– Мобильных телефонов не было, но обычные – были. Равно как и электронно-вычислительные машины. На Западе их, кстати, компьютерами и называли. Это наши оригинальничали в своем стиле – ЭВМ, счетно-цифровые устройства… Сейчас нет ничего такого, что не было бы известно сорок лет назад. Многие ученые даже считают на полном серьезе, что процесс познания остановился. Элементарные частицы, лазеры, квазары, дезоксирибонуклеиновая кислота…
– Какая кислота? – вскинулся умудрившийся задремать, привалившись к стенке шурфа, бродяга.
– Дезоксирибонуклеиновая, – отмахнулся кандидат. – ДНК, чтобы было понятнее.
– А-а-а…
– Ладно, – подытожил Александр. – Кислота кислотой, а быстрый штурм этой кладовки, похоже, отменяется. Нужно разбивать лагерь и готовиться к планомерной осаде…
– Можно я тут поколдую? – бывший ученый умоляюще поглядел на шефа. – Покумекаю, что тут к чему.
– Кумекай, – махнул рукой Петров. – Думаю, без тебя справимся…
– Только учти, – под общий смех заявил Михалыч. – Над твоей пайкой мы тоже покумекаем…
Но кандидату, похоже, было не до земных радостей: путешественники успели разбить лагерь – палатку поменьше для начальника и большой шатер для себя, – поужинать (Саша махнул рукой на предостережения Ланского и выделил из неприкосновенного запаса по пятьдесят граммов спирта на вожделеющую душу, благо повод был) и даже завалиться спать, а в шурфе все было тихо, лишь доносилось время от времени глухое позвякивание.
«Гора родила мышь, – грустно подумал бизнесмен, устраиваясь на ночлег. – Как бы не пришлось топать обратно не солоно хлебавши».
«Кто же мог подумать, – сконфуженно отозвался ротмистр: он, естественно, был тут как тут, – что все будет так сложно? Придется, наверное, опять забираться в мозги девушке из будущего и искать рецепт открытия корабля там. Не могли не сохраниться какие-нибудь исследования, воспоминания… Дело-то не рутинное».
«Ну да, не рутинное… Если только там не лазером каким-нибудь эту летающую тарелку потрошили. Может быть, она открывается как раз в ответ на действие лазерного луча? В качестве доказательства определенного градуса разумности вскрывающего».
«Может быть, может быть…»
Александр уже видел седьмой сон, чутко обняв автомат: оружия «лихим» из предосторожности решено было не давать – только ножи и топоры, когда полог палатки, застегнутый изнутри, кто-то лихорадочно задергал, приведя в действие нехитрую Сашину сигнализацию – кружку, поставленную в алюминиевую миску.
– Кто там? – мигом снял оружие с предохранителя мужчина, оттолкнув ногой дребезжащую посуду. – Кому не спится в ночь глухую?
– Александр Игоревич! – заблеял снаружи пропитой тенорок кандидата. – Ваше благородие!.. Я, кажется, нашел!..
* * *
– Ну и что тут у тебя? – Саша не скрывал разочарования: люк корабля по-прежнему был закрыт. – Негусто чего-то ты намудрил… Если нашел способ, то почему не открыл?
– Я… – кандидат замялся, пряча глаза. – Я боюсь…
– Чего бояться-то? Если бы те, кто эту бандуру сюда закинул, не хотели, чтобы ее открывали, то и открыть ее было бы невозможно.
– Я боюсь… Вдруг не получится? – опустил и без того неширокие плечи заросший неопрятной щетиной человечишко.
– Тут только один способ выяснить, – пожал плечами бизнесмен. – Ну, что ты тут надумал?
– Я пошел от того, что все это, – бродяга широко обвел руками люк, будто собираясь его обнять, – не орнамент. Вряд ли цивилизация, достигшая уровня межзвездных полетов, стала бы заниматься украшательством. Мне кажется, что в определенный момент мы все поймем, что функциональная вещь красива сама собой, без дополнений. Мы же не рисуем на наших космических кораблях и самолетах узоры?
– Некоторые рисуют… – вспомнил Александр виденный как-то фильм про американский авианосец и истребители у него на борту, по-дикарски размалеванные акульими мордами и драконами, да и автомобили некоторые умудряются аэрографией портить.
– Ну… – запнулся бывший ученый. – Иногда… Я решил, что все это – детали некой головоломки, решив которую мы докажем хозяевам этого корабля свою разумность. И они сочтут нас достойными пустить внутрь.
– Хм!.. Занятно. И из чего все это следует?
