— Сергей! Сережа! — тормошила меня Левенштейн, — Ты чего? — я недоуменно уставился на нее в ответ, — Ты чего зубами скрипишь? Что я не так сказала?! — бабка Пана неодобрительно, но с какой-то непонятной надеждой смотрела на меня снизу в верх. Это она ждала, что я смогу ее переубедить, понял я.
Мысленно смахнув с мозгов паутину никому ненужной лирики, я обнял несчастную женщину и тихонько прижал к себе. Надо было срочно ставить ей мозги на место. А заодно и себе. Я уже помог умереть Соньке, да и болезнь ее отца тоже, скорее всего, не что иное, как следствие смерти дочери. А, значит, тоже на моей совести. И, без сомнения, в самом скором времени эта славная тетка также уйдет вслед за ними. Как дальше жить с таким знанием? Уже сейчас хотелось выть, а что потом? Взять из оружейки ствол и заплатить по счетам?
— В общем так, Пана Борисовна! — я придал голосу как можно больше уверенности и решительности, — Или мы с вами пытаемся спасти Льва Борисовича, или блюдем советскую законность и приличия. Но смерть его уже будет на нашей с вами совести! — я взял ее за плечи и отстранил от себя. А отстранив, врезался в ее глаза своим взглядом, — Он умрет! Я не хочу, чтобы он умер!
Из тетки будто бы выпустили воздух и она тяжело повисла на моих руках.
— Я тоже не хочу… — тихо прошептала она, судорожно вздохнув. — Что нужно делать? Говори!
Свои мысли я излагал недолго, поставив перед профессором Левенштейн всего лишь одну задачу. Сделать так, чтобы обком КПСС срочно наградил ее за какие-нибудь заслуги перед партией бюстом их идейного родоначальника. Бюстом Ильича, то есть.
— И обязательно, чтобы это событие подтверждалось какой-нибудь официальной бумагой. Могут они в грамоте, подписанной секретарем обкома указать про награждение вас бюстом Ленина? — с надеждой поинтересовался я у Паны Борисовны.
— Смогут, — сухо подтвердила мои кощунственные мысли относительно задуманного мной святотатства.
Все полтора дня до выхода на службу, я вместе с Нагаевым провел в поисках специалиста фасонного литья. Все заводы и предприятия оборонного профиля отпадали сразу. Завезти на них сырье для отливки еще как-то было можно, а вот вывезти.. Но именно там и, особенно на авиационном заводе, были самые лучшие и квалифицированные фасонщики. Неожиданно помог Еникеев. Месяц тому назад он схоронил тещу, с которой вопреки всем семейно-бытовым законам и обычаям он семь лет прожил душа в душу. И вот, весь прошлый месяц Толик занимался изготовлением памятника на своем четвертом ГПЗ. Надгробие и сам памятник он уже сварил из ворованной нержавейки и теперь ждал, когда в литейном цеху ему отольют секции для оградки. Оградку он замыслил не простую, а со множеством витиеватых элементов. И вот уже несколько дней литейщик шестого разряда из литейки подшипникового завода, не торопясь и в тайне от начальства отрабатывал ему левый калым.
— Аверьяныч раньше на «Прогрессе» работал, чего-то там особо точное для космоса отливал, — пояснял Толик, крутя баранку, — Но на «Прогрессе» со спиртом уж очень легко было, вот он потихоньку и начал спиваться. Оттуда его попросили, он к нам на ГПЗ и пришел. Теперь только за бабки калымит, — с отчетливым сожалением вздохнул Еникеев, — Раньше за пузырь он мне два десятка блесен отливал, а теперь без червонца к нему и не подходи!
Меня же наоборот, расчетливая меркантильность мастера и отсутствие у него алкогольной зависимости только порадовали. Первое обстоятельство позволяло надеяться, что литейщик возьмется за предложенную мной работу. А второе, что не проболтается о ней по пьянке в самое ближайшее время.
— Работа не сложная, но где-ж я тебе столько бронзы найду? — с сожалением посмотрел на меня мастер, — Вот, если бы из чугуна! — вздохнул он, видимо, очень сожалея об левом заработке, который он теряет, — А давай я тебе его из алюминия вылью?
