— Вот и хорошо. Разместите их пока в казармах замка. Мне нужно еще кое-какие дела с его высочеством уладить.
— Хорошо, господин барон.
Игнат Севастьянович еще раз осмотрел строй. Затем покинул казарму и направился в замок. У ворот его уже ждал адъютант принца.
— Фридрих Август ждет вас, — проговорил он.
Поднялись в кабинет. Принц стоял у окна, держа на руках маленькую собачку. Он повернулся и произнес:
— Все ли вас устраивает, барон?
— Да, ваше высочество.
Принц погладил собачку и недвусмысленно намекнул на благодарности. Игнат Севастьянович клятвенно пообещал принести кошель перед отъездом, но за одну небольшую услугу.
— Какую? — поинтересовался Фридрих Август.
— Отдайте мне Иоганна Кеплера! — настойчиво попросил он.
— Для чего он вам, господин барон?
— У меня есть на него планы.
— Если вы его хотите убить, то палач сделает все более качественно и куда законнее, чем то убийство, что вы задумали, барон.
— С чего вы решили, ваше высочество, что я хочу его смерти?
— Разве я не прав? — удивленно спросил Фридрих Август.
— Увы, нет, ваше высочество. Я хочу забрать его с собой в Россию.
— Вы думаете, барон, что он согласится?
— А разве у него есть выбор? — вопросом на вопрос спросил Игнат Севастьянович.
Принц улыбнулся.
— Вот только мне нужна бумага, позволяющая его забрать из казематов.
— Будет вам бумага, — проговорил Фридрих Август. Опустил собачку на пол, и она тут же подбежала к ногам барона, завиляла хвостом. Сам же принц сел в кресло пододвинул к себе бумагу, взял перо и написал приказ. Затем протянул ее барону.
— Эта бумага разрешает вам забрать Иоганна Кеплера из тюрьмы. А теперь ступайте.
Барон подошел. Взял документ. Поклонился. И пятясь к двери, вышел наружу. Там Игнат Севастьянович пробежался глазами по тексту. Все складывалось очень даже хорошо. Лишь бы Иоганн не уперся. А то, не дай бог, согласится принять смерть. Игнату Севастьяновичу оставалось надеяться, что удастся найти такие слова, что повлияют на солдата.
Спустился по лестнице. Правильнее сказать — сбежал. Выяснил у дежурного офицера, где находится тюрьма, и направился туда. Неожиданно Игнат Севастьянович испугался, что принц сможет передумать.
— Выходит, у меня просто нет выбора? — прошептал Иоганн Кеплер.
После нескольких дней заточения вдруг начались какие-то подвижки. Когда появился охранник и велел собираться, даже подумал, что все. Герцог ни за что не простит покушение на человека, что прибыл по поручению Карла Петера Ульриха. С неохотой поднялся с соломы и направился к дверям. Вот только когда вышел, обомлел. В коридоре, рядом с охранником стоял барон.
— У меня к тебе разговор, Иоганн, — проговорил пруссак.
Вспыхнула на мгновение надежда. Непроизвольно кивнул и проследовал за бароном. Позади них семенил охранник, видимо опасался, что служивый вновь накинется на пруссака. Вот только Кеплер теперь уже насчет этого ничего не думал. Да и зачем? Там, в камере, где твои соседи только голодные крысы, так и норовившие тебя укусить, жизнь пролетела перед его глазами. Эх, лучше бы об этом он до своего идиотского поступка подумал, а не сейчас. Может, и избежал бы неприятностей. Неужто до последнего верил, что в убийстве барона его не заподозрят? Вот и сейчас, шагая позади пруссака, мысленно прикидывал, что же с ним будет. Даже предположил, что его жизнь принц Фридрих Август отдал в руки барона. Не ошибся, вот только после беседы понял окончательно, что ему грозит. Пруссак предлагал ему отправиться с ним в Россию.
— Выходит, что — нет! — был ответ.
С одной стороны, за дезертирство казнят, да еще и попытку убийства припомнят, с другой, где гарантия, что во время войны его не прихлопнут. Это Голштиния ни с кем не воюет. Россия же постоянно в военных походах. Недавно со Швецией отношения в который раз выясняла, до этого у Турции выход в Черное море оспаривала. Неизвестно, что еще императрице всероссийской в голову придет. Но если там перспективы погибнуть были туманны, то здесь они просто маячили.
Кеплер, прежде чем ответить, оглядел кабинет. Небольшой, с высокими потолками. Стены отштукатурены. На стенах никаких портретов. Только стол и два стула. За дубовыми дверями охранник. Стоит и ждет его решения. Одно слово, и дверь откроется.
— Здесь смерть, а там слава, женщины и деньги, — повторил вновь Сухомлинов.
