— Чего вам еще нужно? — даже не дав нам поздороваться с ним, пренебрежительно вопросил Виктор Яковлевич, — Вы что сюда взялись таскаться каждую неделю, вам, что, делать нечего? Светлана! — закричал он в приоткрытую дверь.
В кабинет, к столу начальника, походкой неприличной женщины проследовала бывшая официантка, а ныне секретарь. С показным презрением еще раз окинув взглядом меня и Вову, она вопросительно уставилась на своего руководителя.
— Света, это уже переходит всякие границы, — Савицкий, как в неодушевленные предметы, потыкал в нас с Нагаевым пальцем, — Набери мне начальника Советского райотдела, пора этих товарищей на место ставить! — он недружелюбно кивнул на нас с моим другом.
Света понимающе махнула прической, еще раз окинула нас убогих неискренне сочувствующим взглядом и начала разворачивать свою аппетитную фигуру на выход.
— Вы, Виктор Яковлевич, совершенно напрасно нас товарищами ругаете, мы здесь по службе находимся! — с тупым значением произнес я, изо всех сил стараясь не разочаровывать раньше времени противника. — Жалоба на вас пришла! — достал я из папки написанный Еникеевым анонимный пасквиль, — Бдительные товарищи сообщают, что вот этот шикарный ремонт, — я обвел стены завистливым взглядом, — Этот шикарный ремонт вы произвели из ворованных материалов, — Есть у вас подтверждающие документы на ремонт и на материалы? И чьими силами производились работы?
Товарищ Савицкий заметно сдулся. Звонить начальнику Советского РОВД и жаловаться на ментов-бездельников, которые вторую неделю путаются у него под ногами и мешают работать, он передумал. О чем сразу же уведомил секретаря Свету.
— Вы что-то путаете, товарищи лейтенанты, все работы произведены по закону и материалы оформлены надлежащим образом! — с почти достоверной уверенностью заявил товарищ Савицкий, — Вы позволите ознакомиться с вашей бумагой? — кукушонок с алчущим любопытством впился взглядом в листок, который я продолжал держать в руке.
Я позволил. Виктор Яковлевич трясущимися руками схватил бумажку и начал разбирать еникеевские каракули, писанные под мою диктовку.
— Позвольте, товарищи, но это же ерунда! — воскликнул начальник социального быта советских трудящихся, — Ну зачем же мне красть отделочные материалы для служебного кабинета?! И почему здесь нет подписи? Кто это писал? — он с надеждой посмотрел сначала на меня, но так и не дождавшись ответа, перевел взгляд на Нагаева. Вова тоже остался безучастным и молчаливым.
— Что же вы стоите, товарищи! — отчаявшись простым вопросом выявить стукача и клеветника, проявил человечность хозяин кабинета, — Присаживайтесь! Света!! — опять крикнул в дверь Виктор Яковлевич, — Принеси товарищам чаю! — скомандовал он появившейся в дверях мамзели, — Или кофе? — он опять вопросительно посмотрел на нас с коллегой.
Вылупив свои и без того округлые коровьи глаза, Света переводила их с шефа на нас и обратно. А потом снова, с нас на шефа. Она не понимала причины случившейся метаморфозы и этот сбой программы, видимо тормозил ее недюжинный ум.
— Чего встала! — рявкнул Савицкий, — Неси чай, кофе неси! Все неси! — злобой в адрес секретарши ее начальник компенсировал свою растерянность и испуг.
Товарищ понял, что над ним сгустились тучи. Не то, что бы эти тучи воспринимались им убийственными, нет! Но они, эти тучи, могли разродиться неприятными электрическими разрядами и могли стать причиной большого скандала. Скандала с нехорошим запахом. А Виктор Яковлевич не хотел скандалов, он хотел сытой жизни и карьерного роста.
— Товарищи, вы пока располагайтесь здесь и подождите меня, а я сейчас принесу все интересующие вас документы!
Наш с Вовой бывший гонитель оказался очень радушным и гостеприимным человеком. Он даже достал из холодильника початую бутылку коньяка и блюдце с уже порезанным лимоном. Судя по тому, что лимон еще не заветрел, к бутылке сегодня уже прикладывались. А ведь молодец Виктор Яковлевич, умеет вкушать от жизни ее плодов! Я всегда завидовал умению сибаритов наслаждаться жизнью в рабочее время. И даже сам пробовал это делать, но каждый раз безуспешно. У меня всегда получалось что-то одно. Либо работать, либо сибаритствовать.
