нацедил чаю и себе, вернулся и уселся на прежнее место с чашкой. Цира протянула ему печенье. Он взял.
Девушка, похоже, наслаждалась неловкой ситуацией, которую сама же и создала. Решив, что мы с Мурзиком деморализованы в надлежащей мере, заговорила снова.
– Мы живем на земле не однажды. Мы живем множество раз. Мы умираем, чтобы родиться вновь. Снова и снова наша душа возвращается, чтобы совершать бесконечный свой круг по череде воплощений. Иногда она вселяется в животных. Иногда одна душа, будучи слишком велика, не находит для себя достойного тела и тогда воплощается сразу в двух человек. Что ж, случается и такое… Мы не всегда обладаем мудростью распознать, какую именно душу в себе носим. В тебе, Даян, живет душа великого человека, умершего много столетий назад.
Я приосанился. Мурзик взирал на меня как поклоняющийся на бэлова истукана.
– …Или часть души, – продолжала Цира. – Но и части довольно, чтобы вознести тебя над многими… Чем ты занимаешься в жизни?
– Прогнозированием, – ответил я послушно.
Она вскинула руку.
– Вот! Вот! Ты прикасаешься к сокровенному! Я так и думала! Даян! – Она схватила меня за руку маленькой, горячей рукой и сильно стиснула. – Ты должен прийти к нам.
– К кому?
– К моему учителю, к Бэлшуну. О, если бы ты знал, какой это великий человек! Никакой мистики, все строго научно. У него два образования, оба технические. Он слесарь и закончил физфак в Ниневии, в тамошнем университете. Он открыл мое прошлое. Хочешь знать, кем я была прежде?
