— Если на малом ходу идти ночью, — пояснил он.
— Ну, Андреич, — протянул Сазонов. — Насчёт прожекторов ты уже спрашивал, в следующую навигацию либо через одну Смирнов лично обещал.
— Хорошо, коли так, — уныло покачал головой капитан. — Пока что вон он, удел наш. — Подмигнув воеводе, он кивнул на висящий рядом фонарь, о стекло которого билась тучка звенящей мошкары.
— Любимая, ну ты поела? Иди в каюту, я скоро. — Алексей с настороженностью посмотрел на жену.
Чем ближе была цель похода, тем больше она замыкалась в себе. Он сопереживал ей, понимая, что сейчас Женьке трудно. Он поправил ей воротничок курточки и проводил взглядом, вернувшись к разговору с капитаном. Фёдор Андреевич настойчиво отговаривал не только Сазонова, но и всё руководство Ангарии от попыток устроить морскую базу в устье Амура. Ничего хорошего в этом нет, повторял он, амурский лиман крепко закрыт льдами с ноября по май. Навигация возможна в весьма короткий период. Отмелей много, ходить надо фарватерами. Поэтому надеяться на то, что это место станет полноценной базой, ни в коем случае нельзя.
— Не знаю, как дальше дело пойдёт, — говорил Сартинов. — Но для нас идеален был бы Владик или Находка. Последняя бухта вообще практически не замерзает.
— Это зависит от того, как дальше у нас карты лягут. Ещё на Сунгари не ясно, а уж за Уссури хвататься пока точно рано.
— Можно строиться на Амуре — леса хватает, но уходить надо будет южнее. Уссури всё одно нужна, там до Владика рукой подать. Если в будущем поднатужиться и протянуть железку от Арсеньева до Золотого Рога, то… Сам подумай, Алексей.
— Да, я понимаю, что ты верное дело говоришь, Фёдор. Пообщаемся ещё с нашими главарями по этому поводу. Ладно, пойду к жёнушке.
В каюте он её не застал. Удивившись немного, Сазонов вышел на палубу, и тут ему попался молодой упрямый казак, с которым он недавно беседовал. Тот, немного смутившись, показал ему на нос судна:
— Она ушла туда, товарищ воевода.
Алексей там и нашёл свою Женьку. Она стояла и смотрела в темноту ночи, опершись на леера. Отсюда хорошо слышались смешки, покашливание и говор у костров на берегу, треск хвороста в огне — звуки над рекой разносятся далеко. Он подошёл к ней, приобнял за плечи и прошептал на ушко:
— Что с тобой? Женя, ты боишься чего-то?
— Да, боюсь, — повернулась она к мужу, прижавшись зарёванным лицом к его груди. — Я боюсь, что никого не увижу из родных. Этого я боюсь, очень сильно боюсь опоздать.
Амурский лиман встретил ангарцев водной взвесью в воздухе, которая быстро пропитала одежду, да прохладным порывистым ветром, грозящим лишить экипаж не только кепи, но и прочего имущества. Остановку было решено провести в устье небольшой речки немного ниже современного Сазонову Николаевска-на-Амуре, но на южной стороне лимана, близ двух намывных песчаных островов, поросших травой и кустарником. Эти места казались Евгении знакомыми. Берег был пологим и песчаным, обрывистым лишь местами. Вокруг лишь невысокие, сглаженные сопки, покрытые густым лесом. Канонерка вошла в заливчик, куда изливалась эта речушка, образованный небольшим полуостровом, что тянулся метров на шестьдесят.
— Строиться, похоже, будем тут, — коротко бросил Сазонов после непродолжительного совещания с капитаном Сартиновым.
— Наконец-то! — послышались довольные возгласы. — Неужто прибыли?
— Спокойно, пока нет. Но готовьтесь, уже скоро. — И Сазонов обратился к жене: — Женя, сейчас ты должна попытаться вспомнить родные места. Нам плыть дальше?
По словам Евгении, род кузнеца Нумару жил немного южнее, на берегах небольшого залива, в который впадает двумя рукавами река, образующая большой остров, на нём и стояло селение её отца. Сартинов наморщил лоб:
— Ближе к Оремифу? Ладно, гляди в оба, Евгения!
Через некоторое время «Тунгус» подошёл к дельте небольшой реки, разделявшейся на несколько рукавов, заросших роскошным ивняком. Несмотря на песчаную отмель, канонерка подошла к берегу практически вплотную. Спустили мостки, и первая группа ангарцев сошла на мокрый песок. На берегу помимо обычного плавника были груды морских раковин. Евгения, несмотря на окрик Алексея, стремглав соскользнула по доскам на берег, споткнувшись и зачерпнув в сапожки немало воды. Подбежав к одной из груд, она принялась рассматривать рассыпающиеся в руках створки.
— Свежие! Свежие, Алексей! — смеялась она.
Слёзы на её глазах Сазонов увидел, когда подошёл ближе и обнял её, счастливую.
— Смотри, — показывала она ему раковины по одной, считая их: — Сине, ту, тре![9] Они тут! Надо идти, быстро!
Отряд сформировали быстро. Девять человек на двух лодках вошли в узкую протоку, покрытую даже сверху зелёными зарослями на манер сводчатого потолка. Едва лодки вышли из-под этого покрывала, как ангарцы нос к носу столкнулись с изумлёнными людьми, которые, громко разговаривая, вытаскивали лодку-плоскодонку на берег. Поначалу они рванулись было бежать к поднимающемуся стеной лесу, но отчего-то остались на месте, напряжённо посматривая то на неожиданно появившихся чужаков, то на оставленные в длинной лодке луки и короткие копьеца. Там же в плетёных корзинках находился и их улов.
Алексей, держа одну руку на цевье винтовки, второй пихнул Женьку в бок.
— Скажи им что-нибудь, — прошипел он.
— Я почти ничего не помню! — едва не расплакалась она.
— А ну, соберись! — сдвинул брови Сазонов. — Ты же учила меня словам на своём языке!
Утерев очередную порцию слёз, женщина встала в лодке и неуверенно произнесла несколько слов на мелодичном языке с обилием гласных звуков. Оба мужика с заметным облегчением переглянулись, а один из них о чём-то спросил Евгению. Слушая её ответ, а говорила она запинаясь, путаясь и морщась, чуть не плача от досады, Сазонов узнал лишь то имя, которое он повторял прежде много раз, — Сэрэма. Да ещё имя её отца — Нумару.
Рыбаки уже осмелились подойти поближе, не проявляя прежнего желания убежать. Теперь ангарцы могли разглядеть их поближе. Оба были одеты в широкие распашные халаты с зауженными от локтя рукавами, перетянутые поясом в несколько оборотов вокруг талии. На верхней части халатов, немного напоминавших Сазонову японское кимоно, присутствовал нехитрый орнамент из перекрещенных прямых линий, сам халат был довольно замызган. Лоб и виски мужчин были выбриты, но оставшаяся часть волос нечёсаной гривой торчала в разные стороны. Нечёсаные бороды и усы, на зависть самому Будённому. У одного из них в руках была островерхая плетёная шляпа. Ноги их были босы, а из-под халатов виднелись обмотки, немного не доходящие до щиколоток.
