любопытство нужно удовлетворять в нормальных условиях. Теперь уделил время оружию, склизкому, облепленному грязью. Большим знатоком он никогда не был, но отличить фузею от винтовки даже наощупь можно, да еще ружейный замок с правой стороны торчит. И шпага длинная, проржавевшая, без ножен.
— Потом покопаться нужно внимательнее, может, что еще найдется, местечко интересное.
Павел присел и решил продвинуться немного вперед, посмотреть, что дальше будет в подземной галерее. Пошел осторожно, освещая все фонариком, и присматриваясь. Вот только зайдя за отворот, встал как вкопанный, незатейливо выругавшись:
— Пришли, девочки, притопали! Тут только нырять, не иначе!
Действительно — подземный ход резко уходил вниз, под слоем ила и грязи были видны очертания двух высоких ступенек, и затем маслянистым слоем колыхалась жижа, от ступенек до верхнего свода. Моментально стало понятно, что путь вниз перекрыт…
— Ух, как хорошо — Эля еще раз пролей костюм, меня эта вонь с ума сводит. Вот так, хорошо!
Павел стоял в гидрокостюме на решетчатом настиле, а девушка обливала черную резину из шланга, и тряпкой стирала грязь, что не желала смываться в канализацию. Рабочие спецовки были содраны и промыты хорошим напором воды, кое-как простираны. Тоже сделали с сапогами устрашающих размеров, иначе ступня под толстым слоем резины просто бы в них не влезла. Теперь всю их специальную амуницию Альберт Генрихович расставлял на трубах для просушки.
— Все, Эля, достаточно, теперь можно снимать резину. Она чистая уже и вроде не воняет, — Павел сошел с решетки, опустив на нее металлическую крышку с ушками — девушка немедленно надела сверху замок и повернула в нем ключ. Теперь путь вниз для любопытствующих был закрыт.
— Ты как, Пауль? Помочь?
— Устал очень, помоги разоблачиться, сопрел весь.
Первым снял фартук, прикрывавший толстый «рулет» на животе — длинные кромки резиновой рубашки и штанов необходимо было скручивать, чтобы гидрокостюм был полностью герметизирован. При помощи Эльзы Никритин разоблачился — Альберт Генрихович тут же забрал гидрокостюм, и разложил его рядом с двумя такими же. По установившемуся распорядку вначале «отмывали» девчонку, затем «Лаэ» и замыкающим шел Павел — за ним таким образом ухаживали, понимая, что основную часть нагрузки он вытягивает на себе, при этом больше всех рискуя.
— Давай, милый, белье с тебя сниму, оно мокрое, хоть выжимай. Весь ты у меня взопрел, бедненький.
С Павла содрали рубаху, кальсоны и носки, надели трусы с шортами и футболку, на ноги сандалии. От усталости он пошевелиться не мог, и мечтал только об одном — выбраться как можно скорее на белый свет, под теплые лучи летнего солнца. А так подземелье постоянно перед глазами, с приступами тошноты и удушья…
— Какое блаженство, милая, — Павел обнял Эльзу, под тонкой тканью рубашки чувствуя пальцами ее горячее и упругое тело. Баня натурально возвратила его к жизни, девушка пропарила его, отхлестала дубовым веником до полного изнеможения.
— Кушать будешь?
— Нет, — мотнул головой Павел — за эти дни он сильно исхудал, спал с лица, чувствовал, что потерял несколько килограмм веса. — От той вони никакого желания не имеется. Забыться хочу, милая, а то каменный свод и ночами давит, сновидения кошмарные.
— Приласкаю тебя ночью горячо, ты лежать будешь и отдыхать, а я сама все сделаю, — от горячего шепота в ухо Никритин моментально покраснел, к тому же шаловливая рука девушки проявила инициативу прямо сейчас, и организм стал живо реагировать на «хитрую ласку». Усталость стала растворяться — действительно, любовь творит чудеса.
— Вижу, вижу — силы у тебя есть…
Договорить девушка не успела, из мастерской появился «Лаэ», призывно махнул им рукою. Павел сразу поднялся, подал руку жене — именно так он уже воспринимал Эльзу. По пустякам «Лаэ» звать не будет, видимо, добрался до нутра ларца, и сейчас уже можно посмотреть на его содержимое. Да и на другие вещи — их необходимо было отмыть и привести в божеский вид, чем старый архитектор уже занимался два часа, пока они с Эльзой парились в баньке, а потом отдыхали на диване.
— Смотрите и любуйтесь, дети мои, — «Лаэ» театральным жестом показал на груду почерневших монет, что была высыпана на стол. Причем, хотя деньги были помыты, как и ларец, но подземельный запашок улавливался. Павел посмотрел на находку почти равнодушным взглядом.
— Тысяча полновесных риксдалеров короля Карла XII, начеканенных из датского серебра — он как раз успел взять с короля Фредерика контрибуцию. Теперь у меня нет ни малейшего сомнения — внизу спрятана легендарная казна генерала Шлиппенбаха. Остается только придумать, как туда занырнуть — а вот с этим проблемы…
— Фу, тяжко будет, но десять минут под водой продержаться спокойно можно. И при этом интенсивно работать…
Павел удовлетворенно перевел дыхание, уже отдышался. Конструкция вполне работала — не акваланг, конечно, но «воздушный мешок» со стравливающим клапаном и присоединенным к нему маленьким баллоном воздуха, служили достойным «эрзацем». Так что знания лишними не бывают, тем более те, что достались в будущие времена. Маска, загубник с трубкой, «мешок» с ремнями крепления и присоединенным баллончиком уже были в полной комплектации. Испытания в двух кубовом баке проведены — на реку не пошли, не дай бог кто из «глазастых» сограждан заметит, последуют совсем ненужные вопросы, на которые придется отвечать.
А оно надо?! Совсем ни к чему!
— Фотографии хорошие вышли, Пауль, — подошла Эльза, приобняла сзади, положила перед ним на стол стопочку карточек. У «Лаэ» был «зенит» со вспышкой, вот он и научил девчонку еще с детства фотографировать, к тому же она во Дворец Пионеров три года ходила в фотокружок, для всей школы такие кадры делала, что все хвалили. Так что в их команде девушка не была обузой, а занимала свое место.
— Отлично, ты молодец у нас, «золотые руки»!
От похвалы девчонка зарделась, еще теснее прижалась к мужу, обвив руками за шею. Никритин внимательно перебрал фотографии — фузея, мушкет, ларец с деньгами — все по отдельности, снимки из мастерской. А вот эти сделаны в подземелье, сняты в деталях, как и находились, когда их обнаружили, даже череп, который пришлось в ил опустить обратно. Бочонок оказался с порохом, понятное дело, слипшимся и окаменевшим. Судя по всему, подрыв еще одного такого же и погубил шведа — ему оторвало голову и отбросило ее за много метров по галерее.
— Пойдем, покормлю тебя, и спать в кроватку уложу. У тебя спуск еще до утра начнется — приедем рано, пока все спать будут…
Пальцы крутанули заглушку, левой ладонью он нажал на «мешок», стравливая воздух. Закрыл, и через
