– Поймите же вы, мы отличаемся от Европы, – продолжил Муравьев, когда немного стихло, – Ход нашей истории отличен от европейской и не имеет с ней ничего общего…
Здесь бы я, конечно, мог поспорить, причём аргументированно, но решил промолчать, послушать, что по этому поводу думают другие мои коллеги.
– А в Европе что?
– В Европе – закон и власть. Там любят власть и чтут закон. Умеют приказывать и слушаться. Мы так не умеем. Не чтим закона и не любим власти. Не знаю, как вам, государи мои, а мне терпеть власть, желать ея всегда было отвратно.
– Что вы, Муравьев, такое говорите! Да разве у нас не власть?..
– Курам на смех наша россейская власть. Произвол, безначалие, беззаконие. Оттого-то и любят русские царя, что нет у него власти человеческой, а только власть Божья. Не закон, а благодать. Этого не поймут немцы, как нам не понять их!
– И Аракчеев?
– Что Аракчеев? – не понял Муравьев.
– Аракчеев, получается, тоже осенен благодатью Божественной?
Никита молчал, думая, что ответить.
– Не оттого ли все бегут из военных поселений, что там благодать? – поддел Александр Бестужев.
Кто тихо, про себя, а кто в голос засмеялись.
– Да что мне с вами говорить, – вспылил Муравьев и переместился к окну. – Не претит ли вам, уважаемые, люди православные, сама мысль о цареубийстве! Ведь мы, показав силу, можем сохранить ему жизнь, но ограничить монаршую власть, введя в стране конституцию!
Речь Муравьева приняли с нескрываемым скепсисом.
– Бог, создав людей, одарил их полною прирожденною свободою, равною и общею всем, вследствие чего никто не может уменьшать ее и ограничивать, не нанося явного и недопустимого оскорбления как Богу, так и нам самим, кому даровано это великое преимущество… Поэтому великим предприятием, приятным Богу и достойным людей, одаренных храбростью и чувством чести, является то, чтобы восстановить этот храм, столь давно разрушенный, чтобы вооружиться и восстать против недостойных узурпаторов, а если понадобится, то и умертвить их. – Рылеев по памяти зачитал акт «Исповедание веры франкмасонов» на основании этого и многих других актов и функционировала до позапрошлого года в России ложа «Соединенных друзей». Что сейчас с ней происходит, мне было неизвестно – то ли ушла в подполье, то ли на самом деле закрылась.
Рылеева поддержали. Собравшийся здесь народ хотел действовать, а не говорить и республиканские настроения преобладали за явным преимуществом. В конституционную монархию, как то было вначале, сейчас мало кто верил.
– Я тоже имею душевное предпочтение к устройству Северо-Американской республики, – поддержал Рылеева Бестужев. – Тамошний образ правления есть самый приличный и удобный для России.
Мне это словоблудие уже поднадоело слушать, а потому решил немного разрядить ситуацию, припомнив очередную премудрость из своего времени.
– Ах, если бы юность умела, а старость могла … – громко продекламировал я на распев.
Все уставились на меня в недоумении, улыбка меня не покидала, и на то была причина.
– Иван Михайлович, отчего-то у вас сегодня такое настроение расчудесное? – спросил Оболенский, и сам же надо мной подшутил. – Никак, часом, влюбились в кого?
Настроение у меня сегодня и правда, было прекрасное, но связано оно было с тем, что я наконец-то составил свой проект конституции, но шуточную тему Оболенского решил развить:
– Я уже женат, а спрашивать у женатого человека о новой влюбленности, знаете ли, Евгений Петрович, чревато …
Присутствующие с недоумением посмотрели друг на друга, пожали плечами, покачали головами, а потом все дружно повернулись в мою сторону.
– Но позвольте, уважаемый господин Головин, на ком же вы женаты?
– Я женат на революции! – заявил с серьёзным лицом и немалой долей пафоса в голосе.
Вскоре всеобщее молчание и недоумение прервал такой же дружный смех.
– Браво! Вы как всегда в своём репертуаре, Иван Михайлович.
– На том стоял, и стоять буду! – этим своим заявлением опять вызвал улыбки. – Но, господа хорошие, шутки шутками, но давайте всё же перейдём к делу, ради которого мы все здесь и собрались.
