— А что это за 'чертово колесо' Вы сделали для него. Это — Ваш чертеж?
— Мой. Это ВИШ-74(6), винт со сверхзвуковой скоростью законцовок, позволяет держать, по моим расчетам, маршевую скорость 830–900 километров в час.
— Сколько?
— До 900 км.
Начальник особого отдела давно служил в авиации, поэтому отчетливо понял, о чем идет речь. Все поршневые двигатели редуцировали, уменьшая количество оборотов, так как прямые лопасти не могли работать на линейной скорости конца лопасти выше 330 м/сек. Академик Богословский в 54–м году пересчитал кривизну сверхзвуковой лопасти, и в дальнейшем у нас появились аэротрубы со скоростями обдува выше звукового барьера. Земцов схватил трубку телефона и куда‑то позвонил. Попросил срочно зайти к нему. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге появился Андрей Николаевич Туполев. 'Черт возьми! Он же еще полгода должен сидеть! А об этой машине он вспомнит только в 44–м!' Угу, как же! Он приехал именно за ней! Не один я такой умный! Наши успехи с модернизацией Пе-2 давно известны в НКАПе, и Туполев был освобожден, и получил задание сделать дальний скоростной высотный пикирующий бомбардировщик и истребитель сопровождения к нему. Само собой, он вспомнил о трех экземплярах '103–го', и решил снабдить их ламинарным крылом, и модернизировать уже устаревший проект. Приезжает на свою вотчину, а это — его завод, а какой‑то Путилов, которого он прекрасно знал, и который работал у него в КБ, разбирает ЕГО самолет. Отнимая у него хлеб, а может быть, и еще что‑то. И вместо «Ту», хочет сделать «Пу». Приехали!
Он пожаловался в Особый отдел завода, тот в армию, и вот я сижу на допросе, и надо каким‑то образом вытаскивать Путилова, да и самому в Кресты не угодить. Имущество‑то НАРОДНОЕ. Замену магистралей я уже списал на мышек, но как быть с переменным профилем крыла и, главное, с шестилопастным ВРШ с саблевидными лопастями? Это хорошо, конечно, что Богословский еще не приступал к этим расчетам.
Земцов показал Туполеву кусок протокола допроса. Тот подвинул к столу скамейку, разговаривать о делах в присутствии следователя ему не впервой. Пришлось покопаться в полевой сумке и вытащить расчеты и формулу Богословского.
— Это Путилов поэтому снял редуктор?
Он, действительно, должен был снять редуктор и перевернуть двигатель, так они и шумят меньше, и легче по весу. Оказывается, уже сделал, но я сказал, что доклада от него не поступало, и, кстати, без него разговор будет неполным. Земцов не возражал против 'очной ставки'. Слушал он все с интересом, не забывая записывать что‑то в протокол. Добрались до того, зачем Александр Иванович корму у самолета обрезал. Тут я запротестовал против моего и Путилова задержания, так как уже устал все рисовать на бумаге, когда рядом стоит моя машина. Туполев забрал свое заявление, и сказал, что инцидент исчерпан. Более того, дело государственной важности солидно продвинулось в сторону скорейшего завершения проекта. Мы перешли в ангар, где рядом стояли Пе-3ВИР и '103у'. Я показал работу радара переднего и заднего обзора, сказал, что вариант опытный, но антенны уже серийные, показал свои бомболюки, и другие переделки. Туполев эту машину видел только в виде рисунков, поэтому с удовольствием рассматривал изменения. Под конец начал уговаривать бросить это тухлое занятие, и переходить к нему в КБ.
— Не могу, и не хочу. Я только назначена командиром дивизии пикирующих бомбардировщиков.
— Так, последний вопрос! Зачем меняете центроплан таким странным образом.
— Вот здесь вот пойдет скрученный вихрь, который будет возникать при малейшем изменении положительного угла атаки и резко повышать подъемную силу, что чрезвычайно выгодно на взлете, и на выводе из пикирования.
— Откуда такие данные?
— Когда столько пикируешь, днем и ночью, в облаках и сыром воздухе, то ты, на большой скорости, просто видишь этот вихрь.
Не знаю, поверил он или нет, но расстались мы дружески. Из КБ приехало много людей, и в середине июля машина сделала круг над аэродромом в Воронеже. Обещают после испытаний прислать в дивизию. Тихо решить вопрос не удалось, а жаль!
По возвращению в дивизию разнес майора Остапчика из 'десятки' за три вынужденные посадки по причине отказов двигателей. Не шибко заслуженно, но пусть проникнется. И вообще! Сборка 1942 года — это нечто! Машины ползали по небу как беременные тараканы, не добирая по 100–150 километров скорости из‑за щелей, отсутствия уплотнений, шпаклевки. Двигатели отрабатывали половину ресурса и начинали гнать стружку, а все валили на летчиков, дескать, неумеренно форсируют, перетяжеляют винты, раскручивают двигатели. В эскадрилье все двигатели проходили через ПАРМ, прежде чем встать на машины, а все три полка пришли на абсолютно недоработанных машинах. ПАРМ — это полковые авиаремонтные мастерские, аналог современной ТЭЧ, которые из‑за нехватки станков и специалистов, потихоньку, молчком, переименовали в 'полевые', неизвестного подчинения, чуть ли не в самостоятельные части. Так было во многих соединениях. Ничего хорошего из этого не получилось. Пришлось вставлять фитиль инженерам, техникам и летчикам, разворачивать на базе ПАРМа 589–й ОРБАЭ еще четыре таких мастерских. А в июне, несмотря на тяжелые бои, собирать техническую конференцию, показывать наши машины, и свои руки. И руки девочек, которые вслед за мной научились вылизывать свои 'ступы'. В этот момент и удалось толково поговорить с Мариной Михайловной. Я уговорил ее взять на себя раскрутку этого почина, чтобы привести техническое состояние машин до необходимого уровня. Выбили из 'шефов' хорошую шпаклевку, матовый лак, немного уплотнительной резины. Она вначале чуралась и шарахалась этого дела, но потом вошла во вкус и развернула соревнование среди экипажей за лучшее техническое состояние самолета. В крови у нее сидело что‑нибудь продвинуть. Ей бы подержанными машинами торговать! Подключила нужных людей, Политотдел, и дело сдвинулось с мертвой точки. Возросли скорости у машин, уменьшилась аварийность. Язык у нее подвешен великолепно. Говорит убедительно, и хорошо пользуется связями, как в верхах, так и в прессе. В августе я предложил ей занять должность комиссара или начальника Политотдела дивизии.
— А как же батальонный комиссар Бецис, он же исполняет обязанности, и потом, я не имею политического звания.
— Смирнов утверждает, что скоро и очень скоро выйдет приказ о ликвидации института комиссаров, поэтому это — не препятствие. — нами командовал тогда не Красовский, которого забрали на другой фронт, а полковник Смирнов, Константин Николаевич, его зам по боевой.
