вляпался по уши. Бежал из ссылки? Бежал. Коли уж бежал, так надо было дальше бечь, за границу. А раз приехал в Петербург да с дурачком Орловым дружбу водишь и к Катьке в гости ходишь, то другой дороги у тебя нет.
— Что-то не пойму, Алексей Петрович, вы же вроде в ссылке? А про столичные дела больше иных знаете.
— Я тринадцать лет был канцлером. Вот где у меня твой Петербург!
Он сжал кулак и потряс им в воздухе.
— Так что же вы сами не устроите переворот?
Мы встретились с ним взглядами и почти минуту играли в гляделки.
— Не разглядишь, даже не надейся, — Бестужев отвёл взгляд, — молод больно.
Налив себе третью, он выпил в одиночестве и грохнул рюмкой по столу.
— «Рук» у меня нет надёжных, в отличие от «ушей». А ты, дружок, как раз на эту роль и подходишь.
— Рук, значит, чтобы жар загребать. А какой мне с этого толк, Алексей Петрович?
— А такой,— Бестужев хитро прищурился. — Я, дружок, знаешь кто? Хранитель государева Ключ-Камня. Без меня ни один император настоящим русским царём не станет. Думаешь, почему Пётр до сих пор не короновался? Меня он терпеть не может, вот и не хочет просить, чтобы я его к Камню подвёл.
Бывший канцлер расхохотался.
— Он думает, что я сдохну, так он со следующим Хранителем коронуется. А вот ему, — Бестужев скрутил из пальцев кукиш, — пусть выкусит! Я со своими каплями ещё на его похороны приду!
Несколько минут Бестужев не мог успокоиться. Хлопал себя по коленям и смеялся, брызгая слюной. Но каркающий смех постепенно затих, и он тяжело опёрся о стол.
— Поэтому вас Елизавета и не казнила за заговор, а в ссылку отправила?
— Соображаешь, — Бестужев вздохнул, — значит, есть умишко. Коли поставишь Катьку да мне поможешь вернуться ко двору, я тебя следующим Хранителем сделаю. Дам власть, за какую любой князь руку себе бы отрубил и детей своих сам в прорубь кинул. Это тебе не камергером стать или графский титул получить. Понимаешь?
— Пока нет, Алексей Петрович. Для начала объясните, для чего этот самый Ключ-Камень нужен?
— А говорил — образованный, — Бестужев язвительно хмыкнул. — Что же тебе в твоих парижах не рассказали о Ключ-Камне?
Я не стал препираться и пожал плечами. Налил себе и молча выпил. Если надо — расскажет, а нет так нет. Это не он мне, а я ему нужен.
Бестужев несколько минут ждал, что я начну его уговаривать. Потом заёрзал в кресле, кидая на меня короткие взгляды, и не выдержал.
— Просвещу, так и быть, — проворчал он. — Как думаешь, из чего Россия состоит?
— Из людей, из чего же ещё.
— Хех, — Бестужев осклабился, — по большому счёту так и есть, жаль, что об этом забывают всё время. Вот только и про землю надо помнить. Убери что-то одно, и государство закончится. Примеры из истории сам, небось, знаешь.
Вытащив табакерку, Бестужев сделал щедрую понюшку, чихнул и утёрся красным платком.
— На двух ногах только человек да курица стоять могут. А держава, она что рояль — должна для подпорки третью иметь.
Он посмотрел выжидательно, но я не собирался играть в угадайки и строить версии. Бестужев пожевал губами и продолжил:
— Французский король Людовик какой-то там сказал: «Государство — это я», и ничуть не обманул. У них тоже Ключ к державе имеется, только не камень, а то ли корона, то ли жезл, не знаю. Без него что король, что император — обычный дворянин, залезший на трон.
— Алексей Петрович, а можно конкретнее? Что этим Ключом делают? Куда прикладывают или что открывают?
— Вот нетерпеливый, — Бестужев глянул укоризненно, но перешёл к делу. — Ключ-Камень даёт царю силу управлять магией в державе.
— Это в каком смысле?
— В прямом. Про мировые потоки, прости господи, эфира слышал? Думаешь, они сами по себе текут? Э нет, брат, их государь будто реки направляет. Где-то больше, чтобы лояльные роды силу набирали, где-то меньше, чтобы неугодные Таланты хирели. Опять же засухи да неурожаи от движения эфира зависят. Нет присмотра — вот тебе и голод со смутой.
— Простите, Алексей Петрович, но что-то не верится. Пётр уже сколько у власти, а Ключ-Камень не трогает. И я не вижу, чтобы держава в запустение приходила.
— А ты Россию человеческими днями не меряй, голубчик. Сколько она от края до края? И потоки в ней такие, что царю приходится их годами двигать. К тому же там всё с прошлого царства настроено, ещё лет десять простоит. Слышал, небось, про царя Бориса?
— Годунова?
— Про него, — Бестужев прищурился. — Если бы не Ключ-Камень, мы бы и сейчас под Годуновыми жили. В то время Хранителем был Михаил Никитич Романов, дядя будущего царя. Борис всю их семью заподозрил в измене, кого сослал, кого в монастырь заточил. А Михаила Никитича отправил в село Ныроб, что на Чердыни, а потом и вовсе в яму бросил.
— В яму?
— Да, выкопали здоровую яму, заковали его в кандалы и бросили туда, чтобы сам помер. После его смерти Ключ-Камень вразнос пошёл — три года неурожаи были, летом снег шёл. А народ такое хорошо чувствует, бунты вспыхнули, дела в царстве расстроились.
Рассказ казался несколько сказочным, но Бестужев говорил с полной серьёзностью, не ставя под сомнение ни одно слово.
— Умер Борис, когда пытался в одиночку с Ключ-Камнем совладать. Изошёл кровью из ушей да и кончился, хотя большой силы Талантом владел. Так и началось Смутное время, дружок. Самозванцы, бояре, Шуйский — все пытались с Камнем справиться, но и у них не вышло. Пока Земский собор нового царя и Хранителя не избрал, царство Российское на волоске висело. Кстати, князь Пожарский и стал Хранителем при царе Михаиле.
— Предположим. И в чём же заключается работа Хранителя?
— Ты на корабле плавал? Видел, что капитан командует, а у руля стоит кормчий? Вот так и здесь — царь говорит, Хранитель делает. Только они вдвоём могут Ключ-Камень «поднять».
— Как-то запутано у вас с этим Камнем, Алексей Петрович.
Честно говоря, верилось в этот царственный булыжник с трудом. Если предположить, что он существует, то какой же мощи должен быть этот магический