— Нет, Семен Аверьянович, мне из бронзы надо. Чтоб, как золотой блестел! — не стал я соглашаться на упрощенные варианты, — А за материал для отливки ты не беспокойся, я его тебе предоставлю. И за срочность доплачу! — поспешил я пресечь сомнения специалиста, — Сколько тебе времени понадобится на работу?
По идее, сейчас Аверьяныч должен начать перечислять объективные трудности и тем самым накручивать цену своей услуги. Но я ошибся.
— За мной дело не станет, — уверенно пообещал литейщик, — Следующая неделя у меня в третью, вот утром во вторник и заберешь свой заказ. Это, если модельщик к ночи понедельника поспеет! — с сомнением он посмотрел на меня.
— Не нужен модельщик, я тебе образец дам! — успокоил я мастера, — Из гипса. Пойдет такой?
— Пойдет, — кивнул Аверьяныч, — Когда доставишь? Сам я таскать не буду, сюда вези к концу второй смены свой образец. И металл тоже. А по-хорошему, мне на твою скульптуру посмотреть до того надо бы.
— А чего там смотреть?! — пренебрежительно улыбнулся я, — Ты, что, Семен Аверьяныч, бюст Ленина ни разу не видел? Ты же каждый день мимо него на работу ходишь! Обычный бюст, только не как перед вашим заводоуправлением, а поменьше. С футбольный мячик. Начальнику подарить хочу, пусть у него на столе стоит!
Аверьяныч посмотрел на меня, как на умалишенного, но промолчал.
— Двести пятьдесят рублей! — твердым голосом заявил мастер и с вызовом посмотрел на меня, наверное, сам поражаясь своей наглости.
— Побойся бога, Аверьяныч! Сто пятьдесят! — возмущенно начал я торг. — Лысая башка Ленина, это ведь тебе не блок цилиндров на «Жигули»! Сложности в работе ведь никакой! Там у него только нос и выпирает! — начал я объяснять абсурдность завышенной цены автору будущей скульптуры.
В результате растянувшегося на десять минут торга, мы сошлись на ста восьмидесяти рублях. По довольному лицу Аверьяныча было видно, что поспорь я с ним еще полчаса, он бы и на стольник согласился. Разницу до тысячи я ему отдам, когда он поймет, из чего будет отливать Ильича.
Утро понедельника было почти весенним. Выйдя на улицу, я понял, что зима кончилась. Но поскольку из толпы еще не начали вырастать голые женские ноги, значит, весна еще не началась.
Раздевшись в своем кабинете, я пошел на доклад к Зуевой. Можно было бы не ходить и сразу встретиться с ней на оперативке у Данилина, но я и без того своим недельным отсутствием крепко расстроил свою начальницу.
— Здравствуйте, Лидия Андреевна! — приветливо улыбнулся я матери-командирше, — Соскучился я по вам, Лидия Андреевна! И по работе тоже! Готов приступить! — быстро добавил я, заметив отсутствие добродушия во встречном взгляде Зуевой.
— Здравствуй! — отодвинула картонные корки какого-то дела начальница, — Выздоровел? — без особого участия в голосе поинтересовалась она.
— Так точно! Больничный вам отдать или Данилину? — я продолжал делать вид, что не замечаю недоброжелательности.
— Покажи? — повертев в руках и просмотрев даты, Зуева вернула мне синюю бумажку, — В бухгалтерию отнеси! — потом она собрала в стопку свои бумаги и засунула их в сейф, — Пошли к начальнику, время уже!
Время временем, но нам еще пришлось постоять вместе со всем следственным аппаратом отделения в коридоре перед предбанником Валентины Викторовны. Надо сказать, здоровались со мной вполне доброжелательно и смотрели с интересом. Похоже, что в отделении ничего интересного после той эпической пикировки с майором Ахмедхановым, закончившейся его не менее эпическим пикированием головой в стену, не произошло.
Из-за двери, голосом капитальной женщины была подана команда переместиться в кабинет шефа. Народ моментально посерьезнел и потянулся на лобное место.
Как обычно, кроме Данилина в кабинете находился его первый заместитель Ахмедханов. Или выслуга лет тому причиной, или наличие майорских звезд на погонах так влияет на крепость головы, для меня это по-прежнему было загадкой. Я бы после такого удара маковкой об стену, не меньше, чем на месяц в больничку загремел бы. Очень хотелось думать, что у майора в отличие от меня просто кость толще, а у меня, соответственно, мозгов больше. И оттого они уязвимей от внешнего воздействия.
