Страшный толчок сотряс оба судна.
Эрван, не ожидавший удара, упал ничком. Обдирая локти, покатился к мачте. В боку противно хрустнуло.
Успел удивиться: «Почему не больно?» Попробовал встать на ноги – и снова покатился, теперь уже к борту. Нога попала в отверстие шпигата, упёрлась в обшивку шхуны – Эрван ощутил, как она смещается под ступнёй, норовя затянуть, раздробить ногу, попавшую в ловушку между корпусами.
Черт! Этого не хватало…
Эрван рывком освободился: штанина порвалась, на коже вздулись багровые царапины. Он встал, кое-как опираясь о планшир. Ощупал бока – кости вроде целы… Огляделся.
Шхуна тонула с сильным дифферентом на корму, увлекая за собой «Горностай». Палуба угрожающе наклонилась, с каждой секундой крен увеличивался. Толстые канаты натянулись как струны. Рядом с Эрваном абордажный крюк, впившийся в доски, зашевелился и выскочил, прочертив глубокую борозду. Поодаль хлестнул лопнувший трос.
Черт… Черт! Черт!!!
Впервые в жизни Эрвану надо было принять решение, от которого зависели чужие жизни. Он понимал – нужно что-то делать, и делать быстро… Но что? Там, на шхуне, кипит бой: там полно людей, там Конюх, Аптекарь… Бастиан, наконец… Обрубить верёвки – обречь их на смерть. Оставить всё как есть – погубить судно. Даже если чуть промедлить – всё! Сместится балласт, такелаж судов переплетётся, и будет уже неважно, сцеплены борта или нет…
Он в панике смотрел на палубу, где, силясь встать, копошились матросы. Его матросы. Кое-кто сумел подняться на ноги… И все со страхом и надеждой глядели на него. Ждали его команды. Его решения.
Бастиан, Бастиан, где ты? Это ж твоя работа, не моя… Не умею я, не готов! Черт вас всех возьми! Остальные где?
В отчаянии он устремил взор на мостик: ни капитана, ни доктора. Никого. Решение он должен был принять сам.
«…Твоя задача – удержать палубу. Если что пойдёт не так, рубите канаты и отчаливайте… Молодых… постарайся сохранить. И корабль тоже. На тебе большая ответственность. Может, больше, чем на мне».
Эрван всхлипнул, прошептал еле слышно: «Бастиан, Бастиан… Ты всё предусмотрел – и это тоже…»
Он помедлил секунду, зябко повёл плечами. Обернулся к матросам:
– Что уставились? Руби канаты! Быстро! Быстро! Быстро!!!
Многим повезло. Кое-кто сам успел перепрыгнуть на родное судно, некоторые вскарабкались по талям до того, как на месте шхуны образовалась глубокая воронка.
– Шлюпку на воду!
Эрван нагнулся, ухватил за руку мокрого, дрожащего Аптекаря. Потянул: тот перевалился через фальшборт и мешком осел на палубу – с одежды текли потоки воды, губы посинели, словно у мертвеца.
– Как ты, нормально? – Эрван схватил Аптекаря, встряхнул: сначала аккуратно, затем резче и сильнее.
Тот не смог ответить сразу: зубы выбивали частую дробь – не то от холода, не то от пережитого напряжения. Он привалился к фальшборту, подтянул колени к подбородку, обхватил руками.
– Вр-роде ничего… – Его голова затряслась, как у пьяного. – Колотит только… И в ушах звенит – слышал, как грохнуло? Ещё слева саднит чего-то… Заноза, что ли?
Эрван наклонился к боку Аптекаря. Посмотрел внимательно, присвистнул.
– У тебя резаная рана! Ползи-ка ты потихоньку к Лоэ – он где-то там, у кают. Дотянешь?
Аптекарь нашёл силы усмехнуться.
– Ага. Дотяну. Если ног не протяну.
Эрван улыбнулся в ответ, ободряюще хлопнул Аптекаря по плечу. Нахмурил брови:
– А Конюх где? Бастиан?
Аптекарь отвёл взгляд.
– Пока не шандарахнуло, держались вместе. А потом – не знаю… Даже не помню, как в воде оказался.
– Ладно, давай! А я в шлюпку – даст Бог, найду.
Недалеко от «Горностая» вздулся гигантский пузырь, лопнул, выбросив обломки рангоута, пустые бочки… и тела. Ялик угрожающе качнулся, затанцевал на волне…
Конюха увидели почти сразу. Он лежал на обломке мачты, намертво вцепившись в ванты. Несколько пар рук втащили его в шлюпку, перевернули на спину – он закашлялся и попытался сесть.
– Лежи!
– А?
– Лежи, кому говорят!
– А?
Конюх осоловело глядел на Эрвана и тряс головой – словно купальщик, которому в ухо попала вода.
Эрван гаркнул во всю мочь:
– Ау! Слышишь меня? Бастиан где?
Ответили почему-то сзади. Не веря своим ушам, Эрван обернулся – Бастиан, уцепившись рукой за корму, пытался влезть в шлюпку. Рядом с ним болтался ещё кто-то, чернявый и косматый.
Фомор, что ли? Живой?
