— Ну, что же, господа-товарищи! — обратился он с усмешкой к своему заместителю Скарятину. — С почином вас и меня. Ленин сказал мне в лицо, что он наведёт порядок. Да только власть пока на мне держится, а не на нём!
— Я на подпись к Львову, — проговорил Керенский уже на пороге и с силой захлопнул за собой дверь.
«Доскакав» до Львова, располагавшегося этажом выше, Керенский постучался в кабинет и, отворив настежь дверь, буквально заскочил внутрь.
— Георгий Евгеньевич, я к вам с приказом.
— Присаживайтесь, Александр Фёдорович, — устало произнёс бывший председатель земства.
— Я вас слушаю. С чем вы пришли? Какой приказ?
— Это в связи с тем, что произошло вчера. Вы же в курсе того, что произошло вчера на Финском вокзале?
— Да, об этом «кричат» все газеты, трудно этого не знать. И я собирался сегодня поговорить с вами на эту тему, но вы меня предвосхитили.
— Хороший министр — это тот министр, который предугадывает действия своего начальника, — отозвался Керенский.
Губы князя Львова тронула слабая улыбка.
— Так что вы хотите предложить мне?
— Вот, посмотрите. В связи со вчерашними событиями я предлагаю усилить позиции нашего правительства созданием двух новых структур, вместо бессильной милиции. За них я ручаюсь. Эти силовые структуры помогут Временному правительству стать реальной силой, а не «плюшевой» властью.
— Как вы сказали? «Плюшевой» властью? Весьма необычное определение. Вы видимо имели в виду «мягкой» властью. Да, к сожалению, я с вами полностью согласен. Но я не могу быть жёстким. Вы? Вы! Это другое дело. Хорошо, давайте я подпишу, — бегло просмотрев текст, сказал князь Львов и добавил. — Я надеюсь на вас.
— И я оправдаю ваше доверие.
— Да… А кого вы хотите поставить начальниками?
— Кого? Людей, исключительно преданных делу революции. У меня уже есть подходящие кандидатуры. Я проведу с ними кастинг, тьфу, проведу с ними собеседование, познакомлюсь со всеми их данными и тогда приму решение. Это займёт от силы два дня.
— Что же, я только буду этому рад, Александр Фёдорович! — и князь размашисто расписался в приказе.
Схватив приказ, как коршун, Керенский пожал руку князю и буквально выбежал из кабинета, уже краем уха уловив его тяжкий вздох.
— Хоть бы это помогло…
«Поможет, обязательно поможет, не сумлевайся, начальник», — мельком подумал Керенский и устремился вперёд, чтобы отдать приказ и скорее разослать его телеграммами по всей стране. Ещё нужно было успеть поспать хоть немного, иначе он боялся свалиться от переутомления, что сейчас было просто недопустимо.
Вернувшись, он отдал приказ Сомову, разъяснив, что его нужно, как можно быстрее, переслать во все города. Решив все эти организационные вопросы, Керенский бросился на диван и, не раздеваясь, рухнул в его мягкие объятия, «отрубившись» на пару часов. Впереди его ждало вечернее совещание, на котором, без сомнения, ему будут задавать те же вопросы, что и пресса.
Глава 18. Меж двух заседаний
"Когда деньги оказывались на исходе, а это бывало периодически, Парвус или я писали спешно статью в социал-демократическую печать." Л.Троцкий
"Завоевание власти пролетариатом не завершает революцию, а только открывает ее." Л.Троцкий
Вечернее совещание началось ожидаемо.
— Господа! — обратился ко всем министрам князь Львов. — Я думаю, что ни для кого не секрет, что произошло вчера вечером. Митинг, посвящённый приезду новых революционеров, окончился крайне плачевно. И революция снова понесла потери. Но, предвосхищая все ваши вопросы, я сейчас зачитаю вам указ и приказ, подготовленный министром юстиции и МВД, который я уже подписал.
И, нацепив на нос очки, он взялся за лист с текстом, который протянул ему Керенский, и медленно зачитал. Для лучшего понимания, князь прочитал подписанный приказ дважды, ожидая вопросов.
— У кого есть возражения?
Возражения нашлись у Гучкова.
