Не скажу, чтобы девка, вернее бывшая девка, была высший класс. Но подержать в руках было что.
Так что дело пошло. Особенно когда она перестала трястись и осознала, что благородный рыцарь и ей тоже намерен доставить удовольствие.
В общем, потрудились на славу. Будем надеяться — не зря. Родит к следующей весне рыцарчонка внебрачного…
Сьеру Андрэ будущее отцовство было по барабану. Лене Малярову — тоже. Надежды питала сама девка.
* * *
…После завтрака приперлись два клоуна с унылыми рожами и принялись меня «обрабатывать»: охмурять в их «правильную» веру. Я посоветовал им обратиться к Иммануилу для повышения квалификации. Отшельник проталкивал всю эту религиозную чепуху куда профессиональнее. В какой-то момент я даже чуть было ему не поверил.
А вот Тибо эту ботву кушал ложкой. Впал в прострацию: глаза слезятся, аж светятся благочестием, по лицу улыбочка дебильная блуждает. Пришлось хорошенько пнуть его, чтобы привести в чувство:
— Поехали отсюда!
Тибо вздохнул и безропотно поплелся седлать лошадей.
Мое вживание в роль феодала-эксплуататора проходило вполне успешно.
* * *
По дороге я размышлял. Если Иммануил прав и я — Андрэ де Монгель, а Ленька Маляров — моя персональная галлюцинация, то какие из этого выводы? По словам господина Всезнайки-проповедника, Андрэ де Монгель был натурой деятельной и решительной. Ничего себе решительность: болтаться по дорогам в поисках приключений! Глуша встречных негодяев и развлекая встречных красавиц… Кстати, от красавицы я бы сейчас не отказался… В общем, мне такая жизнь нравится. Но чего-то не хватает. Дамой сердца обзавестись, как Родриго?
Часа через четыре мы прибыли в город. Город назывался Безье. От Эгиллема ничем особенным не отличался. Разве что был раза в три больше. И вонял, соответственно, в три раза сильнее.
Внутри тоже ничего необычного не было. Ничего необычного для местного жителя. Типичная средневековая архитектура.
Мы обосновались в заведении «Иерусалимский лев». Первым делом я распорядился подогреть воду для мытья, Тибо посмотрел на меня совсем удивленно.
— Вы ж ведь в Эжле мылись, ваша милость, — пробормотал он.
— Ну и что?
— А потом у этого… у эн Бернарда.
— Ну и что?
Тибо заткнулся. С вещами, смысла которых не мог понять, он, как и положено хорошему слуге, смирялся.
* * *
…Мы ужинали в общем зале. Я наконец рискнул попробовать местное пиво и еще раз убедился в том, что пиво я не люблю. Эль с медом куда лучше.
В зале было многолюдно и шумно. Кто-то приходил, кто-то уходил… Две девочки нетяжелого поведения поочередно клеились к посетителям, пока не пристали к шумной компании молодежи, занимавшей сразу два стола, сдвинутых вместе. Молодые люди горланили похабные песни и поминутно произносили тосты. Временами их пробивало на торжественность. Тогда все остальные присутствующие могли услышать песню религиозного или патриотического содержания. Иногда на латинском языке.
— Школяры, — пренебрежительно отозвался о них Тибо.
Разнообразие было внесено потасовкой между тремя школярами и парой мужиков, таскавших на поясе здоровенные железные клещи. Разгореться драке не дали трактирные вышибалы, посредством дубинок вытеснившие бузотеров на улицу, где как раз начался дождь. Страсти тут же остыли. Былые противники в один голос завопили, что больше не будут.
Через некоторое время дверь постоялого двора распахнулась, впустив двоих. С первого взгляда стало ясно, что это большие шишки. Во-первых, по тому, как они держались: крайне надменно, поглядывая вокруг с выражением плохо скрытого отвращения. Во-вторых, у обоих под плащами имелись мечи.
— …В этом свинарнике? — проворчал один из них.
— Лучше уж здесь, чем под одной крышей с папским стервятником, — буркнул второй. — Видеть его больше не могу.
Этот был светловолос и чисто выбрит. Его спутник, напротив, имел темно-каштановые волосы и короткую, аккуратно подстриженную бородку.
Пришедшие разместились за приглянувшимся столом (им поспешно освободили место) и потребовали вина. Самого лучшего.
Когда скинули плащи, у первого под плащом обнаружилась длинная рубаха с большим красным крестом. Как на карете «скорой помощи». У второго — черный колет.
Оба были чем-то раздражены, а первый — тот, что с крестом, — откровенно зол. Опорожнили кувшин. Содержимое второго гостю с крестом не понравилось и кувшин полетел в хозяина.
— Что это за кислятину ты нам принес, собака?! Зубы тебе пересчитать?!.
Вышибалы, что характерно, остались на своих местах, а хозяин с извинениями побежал за вторым кувшином.
В паузах, когда школяры переставали орать, я пытался прислушаться к разговору вновь прибывших. Несколько раз прозвучало имя Роже. Я вспомнил, что так звали местного босса. В разговоре проскальзывало еще несколько имен, но чаще прочих — Верочелле. Легат Верочелле. Упоминалось это имя обычно вкупе с ругательствами…
Я попивал медовуху и время от времени поглядывал на этих двух рыцарей. Они меня заинтересовали. Особенно тот, который с красным крестом. Не оставляло ощущение, что этот прикид я где-то уже видел. Кажется, в каком-то кино.
Белый плащ, красный крест… Про крестоносцев, кажется, было кино-то.
Тамплиер, всплыло откуда-то. Храмовник.
Тамплиер, значит? Что-то в моей голове щелкнуло…
* * *
…пронзительное голубое небо. Безжалостное солнце. Впереди — тень громадной стены. Солнце, песок и пот. Мы не видим крепости, к которой идем, прячась за большими деревянными щитами. В щит, который несут мои соседи, попадает горшок с зажигательной смесью. Щит загорается. Пламя перекидывается на одного из солдат. Тот падает в песок и катается по нему, пытаясь сбить пламя. Щит падает. Второго солдата прошивает стрела. Рыцарь, шедший за ними, прыгает к нам и укрывается за щитом, который несут мои люди. Он одет в грязный белый плащ с красным крестом. Я знаю его. Его зовут Ги де Эльбен.
Мы движемся дальше. Уже приготовлены лестницы, крючья и скаты. Справа, заслоняя солнце, движется башня. Дела на башне не очень хороши — один бок ее уже горит.
Внезапно мимо нас проносится человек на огромном черном жеребце. На нем черненый испанский доспех, но шлема нет. У него гордое лицо и рыжие волосы. Стрелы сыплются вокруг, но его не задевают.
— Ричард… — цедит Ги. — Проклятый кретин! Комедиант! Хоть бы ему наконец-то размозжили башку!..
* * *
…Возникшая перед мысленным взором картина растаяла… Я вытер пот со лба. Что это?.. На мгновение я ощутил все то, что ощущал тот человек в пустыне… Усталость. Упорство. Злобу. Напряжение… Но я снова был в мирном трактире, где шумели пьяные школяры.
