– Вы с ним знакомы?
– Н-нет… Просто встречались. Мир тесен. Иногда, даже слишком.
– Мир не тесен, – улыбнулся Мильвовский, – узок круг наших знакомых… Выйдя от Томаша, я остановился в раздумьях. Итак, местоположение руин более или менее ясно. Являются ли они Стимфалополисом? И как это связано со статуэтками? Единственный путь это выяснить, – добраться до развалин часовни и провести там хотя бы предварительные раскопки.
– Сдается мне, вы меня дурите, Танкред, – в мои размышления ворвался хитроватый баритон Хеммета.
– О чем это вы?
– О вашей истории со статуэтками, женщинами и ревнивыми мужьями…
– В каком смысле?
– В самом прямом. Сначала вы рассказываете мне сюжет посредственной оперетты, объясняя им то, что вас якобы хотят убить. При этом вы вполне серьезно боитесь чуть ли не собственной тени. Потом вас охватывает прямо таки неодолимое желание
повидать Вильмовского, и вы бросаетесь за ним в самое сердце Африки, невзирая ни на какие трудности. И теперь выясняется, что интерес у вас совершенно не праздный, а на свет выплывает детективная история с древними книгами, таинственными руинами и похищенными картами сокровищ…
– И?
– Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы сопоставить эту историю с вашими рассказами о покушении…
– Что вы имеете в виду?
– Не валяйте дурака, Танкред, – я достаточно успел вас изучить, чтобы догадаться о полной несостоятельности версии про ревнивого мужа. Но убить вас, похоже, действительно собирались. Говорите уж начистоту, это как-то связано с вашими поисками сокровищ?
– Нет никаких сокровищ, это вполне серьезный археологический вопрос…
– Ясно, что речь идет не о сундуке с пиастрами, зарытом капитаном Флинтом. Но с моей журналистской точки зрения то, что вы ищете это и есть сокровища. И мое репортерское чутье подсказывает мне, что это золотая жила, и при ее разработке вам непременно понадобится помощь. Что скажете? Я задумался. В конце концов, помощь в поисках свитков действительно лишней не будет. А напарник из Хеммета выйдет толковый.
– Ну хорошо, Хеммет, слушайте… Мы сели на штабель ящиков, и я рассказал Синклеру практически всю историю о статуэтках, татуировщике, секретарше Мильвовского и остальном.
– Приключенческий роман как минимум, – констатировал Хеммет, – а может и детективный…
– И роман этот весьма далек от завершения, – уточнил я, – и финал его совершенно неясен.
– Это так. Но сейчас нас должна интересовать более прозаическая вещь. Как нам выбраться из этой глуши?
– Видимо так же как мы сюда попали…
– Это слишком долго. Если мне не изменяет зрение, то вот эта бело-синяя штука, – он показал на импровизированную посадочную полосу за краем лагеря, – транспортный самолет. Вопрос только в том, как уговорить военных нас отсюда забрать? Я пригляделся.
– Знаете что, Хеммет, кажется, у меня есть идея. Подождите пару минут.
– Что вы задумали, Танкред?
– Синклер, вы когда-нибудь ощущали себя посылкой? Или письмом?
– Что?
– Подождите пару минут, сейчас я кое-что выясню.
Я быстрым шагом направился к посадочной полосе. Зрение меня не подвело. Это была старушка «Ванесса». А рядом с ней сосредоточенно копошился пилот Эрика Витт.
– С каких это пор «Эйр Африка» работает на тевтонских военных? Девушка обернулась. Выражение ее лица вызвала у меня острый приступ дежавю. Точно такое же было у Хеммета на кладбище в Донкерводе.
– Только не говорите мне, что вы полагали меня сожранным львом! – воскликнул я.
– Полагала… Так лев вас не съел?
– Нет, похоже, я ему не слишком понравился.
– Тогда у нас с этим львом совершенно разные вкусы… Как же я рада вас видеть Танкред!
Дверь мне открыла средних лет горничная с выражением мировой скорби на лице. И где только Карл таких находит? Она молча впустила меня в просторную, абсолютно пустую и сумрачную прихожую, ни
слова не говоря поднялась по небольшой лесенке и постучала в крашеную филенчатую дверь:
– Профессор к вам гость, – бесстрастным тоном сообщила она, и с видом человека исполнившего свой долг удалилась на кухню. Дверь распахнулась, и на пороге появился опирающийся на свою неизменную палочку Карл.
