уже нашептали о предстоящей схватке).
За угол теплицы я свернул под приветственные возгласы старшеклассников. Увидел, что арена уже очерчена. Отметил, что сегодня здесь собралось народу больше, чем на прошлых моих поединках. Решил, что на интересе к предстоящей схватке сказалась моя подросшая в новом учебном году «популярность». Едва ли не все парни из десятого «А» пришли полюбоваться на то, как Вася в очередной раз расквасит мне нос. Явились посмотреть на схватку и шестеро парней из «Б» класса. Девчонки на подобные сходки обычно не приходили. Однако в этот раз среди мальчишек затесалась и одна девочка – семиклассница Лена Кукушкина. Пионерка стояла чуть поодаль от основной группы. Не реагировала на пытавшихся её прогнать старшеклассников. Прижимала к груди портфель, хмурила брови. Улыбнулась девочка лишь при виде меня – помахала мне рукой.
– Ванечка, накостыляй этому длинному! – крикнула Кукушкина. – Дай ему хорошенько по зубам! Слышал бы ты, какие этот негодяй о тебе гадости говорил!
Она ткнула пальцем в сторону Громова. Замерла с поднятой рукой. На лице девочки не дрогнул ни один мускул. Собравшиеся рядом с теплицей старшеклассники взглянули на серьёзное лицо пионерки. И тут же посмотрели на Василия. Уши и скулы у того порозовели. Громов смотрел на Кукушкину с негодованием и смущением, точно девочка застала его в туалете со спущенными штанами. Приоткрыл рот, точно решил заговорить. Собравшиеся за теплицей старшеклассники, будто по команде, расхохотались – даже те, кто изображал Васину группу продержки. От громкого хохота двух десятков молодых мужчин задрожали стёкла теплицы; с кустов пугливо вспорхнула стая воробьёв; и даже молодые берёзки встряхнули ветвями, уронили на землю порцию жёлтых листьев. Василий не издал ни звука – прикрыл рот, плотно сжал губы, стиснул челюсти.
– Капец твоим зубам, Громов!
– Сдавайся, пока не поздно!
– Проси прощения!
– Труба дело, Вася!
– Теперь Ванечка тебя точно порвёт!
Парни хватались за животы, осыпали Василия шутливыми репликами. Указывали на него руками – в точности, как это сделала Лена Кукушкина. Вздрагивали от истеричного хохота. Мне почудилось, что школьники курили за теплицей не «простые» сигареты. Хотя я унюхал лишь запах дешёвого табака. Вспомнил свой третий поединок с Громовым – тот, что случился в конце сентября. «Тогда» понаблюдать за моим «позором» явилось чуть больше десятка человек. За спиной Василия маячила та же троица парней, что поддерживала его и сейчас. Пришёл Свечин с приятелями. Наблюдали за «тем» поединком и пятеро школьников из других классов (они оказались за теплицей случайно: по причине никотиновой зависимости, а не от желания увидеть мой «разбитый» нос). Не было тогда здесь и Сергея Рокотова из десятого «Б» – нашей школьной знаменитости, звезды городской эстрады.
Сейчас Рокотов хохотал вместе с другими парнями, тряс пышными и вьющимися, словно после химической завивки, темно-русыми волосами. Его присутствие поднимало статус грядущего поединка едва ли ни «до небес». Потому что звезда всех танцевальных вечеров редко «снисходил» до школьных дел – всё больше готовился вновь и вновь блистать на сцене танцплощадки рудогорского Дворца культуры. А вот сегодня сделал исключение. Будто моё недавнее пение в кабинете директора забросило меня на вершину школьного олимпа. Или же Сергей с приятелями попросту явились взглянуть, кто именно поучаствует вместе с ними в будущем концерте (если известие о моём внесении в список артистов уже добралось до их ушей). Я не усомнился, что именно Рокотову сейчас доверят судейство поединка: никого даже сравнимого с ним по «авторитету» рядом «ареной» не обнаружил.
