негде. Развалины керамического завода — не подойдут, в отдалении. Если только на крыше гаража где-то залечь. Но засветиться можно на раз-два. Крыши там низкие, чуть голову поднял, вмиг срисуют.
И вроде бы я знал, что, как говорится, критикуя — предлагай, но никаких дельных вариантов пока выдвинуть не мог.
— Мда, задачка… — Никита Егорович постучал ногтем по подлокотнику кресла.
Кабинет заполнило задумчивое молчание. Как подметил когда-то один детский писатель, слышен был скрип мозгов.
— Так давайте внутри гаража засаду устроим! — выдал Федя.
— Мысль неплохая, — потер свой гладкий, до синего блеска выбритый подбородок следователь. — Официально проникновение проведем, как оперативное мероприятие. Вот только как гараж нам вскрыть незаметно? Какие там замки, Андрей Григорьевич?
— К сожалению, надежные, — вздохнул я. — Мельком успел глянуть. Один навесной, с цилиндровым запирающим механизмом, второй накладной сувальдного типа изнутри стоит. Так просто не вскроешь…
— А если замки спилить? — предложил Федя. — Подмену устроить. Купить такие же в магазине и повесить.
— Так они новые, их сразу видно будет, — скептически скривился Горохов.
— Раствором кислоты замки обработать, — генерировал идеи Федор. — Они окислится за пять секунд и ржавчиной покроются. Состарим их искусственно. А?
Интересно на него, однако, градус действовал — вон сколько дельных мыслей на квадратный сантиметр!
— Да, но как тогда Савченко попадет в гараж? — задал я резонный вопрос. — Ключики-то не подойдут.
— А если не запирать замки, а просто повесить для виду? — не сдавался Федя.
— Можно, но это может Савченко спугнуть. Когда он поймет, что гараж вскрыт, внутрь всяко не сунется. Сбежит еще на подходе.
Коллеги представили такую картину и согласно закивали.
— Что же делать? — Федя потер виски, то ли голова начала болеть от сегодняшних возлияний, то ли мыслительные процессы разгонял.
— Есть у меня одна мыслишка… — улыбнулся я и обвел присутствующих хитрым взглядом.
— Нравится мне, Андрей Григорьевич, когда ты так говоришь, — воодушевился Горохов. — Сразу чувствуется, что мыслишка эта будет гениальная.
* * *
Я постучал в дверь на лестничной площадке по-особенному, вспомнив наш старый условный сигнал с хозяином этой квартиры: три длинных, два коротких стука. Время уже было к вечеру, и, по моим расчетам, он должен быть дома. Я не ошибся.
Изнутри послышалась тяжелая поступь, прогибающая половицы. Щелк, щелк. Дверь распахнулась, и на пороге вырос Медведев. Тот самый шубник-мошенник, которого про себя я раньше называл Деточкиным, за схожесть их поступков. Тот самый робингудствовавший медвежатник, которого я когда-то отпустил, и не прогадал. Он мне потом помог в деле Дубова и раненного на своей хате укрывал. Нисколько не изменился за те годы, что мы не виделись — рубленный подбородок, в плечах косая сажень.
— Здорово, тезка! — шагнул я внутрь, как к себе домой, не дожидаясь приглашения.
Все те же мрачные интерьеры, запах табачного дыма и плотно зашторенные окна. Будто я и не уходил отсюда.
— Привет, мент! — шубник протянул широкую ладонь и крепко пожал мне руку.
Колючие проницательные глаза, казалось, выражали безразличие, но я хорошо его знал. За маской сурового мужика скрывалось радушие к старому другу. Ладонь его чуть вспотела, да и уголки губ дернулись вверх, борясь с непроизвольной улыбкой.
— Чай, водки? — предложил хозяин.
— Водки.
— Водки нету, есть чай.
— Сойдет, тогда сахару побольше, мозги прочистить надо…
— Последний раз, когда ты так ко мне заявился, Григорич, — хмыкнул Медведев. — У меня прям в жизни веселая полоса приключилась. Чуть не пристрелили нас, когда мы из окна УВД, как бандиты, сиганули.
— Бывает, — улыбнулся я. — Не пристрелили же…
— Вот чует мое сердце, что ты, Григорич, опять авантюру задумал. Скажи, что я ошибаюсь, и ты больше не работаешь в ментовке, а просто пришел проведать старого товарища.
— Не скажу, но я тоже очень рад тебя видеть. Хорош ворчать, тезка. Чайник будешь ставить?
— Только вскипел.
— Тогда наливай, и печеньки тащи. Знаю, «Юбилейное» у тебя всегда имеется.
— Помнишь…
А то…
Мы расположились в зале, на диване перед журнальным столиком.
— Ну, рассказывай, зачем пришел, — Медведев в нетерпении крутил в руках кружку с надписью: «Олимпиада-80».