– Где ты ошивался, Танкред? Я тебя уже три часа жду! Заходи. Я пробормотал что-то невнятное про железнодорожное расписание, и вошел. Профессор широким жестом разметал лежавшие на столе бумаги, освобождая пространство для работы.
– Итак. Пока ты разъезжал по Африкам и прохлаждался с девицами на необитаемых островах Индийского океана, я успел провести небольшое исследование. Он вытащил из ящика стола лист ватмана. Лист был разделен карандашной линией на две половины. Вдоль линии с двух сторон ритмично сплетался знакомый мне по статуэткам орнамент.
– Что это? – спросил я.
– Это прорисовка орнамента с нашей статуэтки и с фотографии присланной тобой из Адена. Сверху наш вариант, снизу аденский.
– Но это две части одного целого! Смотрите, концы штрихов одной части точно соответствуют таким же другой! Не может быть!
– Что не может быть? Ты хоть знаешь, о чем это говорит?
– Понятия не имею… Но это же должно что-то значить?
– Естественно должно. Осталась самая малость. Выяснить что именно, – ехидно заметил профессор, – однако ты недостаточно наблюдателен. Смотри. Вот здесь орнаменты не сходятся. А еще здесь, здесь и здесь.
– Действительно, – согласился я, – в нескольких местах рисунок нарушается.
– Причем это не просто места, а середины сторон основания. То есть в угловых участках орнаменты идентичны, но в середине отличаются.
– Очень интересно. Но абсолютно не понимаю, что бы это могло значить.
– Африка плохо сказалась на твоих умственных способностях, – проворчал профессор, – но это еще не все. Теперь внимательно посмотрим на саму фигурку. Он вытащил из того же ящика переданную ему мной на хранение статуэтку.
– Как видишь, орнамент покрывает не все основание, а немного не доходит до его нижнего края. Причем именно по нижней стороне орнаменты сходятся штрих в штрих. О чем это говорит?
– Минуту, профессор, – я выхватил статуэтку из его рук, – камень залощен в нижней части и соответствующая кромка орнаментального пояска заметно потерта. Я всегда предполагал, что это естественный износ, но с учетом данных о симметрии рисунка можно предположить, что… Карл, эту штуку во что-то вставляли! И на ответной детали была вторая часть орнамента, позволявшая точно определить какую статуэтку, в какое место нужно было поместить! Карл победно улыбнулся.
– Узнаю старину Танкреда, а теперь смотри дальше. Угловые кромки нижней части основания стесаны и кое-где чуть отколоты. Как и на фотографиях аденской статуэтки.
– И что это может означать?
– Смотри!
Профессор положил статуэтку на стол, захватил рукой за фигурку зверя и повернул, словно включая горелку газовой плиты.
– Это же…это же ключ, Карл!
– Именно, Танкред! Эта статуэтка использовалась как ключ, для поворота какой-то детали, имевшей ответную выемку, подходившую под форму и размер основания. А орнамент служил для опознавания того, что именно должен открывать тот или иной ключ.
– Стоп… Но ведь статуэток минимум три, и все они одинаковой формы и размера. Зачем тогда все эти причуды с орнаментами?
– Ты не прав, Танкред. По крайней мере, для тех двух, что прошли через твои руки непосредственно. На основании прорисовки и фотографий, присланных тобой из
Адена, я заметил еще одно различие. Та часть орнамента, которая на твоей фигурке
находится у головы зверя, на второй оказалась со стороны хвоста. Если установить их на одно и тоже основание с хотя бы частичным соответствием узора, то
изображения животных будут смотреть в разные стороны. Какую это играет роль пока сообразить трудно. Но явно каждая из них предназначена для своего замка. Я задумался. Значит это не просто скульптура, а нечто более существенное… Но где могут быть эти замки?
– Судя по тесной связи фигурок с Верхним Египтом и Стимфалополисом, – продолжал профессор, – то, что эти ключи открывают, с высокой степенью вероятности находится там же.
– Но первая попала мне в руки в Анатолии?
– Это нарушает закономерность, – согласился профессор, – но с другой стороны, мы же не знаем как эта статуэтка попала в руки того солдата? Он вполне мог служить в Египте, либо кто-то из его предшественников вывез ее оттуда…
– Возможно, – согласился я.
– В связи с этим, – продолжил Карл, – я полагаю, тебе стоит все время иметь
статуэтку под рукой, чтобы при случае сравнивать ее с другими, и использовать по назначению, когда ты доберешься до цели.
