Майя ответила ему почти лучезарной улыбкой. Кивнула, не произнеся ни слова. Однако надо было знать ее получше, чем генерал, который, возможно, выучил наизусть досье, но вживую, тем более в острых ситуациях, он эту девушку не видел. Потому трудно ему было понять, сколько яда в той улыбке содержалось.
Розенцвейг смотрел вообще в сторону, реплик не подавал.
Один Тарханов переводил глаза поочередно — то на Чекменева, то на каждого из друзей. Для него суть происходящего, похоже, оставалась ясной не до конца. Как это на старом театре — у каждого актера свое, жестко определенное амплуа. Так он здесь что — пресловутый «простак»? Быть не может. Сергей — совсем не такой. Кому же и знать, как не ему.
И Ляхову так вдруг отчетливо вообразилось, что он присутствует на репетиции некоей странной пьесы. Вспоминая «Театральный роман» Булгакова, он подумал, что такая могла получиться, если бы ее, помирившись после сорокалетнего конфликта, взялись бы совместно ставить Иван Васильевич с Аристархом Платоновичем[254].
То есть вполне абсурдистская при взаимоналожении их творческих методов. Ионеско[255] отдыхает. Но, поскольку оба великих режиссера отошли в мир иной полвека с лишним назад, кто–то другой претендует на их место в истории и творческий метод.
Да нет, конечно, все гораздо проще. Девять месяцев, проведенных в отрыве от человеческого общества, да и вообще за пределами реального мира, способны подвинуть крышу кому угодно. Сергей просто отвык от общения с обычными армейскими начальниками.
— Мы вас искали. Со всем возможным старанием. С первой же секунды. О подробностях лично вам, Вадим Петрович, расскажет ваш друг доктор Бубнов. К сожалению, не нашли сразу. Но это вряд ли было в силах человеческих. Зато к вашему возвращению я все равно успел. Это — заслуга опять–таки Маштакова. Поэтому мы его не только простим, но и наградим, пожалуй. А сейчас… — Чекменев тоже взял из коробки сигару, щелкнул пальцами в воздухе, и неизвестно откуда взявшийся адъютант с подносом выставил на стол целых три бутылки Голицынского шампанского «Новый свет».
— Первую — за счастливое возвращение, друзья, — провозгласил Игорь Викторович.
— А вторую… Дело в том, что у нас тут сейчас происходит небольшая война. Пока — гражданская, но может плавно перетечь и в мировую, как уже случалось. Посему — вам, Сергей Васильевич, — кивком головы он обратился к Тарханову, — после короткого отдыха и подробного доклада предстоит присоединиться к нашим отрядам. Там вас сейчас заменяет Стрельников, он справляется, но только в пределах своей компетенции. От вас же я жду большего.
Тарханов и рад бы был вскочить, щелкнуть каблуками, совершить все прочие, предписанные уставом действия. Но не босиком же и не завернутым в портьеру. Осталось только кивнуть.
— Вот и хорошо, — облегченно вздохнул Чекменев. — Так и я вас порадую. Их высочество повелеть соизволил, что в случае если ваше возвращение на самом деле состоится, доставить вас для приватного ужина в его охотничий домик «Берендеевка», где он выслушает историю ваших похождений… От себя добавлю, если Олег Константинович (тут генерал тонко улыбнулся и словно бы подмигнул) будет беседою удовлетворен, награды и милости воспоследствуют незамедлительно. Так что подходящую к аудиенции одежду вам вскорости подвезут, пока же у вас есть… — Чекменев взглянул на настенные часы, по–прежнему меланхолически размахивающие маятником, — ровно пять часов. Баня, бритье, короткий сон, если желаете. К услугам прекрасных дам — парикмахеры, маникюрщицы, визажисты. Вас проводят…
Коллизия разрешилась к полному удовольствию всех занятых в ней персон. Совершенно, как принято в текстах эпохи романтизма. Зло более–менее наказано, благодетель торжествует. Здесь бы самое время поставить точку, попутно оговорив, кто на ком женился и насколько счастливым было дальнейшее совместное проживание.
Только вот несносный полковник Ляхов, по своему обыкновению, опошлил чистоту жанра. Не только не смущаясь античной простотой своего облика, а старательно ее утрируя, он встал, выдвинулся на середину комнаты, великолепным жестом бросил через плечо край импровизированной тоги.
— …Позвольте доложить, господин генерал, перед тем как мы будем предъявлены его высочеству, что вся прилегающая за рубежом времени территория нами подробнейшим образом исследована, признана подходящей для внедрения и освоения, а также заложены основы для сотрудничества с местными жителями. А поскольку, как я понял, война на западных пределах державы все–таки разгорается, свободное от неприятеля операционное направление открыто…
Чекменев в очередной раз ощутил себя шокированным. Вчера вечером — сообщением о невозможной, несвоевременной, трагической, по большому счету, гибели Фарида. Сейчас — словами Ляхова. За которыми крылось куда как больше, чем в их буквальном звучании.
— Спасибо, Вадим Петрович, это я непременно учту. Только… Откуда вы про войну–то знали?
— Так, — не стал скромничать Ляхов. — Исключительно путем размышлений. Разве чем–нибудь другим ваши труды могли закончиться?
Азардовать — проявлять излишний риск, куражиться (устар. ).
«СВД »— снайперская винтовка Драгунова обр. 1963 г.
ТВД — театр военных действий.
По всем правилам искусства (лат. ).
В Российской армии чин капитана соответствует европейскому званию «майор». Обозначается погоном с одним просветом без звездочек, но относится к старшему комсоставу. Титулован — «ваше высокоблагородие».
Хаджи — мусульманин, совершивший паломничество в Мекку.
Кригскамрад — боевой товарищ (нем. ).
«Монтекристо » — тип малокалиберной винтовки.
Чин морских инженеров, соответствующий генерал–лейтенанту по Адмиралтейству.
Сеттльмент — огражденный и охраняемый район в городе для проживания иностранцев, пользующийся правом экстерриториальности и управляющийся администрацией соответствующей метрополии.