Даже если тут и избежит смерти (вдруг Фридрих Август изъявит милость), шансов продолжить ухаживания за Гердой почти нет. Если бы она хотела, то не произошли бы те события, из-за которых он бежал из гарнизона. Не было неудачного покушения, да и не сидел бы он сейчас в тюрьме. Вспомнил, как налились кровью глаза, когда он увидел ее в объятиях барона. В тот раз сдержался, но потом чертов гусар никак не выходил из головы. Попытаться добиться в России чего-то можно. Вон у барона ведь получилось, так и у него получится. А там и до славы рукой подать. Женщины? Если удастся заглушить те чувства, что питал к Герде, так они никуда не денутся. Деньги? И он задал этот вопрос барону. Сухомлинов в ответ вынул небольшой мешочек. Развязал его и положил на стол две серебряные монеты.
— Это ты получишь сразу, если согласишься, — проговорил фон Хаффман.
Кеплер уже собирался протянуть руку и взять деньги, но барон пододвинул их к себе и повторил:
— Они твои, но при условии, что согласишься. Мертвому они не нужны.
— У меня нет выбора. Я согласен, — молвил Иоганн и протянул руку, чтобы взять монеты.
— Не так быстро, — проговорил Игнат Севастьянович. Он протянул один серебряный, а второй вернул обратно в кошелек. — Не то чтобы я боюсь, что ты убежишь с моими деньгами. Как убежишь, так и поймают. Стоит только мне слово перед Фридрихом Августом замолвить, и на тебя тут же откроют охоту. Доставят живым или мертвым. Хотя последнее для тебя было бы лучшим исходом. Я опасаюсь совершенно другого. — Поймал удивленный взгляд громилы, улыбнулся и пояснил: — Поедем мы по землям Фридриха II, а с твоим ростом есть все шансы угодить к нему в гренадеры. Боюсь, что вытащить тебя из рук его величества у меня не получится. Сам нахожусь в немилости.
Иоганн взял монету. Барон улыбнулся и прокричал:
— Стражник!
Дверь в камеру скрипнула, и на пороге появился все тот же охранник.
— Принц позволил мне забрать с собой этого заключенного, — молвил Игнат Севастьянович, запуская руку за пазуху. — Вот даже бумага специальная имеется. — Тут же извлек ее из внутреннего кармана и протянул караульному.
Тот взял. Прочитал.
— Все нормально. Можете забирать его.
Подошел, снял кандалы с рук и ног. Кеплер потер запястья.
— Приятно чувствовать себя опять свободным, — проговорил он. — Не знаю, чем я теперь буду вам обязан.
— Будьте любезны, Иоганн, во время нашего путешествия не подведите.
— Постараюсь, но обещать не могу.
Охранник проводил их до самых ворот тюрьмы.
Протянул бумагу караульному, что нес там вахту. Тот тут же не замедлил их открыть, выпуская обоих наружу. Уже здесь, на улице, Игнат Севастьянович остановился.
— Вот что, Иоганн, — проговорил он, — я сейчас возвращаюсь в гостиницу. Завтра иду в городскую казарму за нашими товарищами, и уже к вечеру мы выступаем. Вы уж сами решайте, как вам поступить. Можете со мной, а можете уладить свои личные дела в городе, ведь, наверное, такие у вас имеются.
— Имеются. Вот только даже если бы их не было, в гостиницу я больше не пойду. Не желаю ее больше видеть.
— Хорошо. Поступайте, как желаете. Но знайте, я вас буду ждать в полдень у замка.
— Будет исполнено, господин барон.
Неожиданно для Кеплера барон протянул ему руку, давая понять, что теперь он бывшему солдату гарнизона доверяет. Последовало рукопожатие. Разбежались, как в море корабли.
Правда, прежде чем идти в гостиницу, барон направился на рынок, где продавали коней, и приобрел для себя черного жеребца. И лишь только после этого он добрался до гостиницы. Игнат Севастьянович разговаривать с хозяйкой не стал. Говорить, что Кеплер теперь свободен, не стоило. Бегом поднялся в номер. Начал собирать свои вещи. Потом лег спать. Не отреагировал, даже когда Герда ближе к двенадцати ночи постучалась в дверь. Зато утром в хорошем настроении он отправился к замку. Там у ворот его ждали всадники. Ровно пятьдесят человек. Барон выругался. Начал было корить себя за глупость, когда за спиной раздался голос Кеплера:
— А вот и я, господин барон.
Игнат Севастьянович развернулся и увидел великана. Тот держал под узду коня. На нем была все та же серая одежда, что и несколько дней назад. На поясе была прикреплена шпага. В двух кобурах, что были закреплены на седле, вложены пистолеты. Сухомлинов не сомневался, что те были заряжены.
