«Это уже никуда не годится», — подумал я, просмотрев свою писанину за последние полчаса. Решительно (пусть и неохотно) закрыл тетрадь, бросил её в ящик письменного стола. Встал со стула, размял ноги. Выглянул в окно. Обнаружил, что на небе пока не появилось даже намёка на закат. Подумал, что время для работы ещё есть.
Но вот сил работать у меня не осталось.
— Пора топать к Волковой, — пробормотал я. — Пока она сама ко мне не примчалась.
* * *
Поднялся на третий этаж — притормозил около двери сорок четвёртой квартиры. Но не нажал на кнопку звонка, а лишь с десяток секунд прислушивался. Ни звуков музыки из радиоприёмника, ни шума телевизора, ни голосов не различил. Безмолвствовали и соседи Волковых: не кричали, не играли на скрипке или на пианино. Не лаяли собаки. Не плакали дети. «Идеальное место для работы», — подумал я. И тут же вспомнил, как несколько дней назад едва ли не до полуночи горланил здесь песни — мой концерт слушали жильцы не только этого подъезда, но и соседнего. «И люди здесь живут хорошие, — мысленно добавил я. — Не злые и понимающие». Нину Владимировну (Алинину бабушку) я не побеспокоил. Возобновил подъём по ступеням — взобрался на пятый этаж. Уже на лестничной клетке я уловил запах табачного дыма. Не усомнился, что тот проникал в подъезд из квартиры под номером сорок восемь.
Решительно постучал.
Минута не прошла, как звякнули дверные запоры.
Дверь резко распахнулась — я увидел… Лену Кукушкину. Семиклассница мгновенно меня узнала, улыбнулась. Резко обернулась, тряхнув тонкими тёмными косичками.
И прокричала:
— Алина! Это наш Ванечка пришёл!
Посмотрела мне в глаза.
— Здравствуй, Ванечка! Заходи.
— Привет.
Лена попятилась — я перешагнул порог. Кукушкина протиснулась мимо меня, зарыла дверь. Подёргала за ручку — проверила, защёлкнулся ли замок.
— Обувь снимай, — велела семиклассница. — Алина только-только пол здесь намыла.
Я послушно снял ботинки — взгромоздил их на обувную полку.
Спросил:
— Кукушкина, а ты как здесь оказалась?
Девочка пожала плечами.
— Барсика пришла проведать, — ответила Лена.
Она заглянула мне в глаза.
— Ванечка, — сказала Кукушкина, — а книжку со стихами ты мне когда вернёшь?
Я поправил на носу очки: соображал, о чём меня спросила пионерка. Вспомнил о книжице небольшого формата, которую долго носил в кармане («А. Солнечная. Рисунок судьбы: избранные произведения»). Ударил рукой по куртке — книгу не обнаружил. Вспомнил, что выложил её на книжный шкаф в своей комнате: вчера перед концертом.
Пообещал:
— Сегодня вечером отдам. Если напомнишь.
Лена кивнула. Стрельнула взглядом поверх моего плеча вглубь квартиры. Снова посмотрела на меня.
И вдруг она победно вскинула руки, улыбнулась.
— Ура! — воскликнула Кукушкина. — Ванечка, ты только представь: скоро у меня будет книга с настоящим автографом поэтессы Алины Солнечной!
Ещё до встречи с Алиной Волковой я сообразил, что планы на вечер изменились. Обсуждение моей ленинградской встречи с Лёней Свечиным сегодня не состоится — понял это, как только заглянул в радостно блестящие глаза Лены Кукушкиной. Семиклассница проводила меня в гостиную, где из-под кресла выглядывала настороженная мордочка белого котёнка, а около форточки стояла хозяйка квартиры. Волкова курила (окно Алина не открыла), держала в руке пепельницу. Кукушкина ещё в прихожей обрушила на меня шквал информации. Сообщила мне, что соскучилась по Барсику, что решилась его навестить — принесла ему «вкусности». Рассказала, что они с Алиной «уже подружились». Заявила, что теперь не переживает за своего бывшего питомца: выяснила, что новая хозяйка его любит и заботится о нём. Признала, что в квартире моей одноклассницы котёнку лучше, чем дома у Кукушкиных.
— Здесь очень много места! — сказала Лена, расставив руки. — И столько всего интересного! Барсику тут нравится!
Она кивнула для убедительности.
Котёнок громко мяукнул, будто в подтверждение её слов.
Я замер посреди комнаты — прикидывал, стоило ли располагаться здесь надолго.
— Как прошёл вчерашний концерт? — поинтересовалась Алина.
Барсик и Кукушкина посмотрели на меня, насторожили уши.
— Какой концерт? — спросила Лена.
Волкова пояснила семикласснице, что вчера вечером во Дворце культуры я пел в составе вокально-инструментального ансамбля Сергея Рокотова.