— Гараж надо по-тихому вскрыть, без следов чтобы, а потом так же закрыть.
— Эх, опять твои криминальные методы. Ты же помнишь, что я в завязке. В доме быта работаю, дубликаты ключей изготавливаю, а с замками и сейфами — это в прошлом.
— Ничего, — похлопал я его по плечу. — Вспомнишь молодость былую. А криминала никакого нет, там процессуальное действие, все официально, но негласно. Гада одного надо изловить.
— Мясника? — выдал он и поднял бровь.
— А ты откуда знаешь?
— Город слухами полнится… Да и за простым воришкой ты бы в Новоульяновск не приехал.
— Ну, так что? Поможешь?
— А у меня есть выбор?
— Нет, конечно, но все равно спасибо, что согласишься. С меня магарыч. И колбаса… Две колбасы.
— Когда нужно вскрыть?
— Чай допьем и вперед.
— Ого… — крякнул хозяин квартиры. — Вспомнить бы еще, где мои отмычки. Хорошо хоть не выбросил, как знал, что еще вернешься.
* * *
К гаражам приехали уже в темноте, когда его обитатели разбрелись по домам. Машину оставили в соседнем ряду, до нужного гаража дошли пешком. У меня спортивная сумка на плече, Федя раздобыл где-то рюкзак. Затарились сразу вещами и продуктами — хрен знает, сколько придется торчать взаперти, так что даже спальники захватили. Так просто на таком посту не сменишься, не будешь же каждый раз дверь вскрывать, да и палевно это. Решили с Гороховым, что обойдемся без местных, без смены и подмоги.
Вообще, конечно, по уму, в гараже осмотр с понятыми сначала сделать нужно, следы зафиксировать возможные, обстановку, но тогда он рассекречен будет, и засаду там выставлять — дело дохлое. Так что придется нам с Федей постараться следы не уничтожить. Если кровь жертв будет, ее вообще трудно чем-то уничтожить. Дождь и солнце для следов крови губительны, а в закрытом сухом помещении такие улики годами могут храниться, не теряя своих свойств.
Медведев по привычке огляделся, втягивая голову в плечи, будто собирался на преступное дело. Сам в плаще, как человек-невидимка, на голове его знаменитая шляпа, в которой он раньше дела мутил.
— Давай, начинай, — кивнул я ему. — Можешь не озираться, на шухере мы с Федей постоим.
— Прикройте меня, — сказал медвежатник. — Встаньте по бокам, чтобы не видно было, что я в замке ковыряюсь. Ага, вот так…
Он извлек набор хитрых инструментов — металлических загогулин разной формы и размеров. Подергал замки, зачем-то дунул в скважину одного из них, выбрал пару нужных отмычек и принялся за дело.
Фонариком мы ему не подсвечивали, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вроде пусто вокруг, да только свет все равно издалека видно. Работал он почти на ощупь.
— Слушай, Андрюх… — Федя шумно втянул ноздрями воздух, будто принюхиваясь. — А если там внутри трупы? А? Мы что, с ними вместе там сидеть будем?
— Трупы он в лес унес, — успокоил я.
— Ну, а если не успел еще? Свежачок, так сказать, о котором мы еще не знаем? Или, предположим, эти части тел, из которых он конструктор собирает, там внутри находятся. Вместе с обгорелой головешкой, что вместо отца осталась и которую он из могилы выкопал. Брр!.. Как подумаю, что рядом с ногами-головами сидеть взаперти, так что-то дрожь пробирает.
Федя опять зашмыгал носом.
— Что ты там нюхаешь? — оглянулся я на него.
— Проверяю, пахнет мертвыми или нет? — вздохнул Погодин. — Я их, конечно, не боюсь, не может советский милиционер трупов бояться, служебный долг, так сказать, не позволит. Но как-то неприятно думать, что они по соседству будут лежать, когда мы, например, пирожки трескать будем.
— Какие пирожки?
— Как какие? Света тебе полный кулек положила. Забыл? Сказала, что их в первую очередь оприходовать надо, чтобы не испортились. А потом уже на тушенку переходить. И долго мы там, в этом гараже, торчать-то будем? А если Савченко и вовсе сюда не придет? Может он уже пошил костюмчик с отливом, зуб золотой вставил и в Ялту рванул, а мы тут прозябать с трупами будем.
Погодин порывисто вздохнул.
— Хорош трындеть, Федя, мы даже внутрь еще не попали, а ты уже весь извелся. И рук и ног там еще никаких не нашли. Так-то ты прав — не пахнет гнилой плотью.
— Надеюсь, там ничего такого и нет, — хмыкнул Федя.
— Надеюсь, что есть, — улыбнулся я. — Улики, как-никак.
Где-то за углом послышался гул двигателя.