– Не возражаем Иван Михайлович, говорите …
– Милости просим …
– Для конституционной монархия нужна обоюдная воля и общества и царя, но Александр уже не первый год летал в совершенно других эмпириях, ему бы в Синоде заседать, а не страной править. – Сказав это, поднявшись, я вышел в центр гостиной. Молча оглядел собравшихся, дожидаясь установления полной тишины.
– Из-за наличия непреодолимых на первый взгляд разногласий, предлагаю временно отбросить в сторону наши политические предпочтения, все споры pro et contra, сосредоточившись, как говорил уважаемый господин Муравьев на главном.
– Интересно, а у вас, господин Головин, что главное? – явно ерничая, спросил Муравьев, стоявший у окна и все также дувшийся на всех.
– Главное в нашем деле это отнюдь не нравственность или духовность властей или народа. Это всё факультативно и может носить лишь прикладной характер. Главное для всех нас, истинных патриотов России, это если и не окончательное и бесповоротное свержение Романовых, то, как минимум, временное отстранение их от власти. И это время безцарствия необходимо будет использовать для достижения общественно-политического консенсуса путем всенародного волеизъявления на выборах. – «Глас народа – глас Божий!» И дальше уже будем отталкиваться от того, что мы получим – конституционную ли монархию, республиканскую ли форму правления. Но на всё это время Романовых, так или иначе, но нужно отстранить от власти силовым способом, сами они не уйдут.
Поднялся шум, но он быстро унялся выкриками:
– Правильно, – громогласно согласился Бестужев, – сначала дело сделаем, потом будем разные думки думать!
– Тихо! Слушайте! – Рылеев пытался всех перекричать.
– Закройте хоть форточку, а то квартальный услышит! – засмеялся Оболенский.
– Ничего, – подумает, что мы Шиллера переводим, упражняемся, так сказать, в благонравной словесности.
– Ежели хотим быть свободными, – вдруг ожил прибывший от Южного общества Барятинский, – то, прежде всего надо истребить под корень весь царский род!
Барятинского совместными усилиями «зашикали», наконец установилась тишина, все внимание опять было обращено на меня.
Сейчас я вам ежа в штаны подброшу!
– Я вам хочу предложить для рассмотрения свой вариант Конституции!
От такого неожиданного заявления многие пооткрывали рты. В качестве исходника я использовал Конституцию РФ, но с серьезными правками.
– … Думаю, чем шире выбор – тем лучше. Предложенная мною форма правления – это парламентская республика, чья партия побеждает, та и проводит в жизнь программу своих реформ, за которую и голосовали избиратели. Условно говоря, победят на выборах южане, набрав большинство мест в парламенте – и флаг им в руки, победит условная партия северян, то тогда она будет осуществлять в стране реформы по имеющемуся у нее плану. А граждане будут все это видеть, и на следующих выборах, если проводимые реформы в стране их не устраивают, могут «прокатить» ту или иную неугодную им партию. Причем партий может быть много, для их отсева необходимо установить проходной барьер в парламент. Если в парламент пройдут сразу несколько партий, и ни одна из них не будет иметь большинства для формирования своего Правительства, то партии могут образовывать коалиции, распределяя между собой министерские посты. Самое главное, в таком проекте, что свою волю, подобно монархам мы не будем навязывать народу, кому российский избиратель, путем всеобщих парламентских выборов доверится, тот и будет управлять страной, действуя в соответствии с собственным пониманием, что есть хорошо, а что есть плохо. Еще должна существовать система сдержек и противовесов, дабы избежать установления диктатуры.
Нечто подобное существует в штатах, и как вы, надеюсь, знаете, несмотря на существующие там супер демократические избирательные права, с широким наделением ими всех граждан-мужчин, американские фермеры и прочие пролетарии, вопреки своему абсолютному большинству, верховную власть в стране до сих пор так и не захватили и никогда не захватят! В штатах есть свои собственные элиты, которым всеобщее избирательное право отнюдь не мешает править. Поэтому, если кто-то из вас демократических избирательных прав боится по той причине, что в парламенте и правительстве будут мужики в лаптях сидеть – не беспокойтесь, это невозможно. Но для страховки можно разделить «право избирать» и «право быть избранным» – для последнего можно установить разнообразные цензы, в том числе имущественные, образовательные, профессиональные, возрастные и так далее. Это все, и многое другое в моем проекте подробно расписано, вот, ознакомьтесь, пожалуйста – я вытащил из сумки и раздал отпечатанные на моей типографии брошюры.
