Да и стол у них был намного богаче накрыт — поросенок с румяной корочкой, кромсаемый ножами, жареные гуси, блюда с запеченной рыбой и оплетенные соломой бутыли с вином.
Никитин только головой мотнул и усмехнулся — им хитрец трактирщик, в одну секунду оценив всю непрезентабельность внешнего вида гостей, обычные глиняные кувшины с кислым пойлом приволок. И лишь потом, налюбовавшись на побитых татей, такую же бутыль принес. А этим сразу вино доброе на стол поставил.
Три новые служанки суетились возле их стола, время от времени притворно взвизгивали, когда кто-то из вояк распускал руки, пощипывая их за мягкие места.
Восьмой сотрапезник с девками не баловался, не по чину. Он был без доспехов, но с настоящей саблей на поясе, а не тем огрызком, что был у Андрея.
Солидный, лет сорока с небольшим, с закрученными усами и гладко выбритым подбородком. Одет намного богаче остальных сотрапезников — кафтан, Никитин толком не знал, как эта одежда называется, оторочен мехом, со шнурами, с серебряной канителью.
Взгляд у мужика оказался острым — буквально резанул по Андрею, как полоснул алмазом по стеклу, оценил за секунду, что от вошедшего ожидать можно. Такой человек может быть только самим купцом, хозяином, никак не иначе — уж больно вид начальственный.
Андрей чинно уселся за свой стол, где Велемир при помощи смазливой давешней девчонки лихо управился с половиной поросенка. Парень уже наелся и с замасленными глазками хватал прижавшуюся к нему служанку за округлости. Та фальшиво повизгивала и сама норовила запустить парню в штаны свои игривые пальчики.
На отца юноша посмотрел внимательно, как бы спрашивая: «Не нужно тебе чего-нибудь?»
— Отнеси оружие наверх, да займись там делом! А я еще здесь часок посижу, поем, а потом поднимусь к тебе.
Юноша понимающе улыбнулся, тут же поднялся и, прихватив оружие с девицей, пошел наверх.
Никитин положил на тарелку здоровенный кус поросятины, достал нож и принялся за еду, досадуя, что вилок в трактире не имеется, этим инструментом лишь некоторые продвинутые в культуре паны орудуют в своих замках. Остальные едят руками, при помощи ножа, и лишь для похлебок имеются ложки…
— Пан позволит?!
На дубовую лавку, напротив Андрея, чинно присел давешний купец, вежливо испросив разрешения тихим голосом. Культурно спросил, сразу чувствуется определенное воспитание.
«Чего ж запрещать при таком обращении?!» — Никитин не менее вежливо ответил:
— Присаживайся, пан. Места много. Желаешь чего?
— Наелся уже. А вот вино можно выпить!
Купец положил на стол кожаную флягу весьма приличных размеров и, прижав горловину, бережно наклонил ее над чашами.
Пахучая рубиновая жидкость издавала такой аромат, что Андрей восхищенно закрутил головой, а ноздри носа затрепетали от вожделения.
— Такого вина здесь днем с огнем не разыщешь. Может, только у князей к столу подают, да и то не каждый день! — негромко похвастался купец и пригубил свою чашу. Андрей тоже сделал глоток вина, подержав его во рту.
Да уж — не врет торговец, в той жизни Никитин только один раз пил подобное чудо, старый друг детства, торговый моряк, щедро угостил. Он привез несколько бутылок из Франции и устроил выпендреж таким образом.
— Превосходно! Отменное вино!
— Из благословенного Рима еще…
Купец многозначительно посмотрел на него. И пожал плечами:
— Магометане вино там делать не позволяют. Но многие ислам еще не приняли, а потому запрет на них не распространяется. Вот пока мы торгуем с ними помаленьку, а то здешнее винцо с карпатских виноградников кислее кислого. Уксус, а не вино!
— Это точно! — охотно согласился с ним Никитин, уже отведавший шедевры ляшского виноделия.
И осторожно спросил, завязывая желанный для себя разговор. А кто лучше купцов и торговцев знает местные реалии жизни, в которых он хотел разобраться, и как можно тщательнее. Ибо от знаний зависело многое, в том числе и сама жизнь, расставаться с которой Андрей никогда не торопился:
— Пан из тех земель караваном идет?
— Я из Праги, зовут меня Иван Новак. Весной торговал там всякой всячиной, сейчас с Полоцкой земли идем. Лодьями по Двине плыли, потом морем и по Висле. До Кракова дойдем, а там на юг, через карпатские перевалы с повозками пройдем, и до самой Праги. Лучше, конечно, по Лабе плыть. Но на тех германских землях такое сейчас творится, что обозом идти намного предпочтительней, хотя и накладно. Но в Полоцке торговля знатная, так что внакладе не буду. Хотя и без большой прибыли.
Купец искусно прибеднился, тут просто профессия такая — мошной из купцов никто прилюдно трясти не будет.
— Знакомый городок… — пробормотал Андрей. В Полоцке он был разок, еще до училища, гостил у сокурсника. — Меня зовут Анджей… Кхм…
Никитин нарочито закашлялся, словно поперхнулся вином, оттого фамилия вышла неразборчивой. И место своего постоянного пребывания он не назвал. Да и далеко отсюда до Сибири, неведома здесь та земля, а потому поймут превратно.
— Княже Роговолт большим градом владеет, торговля хорошо у купцов его идет. Лишь Новагород крупнее и богаче. Куйяба, правда, еще больше, но там сейчас хазары правят.
— Да уж! — в тон купцу хмуро отозвался Андрей, ему была неприятна мысль о такой безумной реальности.
Он вспомнил прочитанный в студенческие времена роман о дочери полоцкого князя, которую насильно взял в жены новгородский князь Владимир, будущий креститель Руси и киевский владыка, попутно убивший ее отца.
— Как живет дочь Роговолта Рогнеда?
Никитин спросил вроде небрежно, но внутри напрягся — мало ли каким зигзагом история здесь пошла? Но вроде люди те же, хотя события имеют иной раз совсем другое наполнение.
— Княжна расцвела, подарки от меня приняла очень благосклонно. — Купец многозначительно улыбнулся, вот только его глаза остались совершенно серьезными. — Князь Новгородский Святослав желает взять ее водимой женой сыну своему Владимиру, рабиничу. Но князь Роговолт готов отдать дочь только за его старшего сына Ярополка, что от умершей родами нурманки, дочери ярла. Теперь окончательное слово за матерью Святослава княгиней Ольгой — как она решит, так и будет.
— Ага, — крякнул Андрей, машинально почесав затылок.
«Точно, история хоть и выкрутас крутой сделала, но иной раз на знакомую колею выходит. А ведь Святославу не суждено здесь пасть от печенегов молодым, и из его черепа чашу не сделают. Потому что князь он не киевский, а новгородский, а „мать городов русских“ ныне совсем иной верой дышит. И прожил он уже намного дольше, раз сына женить хочет. Дети князя носят те же имена, только мать у Ярополка не угорская, то есть венгерская, княжна, а нурманка, из будущей Норвегии».
