— Где Душегубец? — рявкнул, чтоб сразу ошеломить, Ольгерд.
— Не ведаю, господин, — плаксиво ответил разбойник.
— Здесь он был? Когда?
Получив от Шпилера крепкий пинок под ребра, допрашиваемый стал отвечать быстрее и подробнее.
— Третьего дня пришел, в хате отсиживался.
— Когда ушел?
— Незадолго до того, как вы появились.
— Коней где прячете?
— Внизу, под холмом, Кожемяцкая слобода, там у лошадника на подворье и оставляем. А сюда огородами поднимаемся.
— Куда Душегубец поехал? Отвечай, не то убью!
— Вот те крест святой-истинный, пан-господин, знать не знаю, ведать не ведаю. Душегубец нам никогда ничего не рассказывает! — в ужасе зачастил разбойник. — Не убивай, пан-господин, все что знаю расскажу!
— И что же ты знаешь?
— Знаю точно, куда он Щемилу отправил.
— Куда же?
— На Сечь Чертомлыцкую.
— Зачем?
— Сам в толк не возьму. Душегубец приказал ему взять пару хлопцев, найти там какого-то слепого кобзаря, да жизни его лишить. Кричал, чтоб поторопились, пока у старого бабака язык не развязался…
— Этот лях, хозяин дома, Душегубца давно знает?
— Тоже не ведаю, господин. Мы сюда вещи, что подороже, привозим, он их продает заезжим купцам.
— Награбленное в подполе хранится?
— Ага, — кивнул разбойник.
Ольгерд обернулся к товарищам.
— Если дым рассеялся, поглядите внизу. Глядишь, чего интересного и найдете. А я пока с нашим паном Абданком потолкую.
Ольгерд сходил в сени, принес оттуда ведро, и с размаху плеснул всей водой прямо в лицо Черневецкому. Шляхтич дернулся, раскрыл широко глаза, и, отплевываясь, завертел головой. Придя в себя недостойный представитель гордого и прославленного рода запричитал, словно пойманный на карманной краже базарный воришка.
— Ой, лихо! Ой, не губите меня, пан пристав! Не виноват я, как есть не виноват. Те клятые злодзеи меня запугали, обманом в свои воровские дела втянули, пся крев! Я ведь, крест готов целовать, как узнал, что эти схизматики юезвинного монаха зарезали, сей же час с докладом хотел к воеводе бежать, да не поспел, вы раньше объявились! Все скажу, все верну, только не убивайте!
— Для начала выкладывай все как есть, — скомандовал Ольгерд. — А ты, — кивнул он в сторону первого разбойника, — если хоть звук издашь, будешь висеть на ближайшем суку…
Разбойник испуганно закивал головой.
Рассказ Черневецкого, перемежаемый жалобами на тяжкую шляхетскую жизнь в казацко-московитском Киеве, в целом подтвердил то, что Ольгерд уже узнал. Перед тем как покинуть воровскую хату, оставалось сделать три дела. Завершить обыск, решить судьбу пленных татей и окончательно определиться в дальнейших действиях.
Услышав оживленные голоса из комнаты, Ольгерд, оставив связанных сидеть у стены, пошел к товарищам, отправленным на проверку схрона. Как выяснилось, в подполе обнаружилась изрядная казна и неплохой арсенал.
— Что делать будем? — спросил Шпилер, вываливая на пол из мешка груду пистолей и сабель.
— Оружие — трофей законный, выберем, что кому требуется, — решил Ольгерд. А вот остальное нужно оставить, да воеводу о пойманных ворах немедля же известить.
— Здесь не только оружие и одежда, — вмешался в разговор Измаил. — есть ларец с драгоценностями и вот это. — он бросил на стол четыре тугих кошеля.
— Золото! — крякнул, не удержавшись Шпилер. — Да тут денег хватит на то, чтоб каждому по поместью купить. Нас четверо, и золота четыре кошеля. Как нарочно. Грех не поделить. Не в казну же отдавать, все равно приставы разворуют.