Парни не умолкали – шутили, хохотали.
Не смеялась Лена Кукушкина: девочка снова обняла свой портфель (будто отгородилась ним от парней), сверлила лицо Василия ненавидящим взглядом.
Не улыбались и мы с Громовым.
– Ванечка, этот негодяй обзывал тебя тряпкой! – сообщила Кукушкина.
Я хорошо слышал её громкий звонкий голос на фоне мужского смеха.
– Он обещал, что разобьёт тебе нос! – сказала Лена.
Хохот парней стал тише – старшеклассникам не хватило «дыхалки», чтобы смеяться без перерывов.
– Этот мальчишка пообещал, что ты будешь ползать у него в ногах и молить о пощаде! – сыпала информацией Кукушкина. – Называл тебя маленьким четырёхглазым уродом! И слабаком!
«И ещё земляным червяком!» – мысленно добавил я.
Поправил очки.
Взглянул на Ленины маленькие блестящие глаза. Заметил, как топорщились в стороны тонкие косички, как сбился на бок узел пионерского галстука. Снова вспомнил, что сравнивал девочку с маленьким хищным зверьком.
Улыбнулся.
– Ванечка, отлупи этого мальчишку так, чтобы он больше не смел тебя обзывать! – попросила Кукушкина.
Она вздохнула и добавила:
– Пожалуйста!
Притихшие было старшеклассники, вновь разразились хохотом. И снова задрожали на теплице стёкла. Берёзы пугливо взмахнули ветвями, швырнули в сторону «арены» охапку желтых листьев.
– Теперь тебе придётся его отлупить, Крылов, – сквозь смех заявил Сергей Рокотов.
– Мы будем болеть за тебя, Ванечка! – поддержали Рокотова ученики «Б» класса.
– По зубам ему бей! По зубам! Как она попросила!
– Чтобы не обзывался!
– Ванечка, забей нафиг этого негодяя!
Меня хлопали по плечам. Подталкивали в спину. Желали «удачи».
Кукушкина улыбнулась.
– Ванечка, ты самый сильный! – заявила Лена.
И тут же вздрогнула.
Потому что Громов с неожиданной злостью рявкнул:
– Закрой уже свою пасть, дура! Вали отсюда, малолетка! Чего ты вообще припёрлась?!
Вася сжал кулаки, шагнул в направлении Кукушкиной. Словно именно с Леной он теперь вознамерился драться на «арене». Смех за теплицей стих, сменился шелестом берёзовых листьев. Взгляды парней вновь сошлись на лице Василия. Старшеклассники с интересом следили за тем, как Громов скривил губы, заскрежетал зубами – предвкушали нежданное развлечение. Пионерка пугливо отшатнулась, втянула голову в плечи. Но не ушла – лишь взмахнула косичками, испуганно стрельнула в меня глазами. И чуть выше приподняла портфель, будто заслонилась от Громова щитом. Я покачал головой, в два шага оказался между Громовым и Кукушкиной. Поставил на землю свой дипломат. Размял пальцы, как перед игрой на гитаре. Громов не пошёл на сближение со мной. Я сам подошёл к Василию, взглянул ему в глаза – снизу вверх.
– А вот девочку ты, Вася, зря обидел, – сказал я.
Громов ухмыльнулся.
– И что с того?
Василий наклонил голову, плюнул мне под ноги.
В пропахшем прелой листвой и табачным дымом воздухе я различил аромат одеколона «Олимпийский».
Сказал:
– Обычно я детей не бью – из принципа. Но для тебя, Громов, сегодня сделаю исключение.
Василий хмыкнул.
– Очки сними, четырёхглазый, – сказал он. – Чтобы я тебе их не разбил.
Я покачал головой. Улыбнулся. Прижал холодный мост оправы к переносице.
– Не сегодня, Вася, – сказал я.
Громов пожал плечами.
– Потом не жалуйся, – сказал он.
– Не буду.
Несколько секунд мы