От коньяка мы с Вовой отказались, а вот принесенный Светланой поднос с чаем, кофе и шоколадными конфетами, приняли благосклонно.
— Не торопись! — посоветовал я другу, видя, как он прикладывается к чашке с кофейным кипятком, — Нам здесь минут сорок сидеть, раньше он не успеет.
— А на фига ты его предупредил, да еще и отпустил? — Вова выглядел немного растерянным, но в процессы не вмешивался и вел себя продуктивно. То есть, молчал и сурово хмурил брови.
— Все мы с тобой правильно сделали, Володь! — успокоил я товарища и развернул фантик на шоколадной конфете «Белочка», которые так любит одна моя знакомая медсестра, — Так оно и надо, скоро сам все увидишь!
Время от времени в кабинет с непроходящим удивлением на лице заглядывала Светлана. Но каждый раз, наткнувшись взглядом на мое подмигивание, возмущенно фыркала и втягивала голову назад в свою приемную.
Прошло больше получаса и не хотелось уже ни чая, ни кофе. Становилось скучно. Савицкий все не шел. Значит, еще не обежал все кабинеты.
— Светлана! — позвал я единственный, кроме надоевших кофе и чая, доступный дивертисмент, — Посиди с нами, Света, скучно нам! — попросил я девушку, — Составь нам компанию, а я тебе за это про твое скорое будущее расскажу! — начал я увещевать барышню, играя на ее любопытстве.
— А ты, что, цыган, что ли? — почувствовав, но неправильно истолковав мой неформальный интерес к себе, насмешливо поинтересовалась секретарша.
Еще не уловив флюидов надвигающейся катастрофы, Светлана вела себя уверенно, если не сказать нагло. Я разглядывал ее и она от этого еще больше наглела.
Нашу психологическую пикировку прервал товарищ Савицкий. Теперь это опять был барин. Уверенный в себе и готовый прямо сейчас нас с Вовой отправить на конюшню, дабы там ввалили нам лозанов по филейным частям. Чтобы не отвлекали солидных людей от общественно-полезного труда и вкушения радостей жизни.
— Света, прибери тут все, товарищи милиционеры уходят! Почаевничали на халяву, пора им и честь знать! — он опять смотрел на нас с Вовой с презрением.
Светлана торжествующе оглядела нас с другом и начала сгребать у нас из-под носа чашки, печенюшки и коробку с конфетами. Все встало на свои места, она перестала удивляться происходящему и окончательно обрела уверенность.
— Вот, пожалуйста! — Савицкий протянул мне целую пачку свежеисполненных документов, на которых еще не высохли подписи и оттиски печатей и штампов.
— Что это? — я изобразил растерянность и взял в руки пачку драгоценных бумажек, которые теперь уже ни при каких обстоятельствах Виктору Яковлевичу не верну.
Мышеловка захлопнулась, но мыш, этого пока еще не понял. Вова тоже смотрел на меня с сомнением. А вот Савицкий же не сомневался совсем. И в том, что я конченый простофиля-идиот, давший ему фору и время на спасение. И еще больше, в том, что сам он интеллектуал самого высокого пошиба. Способный обдурить кого угодно и вылезти сухим из любой выгребной ямы.
— Это, батенька, распоряжение о ремонте! Там же все накладные на материалы и акт приемки работ! — снисходительно пояснил мне коварный недруг Людмилы Васильевны Боровиковой.
— Так что, граждане милицейские, можете засунуть свою анонимку себе в задницу! — совсем уже по-хамски закончил свой спич Виктор Яковлевич. — Документы, — он пренебрежительно кивнул на бумажки в моих руках, — Эти документы вы можете забрать себе, это копии! Если сомневаетесь, пишите запрос, все оригиналы официально оформлены!
В дверях громко и от всей души хохотала красавица Светлана. Что-то мне подсказывало, что этому безудержному осмеянию она подвергала именно нас с Вовой. Обидно!
— Виктор Яковлевич, а как же тогда вот это?! — я достал из все той же папки объяснения граждан-подельников, через которых Савицкий отмывал заводское бабло на левых нарядах.
