— Значит наш Черный Гетман из таких вот реликвий? Не многим же он, судя по всему, принес удачу…
— Камень защищает только свою землю. Но все правители непременно пытались с его помощью победить соседей. Первым владельцем реликвии был русский князь Святослав. Прознав о камне, не перекованном тогда еще в пернач, он отобрал его у волхвов-хранителей и пошел в завоевательные походы. Сперва отправился в царство хазар и разгромил его. Затем пошел в Болгарию и учинил там такое опустошение, что после его ухода целое государство стало малолюдной ромейской фемой.
— И погиб от рук убийц.
— Совершенно верно. Мы не желали повторения тех событий, потому-то, познакомившись с князем Олегом Святославичем, предложили ему договор. Реликвию в обмен на его покровительство.
— Однако, если мне не изменяет память Ольговичи, мои предки так и не стали великокняжеским родом…
— Черный Гетман отнюдь не волшебный талисман из старых сказок. Он не делает своего владельца неуязвимым ни для железа, ни для лжи и предательства. Получив пернач, сын Олега, Всеволод Ольгович захватил киевский стол. Однако он и его потомки, уверовав в свою безнаказанность, наделал множество ошибок. Монголы, как я уже говорил, оставили реликвию в покое, но незадолго до их прихода ей пытался овладеть князь из северных земель, Андрей по прозвищу Боголюбский.
— Так ведь он был убит своими же приближенными!
— После того, как ограбил киев и вывез из него все святыни.
— И Черного Гетмана?
— И Черного Гетмана. Тогда одному из моих предшественников, также как и мне теперь, пришлось приехать на Русь, чтобы вернуть реликвию в монастырь.
— Стало быть, пернач хранился в одном из саркофагов. Но если Радзивилл каким-то образом прознал про реликвию и решил ею завладеть, то зачем ему понадобилось забирать все гробницы?
— Здесь могут быть два объяснения. Литовский гетман мог и не знать о перначе и ему по каким-то непонятным пока соображениям нужны были именно саркофаги. Вполне может быть и так, что он просто побоялся открывать саркофаги, а в каком именно спрятан пернач не знал. Вот и забрал их все.
— Чего же он мог бояться? Радзивилл — кальвинист, а их церковь не столь строга, как римская…
— К какой бы он не принадлежал конфессии, он прежде всего представитель жреческого рода, в котором есть свои поверья и предания. И он знает, что вскрывать гробницы без исполнения очистительного обряда нельзя.
— Иначе что?
— В лучшем случае — смерть.
— Если Радзивилл столь серьезно относится к реликвии, значит верит в ее силу?
— Да, похоже что так. Если он знает о ней, то не иначе, как с ее помощью он надеется завоевать корону.
— Так вот значит, зачем нашему Душегубцу понадобился этот пернач! Разбойник, стало быть, в государи метит. Выходит, что он прознал о казацких легендах, кому-то пытками развязал язык, отыскал в монастыре вашего человека и решил завладеть реликвией.
— Да. Определенно он жаждет власти. Но следует также учесть и то, что он может использовать Черный Гетман лишь при одном условии.
— При каком же?
— Если этот Дмитрий уверен, что в его жилах течет княжья кровь.
* * *
Перед самым рассветом барка стала у каневской пристани. Небольшой казацкий городок стелился под днепровскими кручами на месте древней днепровской переправы, которой на протяжении сотен лет пользовались все путешественники, идущие из Европы в монгольские земли. Об этом месте Ольгерд знал по книгам посланников- францисканцев, именно здесь они пересекали великую украинскую реку. направляясь кратчайшей дорогой в низовья Дона, откуда путь их лежал на загадочный Восток.
Сам Канев оказался небольшим укрепленным селением с богатым мещанским посадом, вытянувшимся вдоль подошвы похожего на курган холма. Чтобы размять коня и немного отдохнуть от качки, Ольгерд решил проехаться по улицам, заодно заехать в какое-нибудь питейное заведение, а заодно и справиться о последних новостях. Оставив попутчиков на борту, он выехал из гавани, рысью прошелся взад-вперед по единственной прямой улице, приметил корчму, зашел выбрал незанятый стол, спросил пива с закуской, отхлебнул из мигом поставленной перед ним пенящейся деревянной кружки, накромсал ножом круг испускающей головокружительный чесночный аромат рубленой колбасы и начал неспешно наслаждаться мирной жизнью, всерьез размышляя, а не заказать ли еще и наваристой мясной похлебки, запах которой, щекоча ноздри, тянулся из кухни.
Новости, за которыми он, собственно, и заехал в корчму, не заставили себя ждать. Два мещанина, морщась от крепкого хлебного вина, пили его чарками столь часто, словно за ними гнались татары, налегали на жареную курицу и наперебой обменивались тем, что знали:
— Говорят, что ему осиновый кол в спину вбили!
— Да нет же, все врут, сосед. Я слышал, что гетмана Золотаренка серебряной пулей со свету сжили!
— То есть так-таки и серебряной?
При этих словах Ольгерд позабыв о пиве, колбасе и похлебке, превратился в слух. Мещане, не обращая особого внимания на заезжего компанейца, продолжали судачить:
— Точно так, сосед! Разговор по городу ходит, что ксендзы быховские тайком обратились к горожанам, чтобы освященное серебро собрать. Из крестиков и цепочек, что люди нанесли, приказали пулю отлить, а потом отдали ее своему служке, что на органе в костеле играл. Вот тот музЫка пистоль серебряной пулей-то зарядил, отправился в стан к казакам, которые Быхов обложили, да Ивана Золотаренко и подстрелил…
— И что, сразу же наповал? Меткие же в Литве музыканты.
— В том то и дело, что ранил он гетмана совсем легко — попал в ногу ниже коленки. Казаки, получив такие раны, на третий день в седло уж садятся, а Иван Золотаренко в сей же день в страшных муках скончался. Казаки до смерти, бают, убийцу того запытали, вот он им про ксендзов все и рассказал.
— Ох и нечисто тут дело, сосед!
— Еще и как нечисто. Так слушай и дальше: хоронить-то убитого из Быхова в Корсунь, привезли!
— Вот это новость! Казаки своих обычно кладут в землю в том месте, где те голову сложили. А этого, стало быть, на родной погост?
— Истинный крест! Кто бы другой рассказал, я бы не поверил, но вчера кум из Корсуня вернулся, полотно на продажу возил, так вот, он сказывал, что привезли покойника хоронить на родину. Только и тут молва нехорошее бает. Мол привезди его на Ураину не от большой любви, а потому что там, на Полесье, Золотаренка по черной его славе оборотня, ни один поп православный отпевать не согласился. Мало того, местные жители, которым он много обид учинил, грозились, ежели тело его положат хоть на каком беларусском кладбище, как только казаки уйдут — то выкопают его непременно и сожгут, как любого мертвого колдуна. Золотаренко — свояк самому Хмелю, старшина и порешила от греха подальше отвезти тело в Корсунь и достойно отпеть, чтобы поменьше грехов ему пришлось на том свете в геенне огненной искупать.