– Чего вылупился?! – гневно прохрипел Бастиан. – Не видишь, я с подарком – одна рука занята? Помогай давай, живо!
Эрван ухватил Бастиана под мышки, попытался вытащить из воды. Оцепеневшие от неожиданности матросы подсобить не спешили.
– Да не так, дурень! Держи этого урода, а я уж сам как-нибудь…
Эрван принял пленного, разместил в лодке: фомор не сопротивлялся – то ли был мёртв, то ли без сознания.
Бастиан грузно перевалился через борт и с довольным кряхтеньем устроился на банке. Посмотрел на гребцов, на Эрвана. Ухмыльнулся.
– Да живой я, живой… Ясно теперь, дурни, как полезно уметь дыхание задерживать? Ничего, мы и этим займёмся, дайте срок!
– А этот? Жив или захлебнулся? – спросил Эрван. Вопрос надо было понимать так: «Черт побери, боцман, как же я рад, что ты жив!»
– Фомор, что ли? – Лёгкий кивок, добродушная ухмылка – понял, мол… – Вроде жив, я его легонько. Нежно даже.
Лицо Бастиана посуровело, улыбка исчезла.
– Этот корявый паршивец применил разрывной амулет – слыхал о таком? Мы уже нижнюю палубу очистили, а тут… В обшивке дырка с кита размером, вода хлещет! Ну я его в охапку и наверх. Да только вода быстрее – не лопни палуба, я бы до сих пор на дне дыхание задерживал, рыб веселил.
Он глубоко вздохнул, покачал головой.
– Ещё и клинки утопил из-за этого злыдня… Ладно, правь на «Горностая» – там разберёмся, что с ним делать.
Оказавшись на палубе, Бастиан на мгновение застыл. Повёл головой туда-сюда, оглядывая распростёртые тела и потерянно бродящих между ними матросов. Тихо присвистнул.
На плечо Эрвана легла тяжёлая ладонь.
– Ты… Приберись тут пока. Этих, – он пнул труп фомора и выругался шёпотом, – сразу за борт, может, акулы не побрезгуют. Наших в ряд: потом всё сделаем честь по чести… Найди Лоэ, помоги осмотреть и перевязать раненых – он разберётся, с кого начать. А я пока на мостик, вместе с этим.
Он встряхнул зажатого под мышкой фомора – тот застонал и дёрнулся.
– Ага, жив-таки! – обрадовался Бастиан. – Ну ничего, это ненадолго.
Эрван угрюмо кивнул и поджал губы – работа предстояла нелёгкая.
Аптекаря он нашёл не сразу: тот стоял на коленях у левого борта, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Возле него, неестественно изогнувшись, лицом вверх лежал человек.
Тщедушный, узкоплечий, он казался ещё меньше, чем при жизни. На лбу нелепый завиток, бедняга никогда не мог его пригладить, как ни старался, – ещё в академии хотели из-за него Воробьём прозвать, да не прижилось как-то…
Эрван опустился рядом. Услышал, как позади охнул Конюх.
Свисток…
Эрван тронул Аптекаря за плечо.
– Как?
Спросил – и не узнал своего голоса.
Аптекарь молча указал на багровый рубец под остатками рубахи: вздувшийся, широкий, он косой лентой рассекал грудную клетку и уходил вниз, к пояснице. Эрван разглядел частицы смолы и крохотные волоски, впившиеся в кожу.
Канат… Его хлестнуло, когда рубили концы… Наверняка.
Эрван поразился, что сохранил способность думать. Ноги казались ватными, навалилась слабость – рук не поднять. В ушах зашумело, голова закружилась. Губы онемели и отказались повиноваться.
Он понимал – надо что-то сказать, сделать… но не знал что. Да и не хотел знать.
Краем уха он слышал возню на палубе, приглушённый говор матросов, плеск выброшенных за борт тел… Он не обернулся – просто сидел и смотрел на то, что осталось от товарища.
Он не мог сказать, сколько прошло времени: должно быть, немало.
Внезапно он ощутил, что его трясут за плечи – сначала слабо, осторожно, потом сильнее.
Эрван дёрнулся, попытался сбросить назойливые руки… Не тут-то было.
Бастиан. Больше некому…
– Вставай! А ну давай! На руках тебя нести?
– Свисток погиб, – Эрван сам поразился своему голосу: глухому, ровному, бесцветному… Чужому.
– Вижу. Жаль. Честно. Но это потом. Всё потом. А сейчас ты нам нужен. Пошли!
Эрван медленно встал. Пошатнулся, едва удержав равновесие. Бастиан подхватил его под локоть, испытующе посмотрел в глаза.
– Да ты сам не ранен? Идти можешь?
Эрван кивнул.
– Вот и молодец. Шаг, другой – дальше само пойдёт.
Локоть Эрвана он так и не выпустил.
– А мы? – спросил Конюх.
– Вы? – тихо переспросил Бастиан. – Оставайтесь. Прощайтесь. Время есть.
На мостике вполголоса переговаривались капитан и Лоэ. Напротив, посверкивая глазами исподлобья, стоял пленный фомор. Вид он имел вполне здоровый, разве что под левым глазом наливался синяк – след от знакомства с Бастианом.