– Вот, – грязные пальцы коснулись чего-то, похожего на спираль. – Этот узорчик напоминает структуру ДНК. А вот еще один, – вторая спираль нашлась на противоположной стороне люка. – Только они одиночные, а ДНК, как известно, двойная спираль…
– Вы были биологом? – уважительно поинтересовался Петров: он вспомнил, что изучал всю эту премудрость в школе, да и после то тут, то там натыкался то в журнале, то по телевидению, но вряд ли обнаружил бы знаменитую двойную спираль среди мешанины металлических завитушек и финтифлюшек.
– Химиком, – отмахнулся кандидат. – Но это неважно. Закавыка в том, что спирали эти отлиты в металле. Или отчеканены. Одним словом – составляют с ним единое целое. Я пробовал ножом подковырнуть – даже не пружинят. Если бы можно было их совместить. Вот так… – он потянул двумя руками за детали орнамента и, охнув, сел прямо на пятую точку.
– Что? Током бьется?
– Смотрите…
Непостижимым, не доступным логике образом две отдельные спирали, по-прежнему составлявшие единое целое с люком, слились в одну двойную…
* * *
– Ерунда все это!
Разбуженные бродяги, хмурые спросонья, недоверчиво изучали ничуть, с их точки зрения, не изменившийся люк. Да Александр и сам бы не поверил, скажи ему кто, что чеканная двойная спираль только что образовалась из двух отдельных. Если бы не видел чудо собственными глазами. По спирали колотили обухом топора, пытались поддеть ножом, разглядывали, приникая щеками к металлу со всех возможных сторон, но так и не смогли обнаружить зазор. Металл был монолитен по-прежнему. Равно как и люк, не собиравшийся открываться.
– Почему ерунда? – возмущенно накинулся кандидат на любителя фантастики. – Видишь ведь, что не ерунда!
– Я не про это, – отмахнулся тот. – Вряд ли люк открывался только одним замком. Кто-то мог и случайно нажать на эти спирали…
– Я понял! – подпрыгнул на месте первооткрыватель. – Это гениально, Генка! Ты не Геннадий! Ты – гений!
– Может, поясните остальным, – поинтересовался Саша.
– Колись давай, – поддержал начальство Михалыч, как заметил Петров, теперь держащий его сторону во всем: вот что делает вовремя оказанное доверие, особенно с людьми, привыкшими к субординации. – Вместе и порадуемся, если что.
– Это гениально! – никак не мог успокоиться бродяга. – Конечно же, должно быть несколько замков! Чтобы избежать случайностей. Нужно искать другие части головоломки…
Второй замок, как ни странно, обнаружил не он, не Саша и даже не любитель фантастики, звавшийся Геннадием. Удача улыбнулась неприметному мужичонке, заинтересовавшемуся в прошлый раз дезоксирибонуклеиновой кислотой.
– Гля сюда, – поскреб он ногтем деталь орнамента. – Квадратик вроде.
– И что с того? Тут везде и квадратики, и кружочки… И даже треугольнички…
– Везде, да не везде. Вот один, вот второй, а вон там – третий. И все разные.
– Пифагоровы штаны! – переглянулись бизнесмен и ученый.
– Какие штаны? Мы в школе по геометрии…
Но три квадратика уже слились под пальцами в знакомую всем с детства фигуру. Опять-таки не потеряв ни на миг единства с материнским металлом люка.
– Два! – потер руки бывший ученый. – Верной дорогой идете, товарищи!
– А люк-то не открылся… – покачал головой Михалыч.
Не открылся он ни наутро, ни на следующий день…
* * *
Бдения у неподдающегося люка давно надоели всем. Были перебраны, казалось, все возможные варианты, но остальные детали орнамента больше никак не хотели сливаться друг с другом, отпирая очередной замок. Потеряв интерес к летающей тарелке, бродяги занимались повседневными делами. Кто-то охотился, кто-то обустраивал лагерь, Михалыч сутками напролет ковырялся в своем любимом железном коне. Мучился у люка один только кандидат, но и его Александр на третьи сутки отстранил, справедливо решив, что свихнувшийся на почве инопланетной головоломки член экспедиции станет обузой всем. Но тот, как выяснилось, все-таки успел сделать на отдельных листах бумаги, вырванных из записной книжки, протирки орнамента и теперь корпел над загадкой в палатке.
Сашу и самого мучила головоломка. Он ее уже во сне видел. Ротмистр не появлялся давно – видимо, пребывал сейчас в будущем, стараясь найти ключ к разгадке там. А может быть, одна навязчивая идея просто выбила из подсознания другую – только и всего…
Он проснулся среди ночи, будто его толкнули в бок, и сел на постели.
«А почему мы стараемся соединить что-то? Может быть, нужно, наоборот, что-то разъединить…»
Идея требовала немедленной проверки, и Петров, как был полураздетым, выскочил в нежаркую, надо сказать, ночную тьму.
