За беседой время шло быстро, а между тем на поляне постепенно собирались обитатели леса. Как понял Фрол, на митинге, организованном Асхом, присутствовала главным образом молодежь. Теперь же к дому, где жил Вар, не спеша приходили люди постарше. Некоторые из них были в возрасте, но стариков Фроат не заметил. Очевидно, Вар действительно остался последним из Беглецов.
Впрочем, до начала Великого Собрания времени еще оставалось достаточно. Фрола накормили обильным ужином, он успел перезнакомиться со всеми, кто пришел на поляну, в том числе, как удалось выяснить, с двумя своими троюродными братьями – Анхом и Диром. Это были крепкие тридцатилетние мужики, оказавшиеся потомками Рханы, сестры Фролова прадеда, Асх не отставал от Соломатина, излагая перед полномочным представителем загадочной, но могучей дхарской эмиграции свои грандиозные планы. Когда он дошел до включения в новообразуемое дхарское государство части Столичной области, Фрол, не выдержав, поинтересовался, как в новом государстве будет с «белыми» и «черными» дхарами.
Асх сразу сник и, сославшись на свою приверженность идее равенства, заговорил о многовековых предрассудках, а затем признал, что со всеобщим избирательным правом могут выйти затруднения. Потом, вновь вздохнув, он заявил, что дхарам – и местным, и тем, кто остался среди мосхотов, – не хватает вождя. Фроат усмехнулся, предложив Шендеровичу самому баллотироваться на вакантный престол гэгхэна. Асх, покачав головой, шепотом сообщил, что ради дела согласился бы, но этот вариант, увы, отпадает. Его бабушка, к сожалению, не из «серых», а из «белых» дхаров. Злые же люди утверждают, что ее отец, прадед Асха, вообще из «черных» дхаров, но с последним борец за дхарское возрождение категорически не согласен…
Поздний летний вечер еще только начал отбрасывать тени, когда пришедшие на поляну не сговариваясь начали собираться в большой круг у огромной старой ели, стоявшей почти рядом с домом Вара. Ель была поистине огромна. Когда-то ее вершину сожгла молния, но дерево выжило, разбросав над поляной огромную, странной формы крону. Очевидно, именно здесь проходили сборы лесных жителей.
Фрол сел в последнем ряду рядом с рыжим Сержем. Сыновья Вара были где-то в первых рядах, там же оказался Асх, который явно не собирался молча отсиживаться на этом собрании; впереди были многие из новых знакомых Фрола. Однако он заметил, что Серж, такой решительный и даже нагловатый в лесу, сразу сел сзади, там же оказалось десятка два скромных молчаливых людей, которые почти сразу же попали в какой-то непонятный вакуум. Фрол удивился, спросил у Сержа и тут же все понял. Только «серые» дхары могли выступать на этом Собрании. «Белым» и «черным» полагалось находиться сзади, молча внимая речам. Тогда-то Фрол и принял решение, сев рядом с Сержем. В последнюю минуту он заметил, что его троюродные братья – Анх и Дир – молча, не сказав ни слова, подошли к нему и сели рядом.
Ровно в десять вечера в центр круга вошел старый Вар. Он с минуту смотрел на тихо шепчущееся собрание, затем величественно поднял руку. Все стихло.
– Приветствую вас, свободные дхары. – Голос старика в мертвой тишине звучал по-молодому звонко и сильно. – Сегодня, в день Гхела Храброго, я собрал вас, как велит закон и обычай дхаров, дабы обсудить то, что не терпит отлагательства. Но вначале вспомним тех, чью память отмечаем в этот скорбный и торжественный день.
Вар смолк, и тут же откуда-то из первого ряда сильный мужской голос запел протяжную песню, которую сразу подхватили десятки голосов. Это было даже не пение, скорее мерный речитатив, в котором едва угадывалась мелодия. Фрол прислушался и вспомнил. Он знал эту песню – плач о реке Печоре. Ее пел дед, и теперь Фрол вспомнил позабытые с годами слова:
Пех-ра аурм эсх мэгху вурми, Пех-ра вурм эсх мэргу вурми, Пех-ра вурм эсх мэгху вурми, Синт-а рхут багатур асх,
Гхел-гэгхэн ар-эсх аэрта, Асх гэгхэн арт-эсх аэрта, Асх багатур ар-сх аэта, Ахса ар-эсх тайх Пех-ра.
Орх-у дхэн мариба дхори, Орх-у дхэн-у бхата дхори, Орх-у дхэн-у мари дхори, Басх-а атур Пех-ра вурм.
