- Кавказ останется нашим, - мотнул головой Эберлинг. - Там же почти не осталось местных, сплошные фольки... Да, конечно, получится анклав, что не очень удобно. Придется договариваться с Россией о транзите. Но это пустяки по сравнению с тем, что мы выигрываем. Смотри. Допустим, завтра осси объявляют о независимости...
- Едва ли они решатся, - усмехнулся Власов. - Они слишком хорошо запомнили прошлогодний урок.
- Сами, конечно, не решатся, - кивнул Хайнц. - Между нами говоря, сами они не решились и год назад. То есть, конечно, планы объявить суверенитет у них действительно были, но в стадии подготовки. Украинцев специально спровоцировали выступить раньше времени, а остальным ничего не оставалось, как последовать за ними... В итоге вся их затея сорвалась, и они надолго зареклись пробовать снова. Но сейчас кое-кому из их лидеров уже сделаны неофициальные намеки. Относительно условий, на которых оформленная должным образом просьба может быть удовлетворена. Они, безусловно, остаются в составе Райхсраума и отказываются от членства в каких-либо иных военно-политических блоках. На их территории остаются наши базы и все такое прочее... Да и куда им, собственно, деваться - они окружены Райхсраумом со всех сторон. Все, что они производят более-менее стоящего в экономике - начиная с украинской пшеницы и чешского пива - они все равно будут продавать нам. А кому еще? Америке? У атлантистов собственные рынки, где нет места чужакам. Задрать цены они не смогут: если не купим мы, не купит никто. Обрушить - да пускай обрушивают. Будь у нас атлантистский свободный рынок, это ударило бы по нашим собственным производителям, но у нас, к счастью, госрегулирование. Мы скупим их товар по дешевке, а на сэкономленные деньги не дадим в обиду своих работников. Зато вся их социалка разом перестает быть нашей обузой. Вероятно, их уровень жизни упадет с обретением независимости в несколько раз, но это будут уже их проблемы...
- Знаешь, - задумчиво произнес Власов, - рассуждая таким образом, можно договориться и до суверенитета отдельных земель Дойчлянда. Распускать - так распускать.
- Фридрих, ну зачем же доводить до абсурда... - поморщился Эберлинг.
- Я лишь хочу сказать, что, что бы там ни было по части экономики - а проверять твои выкладки надо серьезно, и в Райхе для этого имеются лучшие специалисты, нежели я - но твой проект совершенно невозможен политически.
- Да почему? - раздраженно воскликнул Хайнц. - Я же не предлагаю сделать эти земли американскими штатами! Речь лишь о переходе из Райха в Райхсраум. В конце концов, в чем разница? Райхсраум образован странами, которые были нашими союзниками во Второй мировой. Райх, за пределами исконных границ Фатерлянда - странами, которые не захотели быть нашими союзниками и были нами завоеваны. Во-первых, все это дела давно минувших дней. А во-вторых, получается, что бывших врагов мы приблизили сильнее, чем бывших друзей. В этом есть даже нечто противоестественное...
- Давай без демагогии, - скривился Фридрих. - Ты прекрасно понимаешь, что политика - это не арифметика, где можно безболезненно выносить за скобки. Если сегодня Райх разломится пополам, завтра затрещит по швам и весь Райхсраум. Он и так уже, прямо скажем, мало похож на монолит...
- Опасность есть, - признал Эберлинг. - Но альтернатива еще хуже. Даже в самом скверном случае - пусть лучше падет Райхсраум, чем Берлин.
- Ты и в самом деле надеешься убедить в этом Шука? Только не говори мне, что ему уже тоже сделали "неофициальные намеки".
- Нет, пока еще нет. Райхспрезидент не в курсе. Но Шук сам по себе достаточно разумен, чтобы принять такое решение - после того, как ему будут изложены все аргументы. В конце концов, это он ушел из Северной Африки, хотя многие и тогда были против.
- Но не так, как будут сейчас.
- Да. Сейчас позиции неоконсерваторов в партии слишком сильны. И пока это так, Шук не решится отпустить восточные земли. Но волею судьбы неоконсерваторы сейчас - это фактически один человек. Без его ума, воли и энергии они снова превратятся в сборище кабинетных теоретиков и уличных горлопанов, неспособных ни на что реальное - даже на то, чтобы просто договориться между собой. По крайней мере, до тех пор, пока не сойдутся на кандидатуре нового вождя - а это произойдет нескоро...
- Ты имеешь в виду Клауса Ламберта.
- Да, его. Переубеждать его бесполезно - к Райхсрауму он относится весьма скептически, зато каждый клочок территории собственно Райха для него священен, как символ веры... Значит, его необходимо устранить.
- То есть убить. Называй вещи своими именами.
- Да, убить.
- Завтра... то есть, уже сегодня, здесь, в Москве, - произнес Фридрих без вопросительной интонации.
- Да, - подтвердил Эберлинг.
- Кто еще участвует в заговоре?
- Он сам, - усмехнулся Хайнц. - Нет, я не издеваюсь. Просто каков вопрос - таков ответ. Ты опять слишком все упрощаешь. Разумеется, то, что я делаю, я не смог бы сделать в одиночку. Но не существует некоего единого "заговора". Как я уже говорил, в этом деле сходятся интересы сильно разных людей...
- И одного из этих людей зовут Зайн, - усмехнулся Фридрих.
- Да. Это одно из обстоятельств, делающих операцию особенно красивой. Убить двух зайцев, как говорят русские. Или двух волков... Зайн ликвидирует Ламберта, а мы, вместе с русскими безопасниками, тут же ликвидируем Зайна. Это, кстати, одна из причин, по которой Ламберт согласился сыграть роль живца. Ему объяснили, что на приманку меньшего масштаба Зайн не клюнет, а Ламберт, конечно, не прочь избавить Райх от одного из самых гнусных врагов германского народа. Естественно, ему гарантировали безопасность... Хотя, полагаю, для него эта причина не главная. Просто покушение очень способствует политической карьере - если, конечно, не увенчивается успехом. Когда Ламберту предложили идею операции, он ухватился за нее, как за свою. Пусть. Я не тщеславен, - осклабился Эберлинг. - Кажется, он собирается выступить потом с какой-то программной речью... но это уже все, сам понимаешь, не имеет значения.
Фридрих подумал, что Хайнц, очевидно, увлекся и совершенно забыл о своем нынешнем положении, но не стал перебивать. Пусть выговорится.
- Имеются, разумеется, и те, кто знает, что покушение будет успешным, - продолжал Хайнц. - Кое-кто из них сидит достаточно высоко. Увы, их волнуют не высшие интересы Райха. И даже не Зайн, хотя, конечно, они отнюдь не против, если он сдохнет...
- Политические конкуренты Ламберта, - понимающе кивнул Фридрих. - Как из числа его идейных противников, так и из ближайших соратников.
- Именно. Но если ты думаешь, что я перечислю фамилии, то вынужден тебя разочаровать. Они достаточно осторожны, в основном я имел с ними дело через посредников. Хотя, конечно, догадки у меня есть, но юридически доказать будет сложно... Кстати, и те, и другие наверняка сказали бы, что их заботит вовсе не личная карьера. Противники сказали бы, что Ламберта надо остановить любой ценой, пока Шук не сделал его своим преемником - что, по-моему, совершенно исключено. Соратники заявят, что в качестве мученика Ламберт будет полезнее делу правых патриотов, чем живой, что тоже чепуха... В любом случае, какими бы интересами они ни руководствовались, сейчас они приносят пользу общему делу. Они думают, что я - их орудие, но на самом деле все наоборот.
