вас, Лидия Степановна, – холодно произнесла Кашинская, усаживаясь за стол.
Я окинула глазами небольшой кабинет. Другого стула в нем не было.
Ну ладно, я в эти игры тоже умею.
– А что это за дополнительные стенгазеты у нас теперь по средам? – спросила я.
– Нужно приобщать молодежь к советской пропаганде, – процедила Кашинская и налила себе чаю. – Теперь каждую среду у нас будет стенгазета-молния на злободневную тематику. Подготовленная рабочей молодежью, между прочим.
– Что-то я не помню, чтобы у нас в плане мероприятий стояла еженедельная стенгазета.
– План мероприятий давно устарел и не отвечает современным вызовам! – глядя мне прямо в глаза прищурилась Кашинская и отпила чаю. – Иван Аркадьевич одобрил. И подписал соответствующее распоряжение. Так что буду теперь исправлять недоработки предыдущих руководителей.
– Татьяна Сергеевна, – добавила льда в голос я, – Иван Аркадьевич всегда очень занят и ему некогда вычитывать мелкие документы, вроде поквартального плана внутренних мероприятий. Он отвечает за всё предприятие в целом. И подсунуть ему можно любой документ! Любую ерунду. И он подпишет. Потому что доверяет мне. И сотрудникам вверенного мне подразделения.
– Стенгазета – это не ерунда! – взвилась Кашинская и чуть чашку не перевернула, – здесь на протяжении долгого времени непонятно чем занимались. И как это всё контролировали! Бардак творился! Пришло время хоть кому-то навести порядок.
Хм, а вот это уже камушек в мой город. Причем не просто камушек, а огромный такой булыжник. Мягко говоря, эта дамочка только что обвинила меня в некомпетентности, разгильдяйстве и непрофессионализме.
Ну что же, по крайней мере я попыталась быть хорошей.
– Татьяна Сергеевна, – обманчиво мягким, очень спокойным голосом сказала я, – у нас вообще-то промышленное предприятие. Называется депо «Монорельс». И у нас есть утверждённый план выполнения работ по производству. Есть показатели, которые нужно достигать. Существует соцсоревнование в конце концов! А то, что делаете вы, иначе, чем саботажем и вредительством не назовешь!
– Как стенгазета может быть вредительством! – подпрыгнула Кашинская.
Теперь она уже не сидела, а стояла за столом, чашка с недопитым чаем сиротливо осталась на столе.
– А очень просто, – пожала плечами я и подошла к окну, повернувшись к Кашинской спиной, – вот для подготовки этой вашей стенгазеты вы оторвали от работы шесть человек. Из метрологического отдела, с третьей бригады и с других производств. Правильно?
– Да, по одному человеку с каждого направления, – чтобы ответить Кашинской пришлось встать и подойти ко мне.
– А вы хоть знаете, Татьяна Сергеевна, что в третьей бригаде не хватает людей? Что у метрологов Валентина ушла в декрет, и они там зашиваются? Что совсем недавно Иваныч просил ещё двух помощников мастеров. Потому что там всего двое и они не справляются. А вы одного из них забрали рисовать рисуночки. На злободневную тему. И пока этот парень рисует, другие предприятия Советского Союза досрочно перевыполняют план. И у них будут высокие показатели. А у нас – провал. И виноват в этом будет Иван Аркадьевич, которому вы вовремя подсунули распоряжение на подпись. Потому что воспользовались его хорошим отношением и доверием после того, как выдали наши общие результаты по подготовке плана мероприятий по совершенствованию кадров, над которым, между прочим, трудились и тот же Марлен Иванович, и Капитолина Сидоровна, и другие, и который разработала вообще-то я, за свой личный результат. И как это ещё можно называть, как не подлым вредительством социалистической собственности?
По мере моего монолога лицо Кашинской всё больше и больше бледнело, пока не стало нежно-зеленоватого цвета.
– Вы ко мне придираетесь! – наконец, выпалила она, задыхаясь от переизбытка эмоций.
– Нет, Татьяна Сергеевна, – ответила я очень спокойный и ровным голосом, – пока я ещё даже не начала к вам придираться. Но это пока ещё. В общем, даю вам срок до конца рабочего дня, чтобы вы отозвали распоряжение и вернули людей на работу.
Кашинская ссутулилась.
– Хотя нет, не так, – произвела контрольный я, – отзывать распоряжения – плохой выход. Первая же проверка придерется, не отобьемся потом. Поэтому вы просто людей верните на рабочие места.
– А как же стенгазета? – пролепетала Кашинская.
– Правильный вопрос, – одарила улыбкой голодной акулы я. – Очень правильный и своевременный. Вот что значит профессионал, Татьяна Сергеевна. Раз распоряжение вы подписали у Корягина и запустили его в работу, значит еженедельной стенгазете быть! Каждую среду! На три ватманских листа. На злободневную тему!
– А кто тогда её будет делать?
– Вы, Татьяна Сергеевна. Вы, – задушевно сообщила я.
– Но у меня очень много работы! – заюлила и попыталась спрыгнуть Кашинская.
– А кто сказал, что вы будете тратить на это своё рабочее время? – удивилась я и вышла из кабинета.
Но точку на этом я не поставила. О нет!
Я прошла мимо грустных активистов, которые вяло рисовали стенгазету, и зашла к себе в кабинет:
– Людмила! – нажала кнопку коммутатора я, – пригласи ко мне Капитолину Сидоровну. Срочно.
Когда Щука вошла ко мне, вид у неё был немного огорошенный и нервный. Помня прекрасно, как она регулярно издевалась и третировала меня, ничего хорошего от этого вызова она явно и не ожидала.
Но я умею ломать шаблоны.
– Капитолина Сидоровна, – сказала я ничего не выражающим голосом, не поднимая глаз от документов на столе, – присаживайтесь. У нас будет разговор.
Щука присела на краешек стула, и вся как-то съежилась.
– Капитолина Сидоровна, – я, наконец, подняла глаза от бумаг и подарила ей улыбку, – я хочу вас поблагодарить. От души.
Щука выпучила глаза и стала похожа на камбалу.
– Да, Капитолина Сидоровна, я теперь понимаю, что всё это время вы пытались меня научить работе, – продолжила я, наблюдая, как Щука от удовольствия аж покраснела, – и именно теперь я это полностью оценила.
Щука икнула и не знала, что говорить.
– А ещё я хочу сказать вам спасибо, Капитолина Сидоровна, за то, что вы меня, как наставник, по-матерински, предупреждали по поводу некоторых сотрудников. Я имею в виду Кашинскую. Вы были абсолютно правы.
– Да! Я вам говорила, что ей нельзя доверять! – затараторила Щука, вне себя от радости.
– Можете себе представить, она этот план мероприятий, который мы с вами сделали вместе, преподнесла Ивану Аркадьевичу как свою единоличную работу, – продолжала нагнетать я.
– Не может быть! – ахнула Щука.
– Увы, может, – вздохнула я, – я сейчас вот только вернулась из командировки, зашла к нему. Так он её очень хвалил. И ставил нам в пример. Мол, благодаря её работе Клавдия всё приняла без заминок.
– Вот ведь дрянь какая! – завелась Щука. – Не успела прийти и уже всё под себя подгребла.
– Боюсь, что при распределении поощрений в этом квартале это на всех нас скажется самым кардинальным