Эту песню сложили еще при жизни Гхела Храброго в память о павших в первых битвах с полчищами мосхотов…
Песня смолкла, минуту-другую стояла тишина. Затем Вар согласно обычаю спросил, что, по мнению собравшихся, надлежит в первую очередь обсудить. Тут же, как и ожидал Фрол, с места вскочил Асх и, перемежая дхарскую речь русскими словами, потребовал немедленно обсудить вопрос о возвращении на землю дхаров. Его поддержало много молодых голосов. Собрание зашумело, и Фрол подумал было, что Вару придется решать этот вопрос, но старик, невозмутимо выслушав речь Асха, лишь кивнул, поинтересовавшись, нет ли еще желающих высказаться. Тут же встал Рох, предложив выслушать их гостя, только что пришедшего из большого мира. Собрание вновь зашумело, и Фроат понял, что выступать придется именно ему. Так и вышло. Вар вызвал его, и Фрол, чувствуя на себе взгляд десятков любопытных глаз, вышел на середину круга.
Он боялся, что Вар заставит его рассказать все заново, но старик облегчил ему задачу. Коротко рассказав то, что случилось в стране – он сказал, естественно, «в земле мосхотов», – он внезапно попросил Фрола поведать все, что он знает о таинственном Институте Тернема, Первом Канале и оружии, которое получал знакомый покойного Прыжова – загадочный князь Семен.
Рассказывать было нелегко. Дхарских слов не хватало, приходилось переходить на русский, да и по-русски Фрол мог сказать немного. Кроме того, его не покидала мысль, что столь невероятная история будет принята в лучшем случае как сказка, в худшем – как ложь.
Но вскоре дхар увидел, что его слушают не просто внимательно. Каждое слово звучало в напряженной тишине, и только изредка, когда Фрол упоминал князя Семена – Сумх-гэгхэна, – над толпой проносился тяжелый вздох. Фрол понял, что среди этого леса, как будто вынырнувшего из тумана легенд, его история видится куда более реальной, чем в Столице. К концу рассказа лица слушателей помрачнели, по поляне прошел ропот. Завершив повествование, Фрол поспешил вернуться на место. Тем временем слово вновь взял Асх.
– Вы слышали, товарищи! – начал он, но тут же поправился: – Вы слышали, сограждане! Я всегда говорил, что коммунистам верить нельзя! Я считаю…
Но его не слушали. Рассказ Фрола произвел слишком сильное впечатление. Собрание шумело, и Асх, немного растерявшись, сел на место.
– Свободные дхары, – заговорил старый Вар, – вы видите, что нам действительно есть о чем поговорить. Но даже не это сейчас самое главное…
– А что же? – крикнул чей-то молодой голос.
– Тяжелые дни знало племя дхаров. И дни нынешние не лучше прежних. За грехи наши, за забвение обычаев предков Высокое Небо сурово карает нас. И только эннор-гэгхэн может спасти наш народ…
Собрание вновь зашумело. Асх, вскочив, начал что-то кричать. Из-за общего шума Фрол мог расслышать только отдельные слова. Борец за дело дхаров что-то вещал о предрассудках, фольклоре и необходимости немедленно начать борьбу. Его схватили и усадили на место.
– Наш друг Александр, называющий себя Асхом, – продолжал между тем Вар, говорит, что легенда о эннор-гэгхэне – только пережиток нашей старины… Не шумите, Свободные дхары, я сам не согласен с этим. Он говорит, что такая легенда есть у христиан. Что ж, может быть. Я не отвечаю за Бога Христа, но, прежде чем судить, давайте вспомним, Свободные дхары, что сказал Гхел Храбрый, когда его, умирающего, принесли к Дхори Арху…
– Он сказал, что после его смерти у дхаров больше не будет князей и наше племя покорится мосхотам, – произнес чей-то суровый голос.
– Что мосхоты запретят нам поклоняться Высокому Небу и разрушат Дхори Арх… – прибавил другой.
– Что нас прогонят с нашей земли и мы потеряем наше имя и нашу речь, выкрикнул третий.
– Сбылось ли это? – спросил Вар, и толпа согласно загудела.
– Но вспомните, – вел далее старик, – Гхел сказал, что перед смертью ему открылось будущее. Он увидел, что через много лет к дхарам будет послан Вечноживущий Князь – Эннор-гэгхэн. Он восстановит Дхори Арх, победит Сумх-гэгхэна и возродит наше величие… Так ли это?
Толпа вновь загудела. Старик выждал минуту, затем вновь заговорил: ~ Многие сомневались в этом пророчестве. Князь Семен давно умер, победить его казалось невозможным. Многие не верили, кое-кто не верит и сейчас… Но горе вам, маловеры! Мосхоты с помощью своих колдунов даже сквозь века помогают Сумх-гэгхэну. Можем ли мы помешать этому и прервать злое колдовство? Если Сумх-гэгхэн не получит молнии, он не сможет победить дружину Гхела. Вспомните, только на десятый год погиб Гхел Храбрый и дхары покорились. Время еще не истекло!
Толпа шумела. Фрол прикинул, что, по словам Прыжова, Первый Канал начал работать года два назад. Значит, старый Вар прав.
– А теперь давайте вспомним, – воззвал к слушателям старик. – Что мы знаем о приходе эннор-гэгхэна? Асх, ты ученый человек, напомни нам!