— Этот кошель у меня отобрали, — Измаил кивнул на туго набитый мешочек из хорошо выделанной кожи с затейливым вензелем. — я его обратно заберу по праву.
— Мне кровавые деньги без надобности, — отрезал Ольгерд.
Шпилер глянул на Сарабуна. Толком не пришедший в себя лекарь долго переводил взгляд с с кошелей на разбойников в соседней комнате. На его лице читалось отчаянье. В конце концов он, собравшись с духом, мотнул головой:
— Лгал римский кесарь, который сказал, что деньги не пахнут. Пахнут, еще и как. Это золото мертвечиной разит. Не могу я взяьб его чтобы платить за лекарскую учебу…
— В рыцарей поиграть решили? — усмехнулся Шпилер. — Ну, как знаете. Я брезговать не будую Да только не на себя потрачу разбойничье золото. Найму отряд, пойду на службу к князю Куракину, задам жару лиходеям на их же хабар…
Ольгерд, соглашаясь, кивнул. В куче вываленного оружия нашел два пистоля получше и длинный боевой нож. Вручил их Сарабуну:
— Оружие возьми, лекарь, не отпирайся. Тебе оно пригодится. Сам же возвращайся на Куреневку, теперь мне не до тебя.
Сарабун кивнул с неохотой, но трофеи принял.
— Что дальше? — спросил Шпилер.
— Ты оставайся, — ответил Ольгерд, — зови в хату воеводиных людей, сдавай им разбойников. И почет заработаешь и награду получишь — для Куракина пойманный лях, что с ворами в одной шайке, будет что масло на сердце. А у нас дела еще есть. Поехали, Измаил.
— Куда? — поинтересовался молчавший все время египтянин.
— Как куда? — удивился Ольгерд. Сперва в Кожемяки, где разбойничьи кони, а оттуда дальше по следу Дмитрия.
— Почему же не к Радзивиллу, как раньше решили?
— Радзивилл никуда не денется, а здесь у нас след горячий.
— Но есть еще и третья ниточка…
— Какая же?
— Щемила, который скачет сейчас на Сечь.
— А толку нам с того? Сечь совсем в другой стороне, да и Щемила нам без надобности, когда Душегубец где-то рядом…
— Не верно рассуждаешь, — покачал головой Измаил. — Сам посуди: Душегубец, после неудачи в Кирилловской церкви, начал убирать всех, кто знает о Черном Гетмане. Значит этот кобзарь, за которым послан Щемила, входит в их число. Тем более, что поехал за ним главный подручный, которому, как я понял, поручаются все дела особой важности.
— А ведь верно меркуешь, — кивнул Ольгерд. — Куда отправился Душегубец, нам неведомо — у волка сто дорог, а у охотника всегда лишь одна. А вот куда сейчас скачет Щемила, мы знаем. И опередить его можем легко. Если, конечно, в гавань поспеем, пока барка не отошла…
Собрались вмиг. Отдохнувшие кони, распугивая прохожих ураганом неслись вниз по спуску, так что оказались в почайнинской гавани не успев толком опомниться. Слава богу, успели — барка, которую киевские казаки отправляли на Сечь, покачивалась у берега под настырные крики чаек, подставляя высокий борт под шлепки днепровской волны.
* * *
Барка с тихим шелестом рассекала днепровскую воду. По левому берегу, сколько мог достать взгляд, простиралась ровная как стол, заросшая лозняками равнина с болотцами, протоками и озерками, перемежавшимися кое-где заливными лугами. Справа, вырастая чуть не из воды, стеной вздымались крутые, поросшие лесом холмы с цепью сигнальных башен, передающих вглубь страны вести о татарских набегах. Устроившись на свернутом в бухту канате, Ольгерд сидел, наблюдая за тем, как широкий нос тяжело груженого судна, пуская по сторонам длинные казацкие усы, гонится за дрожащей лунной дорожкой.
