Гарнье. С потолка в казарме по-прежнему лило, и солдатам приходилось тесниться в двух маленьких комнатушках.
Шофер «ситроена», которому явно надоело ждать, посигналил. Анри Леконт улыбнулся и помахал ему шляпой. Все та же мадам Жубер требовала в любой ситуации сохранять невозмутимый вид. Голодные волки, равно как и юные девицы, ощущают чужую слабость верхним чутьем.
Между тем из дверей автобуса уже прыгали в грязь гости. Кто-то уронил чемодан… Бывший учитель вытер пот со лба. Шофер «ситроена» вышел таки наружу и теперь подбирался к задней дверце. Главный гость наверняка там.
Чемодан подняли, но крышка не выдержала, и вещи вывалились прямиком в грязь. Анри Леконт отвернулся. Хоть бы комендант пришел! Однако капитан Гарнье, проявив стратегическую мудрость, остался на основной линии обороны.
Шофер, наконец-то перейдя лужу, открыл дверцу «ситроена». Бывшему учителю внезапно почудилось, будто он слышит чей-то приглушенный голос: «Не смотри!». Он отвел было взгляд, но потом все-таки не выдержал.
Взглянул.
Посреди лужи стояла Мари-Жаклин. Нет, уже не стояла — обернулась, помахав ему ладошкой в серой перчатке. А потом шагнула — раз, другой. Ближе, еще ближе…
* * *
— Доброе утро, мсье Леконт! Как хорошо, что мы наконец-то доехали, господин Грандидье отправил нас еще затемно, чтобы не нарушать конспирацию.
Анри Леконт наконец-то смог разомкнуть уста.
— Доброе утро, Жаклин! Что вы здесь делаете? Спросил бы «какого дьявола», но вы все-таки моя бывшая ученица.
Девушка попыталась вытащить ботинок из грязи, но без особого успеха. Впрочем, это ее нисколько не расстроило.
— В Париже слишком скучно, учитель. Летний сезон кончился, скачки отменили, Жюдекс никого не режет. Позвонила папе, он позвонил какому-то министру… Я, кажется, тону. Вы меня спасете?
* * *
Подоспевшие солдаты с честью выполнили свой долг, доставив гостей вместе с багажом прямо к зданию музея. Мари-Жаклин бывший учитель извлек из грязи лично, благо гостья оказалась весом с монмартрского воробья. Автобусом же приехали четверо, мужчины разного вида и возраста и дама, возраста совершенно неопределенного.
В нижней галерее, еще вчера тщательно убранной, сразу же стало грязно. Гости столпились у выстроенных баррикадой чемоданов, небесные хляби вновь разверзлись, шоферы требовали, чтобы он где-то расписался… Надо что-то делать, причем быстро, прямо сейчас.
Спину ровнее, подбородок вверх, взгляд прямо в небесную глубину. Бывший учитель замер каменным изваянием, прикидывая с чего начать. Правильнее всего гаркнуть, дабы личный состав прикусил языки. Но этого не умел. В классе порой приходилось, и результат не впечатлял. Можно еще в воздух выстрелить, однако оружия не выдали, а просить у капитана как-то неудобно…
И тут что-то ударило по ушам, резко, с оттяжкой. Только через долгий-долгий миг он понял — свисток. Самый обычный, полицейский, зато употребили его от души, во всю мощь легких.
Тихо. Совсем! Слышно даже, как капли падают.
— Внимание! Меня зовут мадам Бриссо. Обращаться ко мне следует: «мадам Бриссо». Я — помощница шефа, мсье Анри Леконта…
Жаклин опустила руку со свистком, вдохнула поглубже.
— Я задаю простые вопросы и хочу слышать простые ответы. В моем присутствии всегда говорит только кто-то один: или я, или тот, кому разрешу. Хора не будет…
Один из рабочих, не из пришлых, а музейный, попытался улизнуть за приоткрытую дверь, однако новая трель свистка пригвоздила его к месту.
— Сейчас руководители подразделений подойдут ко мне для получения инструкций. Говорить следует коротко и четко, эпитеты и метафоры не использовать… Вы, мсье!
Рука со свистком метнулась в сторону коменданта. Тот поспешил принять строевую стойку.
— Капитан Гарнье, мадам Бриссо…
Анри Леконт наконец-то решился выдохнуть. Страха не было, и не такое видывал. Воробушек обернулся гарпией? Бывает! Нет, не страшно, конечно, но… страшновато.
* * *
— Сейчас проведем совещание, — озабочено молвила Мари-Жаклин. — Не думала, что все так запущено… Новички пусть пока пишут резюме, все равно размещать их негде. Кстати, вам уже выделили кабинет?
Бывший учитель прикинул, что не отказался бы от стаканчика красного. Дела, как ни крути, куда-то движутся, а куда именно, можно будет разобраться потом.
— Вы в лицее какое-то общество организовали, — вспомнил он. — Против разводов.
Мари-Жаклин вздохнула.
— ЛиБоРоРа — Лига по Борьбе с Родительскими Разводами. До министра дошли. Нет, он не посмеялся, напротив, прочитал целую лекцию о том, что развод — атрибут цивилизованного общества. А в результате и я в разводе, и вы…
Махнула рукой, попыталась улыбнуться.
— Вы пьете, я следую заветам доктора Фрейда и честно сублимируюсь. Мсье Леконт! Откройте тайну, чем вы тут занимаетесь? Мой папа — человек влиятельный, но едва ли меня пустили бы на настоящий военный объект.
Свисток в руке, мокрое пальто, и шляпка мокрая, ботинки в грязи, на щеках капли дождя. Маленькая. Некрасивая. И очень умная.
* * *
Капитан Гарнье дочитал бумагу, отдал и вновь взялся за бутылку. Здешнее красное оказалось не очень, но — терпимо.
— Ерунда это, шеф, у меня почти такая же есть. В День М следует зачитать перед строем, офицерам — лично и под роспись.
Анри Леконт, махнув рукой на секретность, решил познакомить коменданта с инструкцией по поводу тех, кто хуже бошей.
Плеснули в глиняные стаканчики, взятые у мадам Делис, отсалютовали друг другу…
— Противник должен быть назван, — продолжал капитан, нанизывая на вилку кусок брынзы. — Иначе он покажется втрое страшнее. Беда в том, шеф, что о «них» никто толком не знает, даже военный министр…
Красное под брынзу — не худшее занятие, когда на дворе дождь. Тем более, самые трудные вопросы удалось если не решить, то отложить на