— Правда? — сказала Кукушкина. — Ванечка, ты там выступал?
Мне почудилось, что её удивил не сам факт моего выступления во время субботних танцев. Лену поразило то обстоятельство, что она узнала о моём участии в концерте только сейчас. Семиклассница растеряно помахала ресницами. В её глазах промелькнула тень обиды. Но обиду тут же потеснило любопытство. Кукушкина блеснула глазами, резко вдохнула и забросала меня вопросами. Примерно теми вопросами, которые я и ожидал услышать от ученицы седьмого класса. Я слушал пионерку, озадаченно потирал переносицу. Выделил из потока слов: Лену интересовало, что я чувствовал вчера, на сцене. Она спросила, не испугался ли я, стоя перед большой и шумной толпой. Выпытывала (покусывая кончик тощей косички) громко ли мне аплодировали «девчонки» и понравилось ли им моё пение. Просила «подробно» описать «как всё там было». Но даже не упомянула о Сергее Рокотове, словно лидер ВИА её не интересовал.
Я уселся на диван и едва ли ни поминутно расписал девчонкам события вчерашнего вечера. Рассказал, как и когда пришёл во дворец культуры, и сколько там (к тому времени) собралось старшеклассников. Поделился впечатлениями от своих первых минут на сцене. Признался, что не на шутку волновался перед стартовой композицией. Описал свои ощущения от того, как смотрел сверху вниз на шумную толпу и чувствовал на себе десятки взглядов. Перечислил песни, которые вчера исполнил — вскользь упомянул и о «Котёнке». Сообщил, что «развлекался» только первые полчаса или час — потом уже «просто пел». Описал, как устал после концерта. Сознался, что «позорно сбежал» из танцевального зала, едва там зажгли верхний свет. Алина Волкова прислушивалась к моим словам столь же внимательно, как и Кукушкина (позабытая сигарета в её руке дымилась и тлела, угольками осыпалась в хрустальную пепельницу).
О том, что пел «Котёнка» на бис четыре раза, я не упомянул — лишь сказал, что некоторые песни меня просили исполнить повторно. В шутку пожаловался, что не получил от поклонников своего таланта ни единого «цветочка». Лена меня тут же заверила, что «обязательно» подарила бы мне «самый лучший» букет, если бы родители пустили её на танцы. Кукушкина посочувствовала мне, когда услышала о моих «дрожавших от усталости» (после концерта) ногах. Вновь и вновь с неподдельной искренностью жалела, что не слышала моё вчерашнее пение. Предсказала: теперь «девчонки в школе» будут обо мне «сплетничать». «Записочки тебе станут писать», — предположила Лена и нахмурилась. Я ответил, что «записочки» — это уже «слишком». Алина Волкова хмыкнула, но промолчала. О встрече с учащимися ПТУ я не сказал. Пока ещё не понял, как её трактовать: как стычку с хулиганами или как встречу с поклонниками.
О поэтессе Алине Солнечной ни Лена, ни Волкова вслух не говорили — молчал и я: опасался сболтнуть лишнее при Кукушкиной. Не упоминали мы с Алиной и о моём «сне». Потому что я не собирался рассказывать о нём семикласснице — хозяйка квартиры поняла это: улыбнулась мне и пожала плечами, когда Кукушкина повернулась к смело выбравшемуся из-под кресла котёнку. Пообещал девчонкам, что спою для них «пару-тройку» песен из репертуара ВИА Рокотова. Но отказался повторить весь концерт: объяснил это тем, «перегрузил» вчера голосовые связки (не признался, что у меня устала рука после сегодняшней писанины). Однако сперва потребовал у Алины «обещанные» чай и печенье. Хозяйка квартиры взглянула на Кукушкину — Лена кивнула и помчалась на кухню греть воду для чая, не спрашивая у Волковой «что, да как», словно уже освоилась в этой квартире.
Алина вернула на журнальный столик пепельницу, указала на меня пальцем и едва слышно сказала:
— Завтра. После школы.
Я кивнул.
Чай мне пришлось пить (и грызть печенье «Юбилейное»), сидя на диване — кресло и табуретку заняли девчонки. Едва только моя чашка опустела, Кукушкина принесла мне гитару. Я выполнил обещание: спел три песни. Начал со злополучной «Олимпиады-80» — удостоверился, что уже привык к нестандартному темпу её исполнения. Раньше я не пел её под гитару. Потому музыкальное сопровождение песни вышло скромным и непохожим на оригинальное. Две другие композиции выбрал по принципу «что умею» — отыграл те мелодии, к которым быстро подобрал аккорды. Не поразил слушательниц виртуозной игрой на гитаре. Но компенсировал «корявую» музыку своим старательным пением. «Котёнка» снова обошёл стороной: Кукушкина и без того
