— Миллисент, что случилось? — я опустился в кресло рядом с ней.
— Кот… — сдавленным голосом прошептала она. — Мой кот…
— Что твой кот?
— Кажется, он умирает, — Балстроуд провела ладонями по щекам, вытирая слезы.
— Отнеси его к мадам Помфри.
— Я носила, она сказала, что не лечит животных.
— Тогда к Хагриду!
— Я пошла, а там Филч… запирал двери и отказался выпускать.
— Твой кот случайно не ухаживал за миссис Норрис? — попытался я немного разрядить обстановку, но получилось неудачно: Миллисент снова расплакалась, закрыв лицо руками.
— Ладно, тащи сюда своего кота, пойдем к Хагриду вместе, — сказал я. Балстроуд подняла голову:
— Ты сможешь открыть дверь?
Я кивнул. Миллисент вскочила и бросилась в спальню, а я пошел к выходу из гостиной, оставив рюкзак в кресле. Часть розовых книжек уже растащили; кто-то листал их прямо здесь, на диване, кто-то забрал с собой. Балстроуд вернулась через минуту с взъерошенным черным котом на руках. Кот лежал без сознания: его длинная шерсть свалялась, голова запрокинулась, рот раскрылся, дыхание было быстрым и неглубоким. Он действительно тяжело болел.
Запертые двери Хогвартса подчинились мне без возражений. В здание ворвался ночной морозный воздух и запах приближающейся зимы. Мы скорее направились к берлоге Хагрида, чьи окна горели уютным желтым светом. Нам повезло, что Хагрид оказался дома, а не где-нибудь в лесу или в теплицах профессора Спраут. Поднявшись на крыльцо, я громко постучал в дверь:
— Хагрид, открой, это Линг! У нас кот умирает!
Долго ждать не пришлось — Хагрид отпер засов и молча пустил нас внутрь. Забрав у Миллисент кота, он положил его на стол и принялся осматривать.
— Давно это с ним? — спросил он. — Чего раньше не несла?
— Он только сегодня такой стал, — ответила Балстроуд, утирая слезы платком. — Я вернулась с ужина, а он лежит…
— Значит, раньше здоров был? — Хагрид перевернул кота на спину и осторожно начал ощупывать живот.
— Здоров.
Лесничий выпрямился.
— Что? — в голосе Балстроуд послышалось отчаяние.
— Дай-ка вон ту бутылку, — Хагрид указал мне на высокую коричневую бутыль, одиноко стоявшую на полке рядом с пакетом сушеных яблок. Найдя маленькую плошку, Хагрид плеснул в нее из бутыли немного прозрачной маслянистой жидкости, разбавил водой и сказал:
— Теперь берите кота и пошире откройте ему рот.
Пока я держал бесчувственного кота за шкирку, а Миллисент аккуратно тянула вниз его нижнюю челюсть, Хагрид влил ему в горло наведенное зелье и махнул рукой, чтобы мы отпускали. Некоторое время кот продолжал неподвижно лежать, потом распахнул глаза, с трудом поднялся на ноги и издал такой отчаянный рев, что Клык, сидевший у ног Хагрида, с интересом наблюдая за происходящим, невольно попятился к стене. Хагрид живо схватил с полки алюминиевую миску и сунул коту под нос. После недолгой внутренней борьбы несчастное животное вырвало какой-то зеленой дрянью, а еще через секунду в миске оказалось нечто большое, круглое и черное. Миллисент окаменела от ужаса; Хагрид же напротив выглядел довольным.
— Мышиный орех! — сказал он, демонстрируя нам содержимое миски. — Вкусный, но ядовитый. По теплицам, небось, шастает, — он кивнул на кота, который снова улегся на стол, но сознания больше не терял, посматривая желтыми глазищами на испуганную хозяйку. Миллисент ответила:
— Он везде шастает, за ним не уследишь.
— Ничего, теперь умнее будет, — проворчал Хагрид, почесав кота за ухом. — Оставь его тут на пару дней, я его еще подлечу, а потом можешь забирать.
— Ты гений, — сказал я, а Миллисент добавила:
— Спасибо, профессор.
Хагрид засмущался, выплеснул кошачью рвоту вместе с орехом в пылающий камин и бросил миску в ведро с грязной посудой.
— Ладно, давайте-ка отсюда, а то вон ночь на дворе, вам попадет, если застукают, — проговорил он, открывая перед нами дверь.
Снова оказавшись на холоде, мы поплотнее закутались в мантии и заторопились в замок. Большую часть пути мы молчали, а когда миновали озеро и вышли на каменную дорожку, ведущую к ступеням школы, Балстроуд негромко спросила:
— Так что ты говорил насчет старост?
Я кратко рассказал о присланных брошюрах и о том, что Кэрроу потребовал с ними сделать.
— Похоже, тебе это не слишком нравится, — заметила Миллисент.
— Мне все равно, — ответил я. Балстроуд усмехнулась:
— Не волнуйся, я никому не скажу.
Мы прошли еще несколько метров, прежде чем меня осенило:
— Так это ты стукнула на Малфоя?!
Миллисент остановилась.
— И что? Пожалел бедняжку?
— Нет, но…
— Это маленькая месть, — объяснила Миллисент. — Хватит ему о людей ноги вытирать.
— Маленькая? — поразился я. — Да ты его за уши над огнем подвесила!
— Он сам себя подвесил, — парировала Балстроуд. — Держал бы лучше рот на замке.
Мы замолчали, все так же стоя друг против друга. Хогвартс погружался в темноту; огни в нем постепенно гасли, и сейчас на той стороне, что выходила к Запретному лесу, освещенными оставалось не более десятка окон.
— Ведьма, — наконец, проговорил я, не спуская с Миллисент глаз. — Опасная и коварная.
— Мышиный орех, — ответила она, слегка улыбаясь.
"Ну же, — в нетерпении подумал я, больше не чувствуя ночного холода, — решай!"
Балстроуд развернулась и направилась к входным дверям; я последовал за ней. Осторожно приоткрыв тяжелую створку, мы проскользнули внутрь. Ветер с улицы едва не задул пламя ближайших факелов, навстречу нам метнулись тени, однако просторный холл был пуст. Я коснулся палочкой дверей, и мощные засовы пришли в движение, запирая школу на ночь.
— Идем. — Балстроуд начала спускаться в подвалы, но добравшись до главного коридора, свернула не к слизеринской гостиной, а к бассейну.
Едва ли не единственной привилегией, сопутствующей моей должности, являлся допуск в ванную комнату, предназначенную исключительно для старост факультета. Весь сентябрь я не заглядывал в нее из-за плохо заживающих шрамов и попал туда впервые лишь в середине октября.
В ванной комнате слизеринских старост не оказалось никаких ванн — здесь располагался самый настоящий бассейн, пусть и не олимпийских размеров. Можно только догадываться, почему ни один директор Хогвартса, включая Дамблдора, не выстроил бассейн для всех учеников школы, ограничив спортивные занятия квиддичем и полетами на метлах под руководством тренера Хуч — ведь даже в интернате нас регулярно возили на уроки плавания, проходившие в местном спортивном центре. Выбрав для посещения ванной комнаты вечер четверга, я менял пароль, чтобы никому не вздумалось ко мне присоединиться, и проводил прекрасный час, плавая от бортика к бортику или просто лежа в воде и глядя в потолок — уменьшенную копию потолка Большого зала с его звездным небом.
