тридцать четыре года. Столько ждать я была не намерена.
— Мне сейчас надо, — проскрипела я.
— Ну, зачем тебе сейчас? — не повелась Зоя. — Спортом ты не интересуешься, собрания всякие не любишь. Что тебе там делать? А в нашу делегацию отбирали спортсменов и членов Партии.
— А что члены Партии прям все поголовно спортом увлекаются? — задала риторический вопрос я, с сарказмом.
— Не начинай, Лида, — закатила глаза Зоя. — Так уже вышло. Так что забудь.
Я шагала по коридору, вся в невеселых думах. Какая-то черная полоса прямо. Вроде все хорошо, и в институт поступила, и дома вроде наладилось, а мелкие неудачки-постигушки портят настроение, прямо ужас.
Нет, Зоя была права, спортом я не увлекалась и собрания не любила. На Олимпиаду я рвалась с одной-единственной целью — плотно закупиться дефицитом. И побольше. Сейчас 1980 год, и в воздухе уже ощущается усталость людей от коммунизма, а все эти высшие партийные лидеры так просто играют роли, неубедительно, словно Олечка в веночке вокруг снопа. И единственная возможность набрать дефицитных импортных товаров — это Олимпиада, и я ее упустить не хочу.
Я толкнула дверь в знакомый кабинет в полуподвальчике:
— Можно? — я заглянула, смущенно.
— Заходи, — кивнул Иван Аркадьевич, отрываясь от бумаг, и затушил сигарету. — Что скажешь?
— Я написала алгоритм, как улучшить показатели по явке на мероприятия, — я положила перед Большим начальником папочку с листочками.
— Посмотрю, — кивнул тот, пряча папочку в боковой ящичек. — А что там по расширению в отделениях?
— Информацию я успею подготовить завтра к концу дня, — ответила я. — Уже почти все готово. Жду только отчета из юго-западного отделения. Завтра Фёдор обещал привезти к обеду.
— Ты синие папки нашла? — вдруг задал вопрос Иван Аркадьевич.
— Ищу.
— Хорошо, — кивнул Иван Аркадьевич и подкурил новую сигарету.
Я помедлила.
— Что еще?
— Иван Аркадьевич, — затараторила я. — Меня не включили в делегацию на Олимпиаду.
— Так ты все собрания прогуляла, — выпустил дым Иван Аркадьевич.
— Я в институт же готовилась! — обиделась я.
— Зачем оно тебе?
— Понимаете, я должна туда попасть, там же международный уровень мероприятий, я просто обязана увидеть, как они подготовлены, если в будущем у нас депо «Монорельс» будет принимать международные делегации, этот опыт нам очень пригодится! Обидно, что в делегацию вошли люди, которые хотят просто соревнования посмотреть и на артистов полюбоваться. А я же для дела! С прицелом на будущее!
Мой горячий монолог вряд ли убедил Ивана Аркадьевича до конца, но он задумался и, через долгий миг, сказал:
— Ладно, Лида. У нас есть бронь на одно место. Если ты сделаешь хороший отчет я включу тебя в делегацию.
— Спасибо! Спасибо! — радостно залепетала я. — Все сделаю!
— Иди уже, — вздохнул Большой Начальник. — Сделает она…
На обратном пути я заглянула к Зое и сказала, что помогу отпечатать ей все документы для делегации на Олимпиаду. Завтра же.
Затем я прямо с проходной позвонила Олечке:
— Надо встретиться. Срочно.
Мы встретились опять, в том же парке.
— Деньги принесла? — спросила Олечка, впрочем, без особой надежды.
— За деньги забудь, — припечатала я вежливым, но непреклонным тоном.
— Тогда зачем?
— Я знаю, как решить все твои проблемы разом. Очень конструктивный, кстати, вариант. Ты на Олимпиаду едешь?
— Да какая Олимпиада!!! — вспыхнула демоническая женщина. — Они только своих подстилок берут. Перспективных! А мне сказали, что я старая! … Да! … Твари!
Молча выслушав экспрессивный монолог в полном объеме (именно что-то подобное я и предполагала), я сообщила:
— У меня есть одно приглашение на Олимпиаду. Могу тебе его отдать.
— Как? Просто так? — Ольга недоуменно захлопала ресницами, густо накрашенными модной синей тушью.
— Ну, понятно, что не просто так, — снисходительно ответила я, — ты напишешь отказ от Светки, оформим через органы опеки, чтобы все по закону было.
— Да ты что! Как ты можешь?! Это же моя дочь!
— Ты уж определись, — остановила поток словоизвержения я, — Значит, забирать и воспитывать ты ее не хочешь, и отказ писать тоже не хочешь. Нет, Ольга. Так не выйдет.
— Зачем тебе Светлана?
— Я не хочу, чтобы ты каждый раз приходила к нам и доводила Римму Марковну до предынфарктного состояния, — ответила я, — Это сейчас ее соседка выручила и успокоила, а когда никого рядом не будет — ни меня, ни соседки? А ребенку какой стресс! Так что, Ольга, или забирай Свету и воспитывай ее нормально, или оставь в покое.
— Мне не нужна твоя Олимпиада! — фыркнула демоническая женщина, с подчеркнуто независимым видом.
— Нужна, — сказала я и похлопала по лавочке, рядом. — Присядь и послушай меня внимательно. Очень внимательно.
Ольга сглотнула. Фыркнула. И села на лавочку.
— Я вижу твою ситуацию так: ты сейчас работаешь в театре, провинциальном. Актрисой так и не стала. Ты и в юности звезд с неба не хватала, а сейчас уж и возраст не тот, и молодые да дерзкие тебя давно задвинули.
Олечка покраснела и потупилась.
Я вспомнила ее диалог о гладиолусах с тощей девицей.
— Это сейчас ты хоть на подтанцовке, а дальше годы-то будут бежать еще быстрее, через три-пять лет ты уже будешь старухой. И тебя даже на подтанцовку не возьмут.
— Сама старуха!
— Да дослушай ты! — поморщилась я, — по вашим театральным богемным меркам — да, старуха. Я же не для того трачу свое время, чтобы сидеть тут тебя обижать. Если хочешь, могу рассказать тебе рецепт как устроить свою жизнь. Очень хорошо устроить.
Ольга сделалась предельно серьезной. Зря я ее дурочкой считала.
— Если ты поедешь на Олимпиаду, где будут иностранцы: спортсмены, тренеры, врачи, актеры, помощники и т.д. — ты легко сможешь найти там себе жениха. И если сможешь окрутить его (а ты сможешь) — то будешь жить в какой-нибудь Франции или Люксембурге и кушать каждый день трюфеля и лобстеры. Бренди заграничные пить будешь.
— Ты же сама сказала, что я старая, — ссутулилась Олечка и нервно поковыряла спинку лавочки ногтем.
— Да. Для