— А по какому праву вы возвращаете обратно жандармов и бывших полицейских, товарищ Керенский?
Керенский холодно посмотрел на него.
— Возвращены будут все, кто не запятнал себя противоправными действиями.
— А кто будет определять, какие действия были противоправными?
— Закон.
— А кто у нас следит за законом?
— Я.
— То есть вы и есть закон, и вы будете это определять?
— Определять будет моё министерство, в соответствии с законами Российской империи. Но если вы хотите подвести меня к тому, что это буду решать я единолично, то скажу вам, что мне нужны люди, а брать мне их негде. Работаю с теми, кто есть и готов работать. Но, увы, люди не идут. Поэтому моё решение обоснованно. И, в конце концов, я же не лезу к вам в ваше министерство, не лезьте и вы ко мне со своими вопросами.
— Вы много себе позволяете, уважаемый министр юстиции и МВД.
— Послушайте, господин Гучков, я единственный в правительстве социалист, а кроме того, я товарищ Председателя Петросовета. Я бы посоветовал вам помогать мне, а не осуждать. Это пойдет на пользу всем.
На это Гучков лишь усмехнулся и отвернулся, не сказав больше ни слова.
— Больше ни у кого нет вопросов, господа?
…
— Тогда я с облегчением перехожу к следующему насущному вопросу. Раз с этим мы так быстро разобрались. У нас создаётся просто катастрофическое положение сразу по трём направлениям. Это, прежде всего, транспорт, вопрос о земле и работа промышленности и торговли. Начнём с транспорта. Николай Виссарионович, прошу вас.
Министр транспорта Некрасов встал и начал коротко характеризовать положение дел на транспорте.
— Господин председатель, господа министры, с горечью могу констатировать, что мои призывы к железнодорожникам и их героические усилия пока не привели к ожидаемому результату. Причину я вижу в старых проблемах неразвитой железнодорожной сети, что, безусловно, является «заслугой» царского правительства. Оно, вместо того, чтобы развивать частное железнодорожное строительство, сделало из него государственную монополию. Простите за вынужденную преамбулу.
Но, к сожалению, это не всё. Мы на данный момент имеем изношенные пути и изношенный подвижный состав. Всё это последствия войны. На сегодняшний день мы имеем парк, состоящий из почти двадцати тысяч паровозов, и из них изношено более половины. Похожая ситуация происходит и с товарными вагонами. С ними положение чуть лучше, но в целом это не влияет на общее состояние.
— Какой вы предлагаете выход? — поинтересовался князь Львов, вздохнув при этом так тяжело, словно нёс непосильный груз.
— Выход может быть только один: снизить армейские поставки или отменить пассажирские перевозки. И нам крайне нужны закупки новых паровозов и вагонов. Да, у нас есть уже ранее закупленные. Но все они застряли во Владивостоке. А Петросовет своими действиями только блокирует их быструю переброску в Европейскую часть России. Я слышал, что вами предпринята попытка отправить делегацию в САСШ во главе с учёным Борисом Бахметьевым? Предлагаю отправить вместе с ним ещё инженера и путейца Ломоносова, для осуществления закупок паровозов, рельсов и другого железнодорожного оборудования.
Князь Львов благосклонно кивнул.
— Хорошо, мы подумаем, что мы можем сделать. Присаживайтесь, Николай Виссарионович.
Керенский не выдержал.
— Надо быть жёстче. В рамках ведения войны мы не можем допустить обрывание транспортных артерий.
На это немедленно отозвался Милюков.
— Вот вы и возьмитесь, раз вы уже создали две службы. Следует не бросаться словами, как большинство социалистов, а делать.
— Вы мне делаете вызов, Павел Николаевич?
— Нет, что вы. Вызов у нас любит делать другой наш общий коллега! — и Милюков с улыбкой посмотрел на Гучкова. В последнее время они сильно сдружились.
— Не стоит он того, — презрительно скривив губы, отозвался Гучков.
— Не стою? Ну-ну. Мы с вами не гусары, чтобы стреляться. А потому я берусь за этот вопрос, только Владивосток находится на краю империи и там пока не создано ничего, а жандармы и полицейские уже разогнаны или упразднены.
