— А? — Игорь вздрогнул и посмотрел на меня рассеянным взглядом. Потом снова ус-
тавился на могилы и прочёл:
— На могилах стихают столетий шаги…
Здесь давно примирились былые враги.
Их минует горячечных дней череда.
За порогом земным остаётся вражда.
И ничтожная ревность о том, кто сильней,
Растворилась в дыму погребальных огней…
Об утраченных царствах никто не скорбит.
Там, где вечность — не место для мелких обид…
…А наследников мчит по земле суета!
И клянутся, болезные, с пеной у рта —
На могилах клянутся в кровавом чаду
До последнего срока продолжить вражду!
Неприятелей давних мечу и огню
Беспощадно, жестоко предать на корню,
И в сраженьях вернуть золотые венцы!..
…Ибо так сыновьям завещали отцы.
* * *
Балок — приземистое, но широкое строение, окна которого были закрыты ставня-ми, крытое серым осиновым гонтом — отыскался в полукилометре от башни. К низкому крыльцу вела полузаросшая тропинка, выходившая из кустов малинника.
Внутри оказалось сухо, полутемно и пусто. Центр единственной комнаты занимал большой стол, окантованный скамейками, угол — очаг, не печка, сложенный из почернев-ших камней. Под закопчённым потолком шли антресоли — вернее, это как-то по-другому называется, но мне вспомнились именно "антресоли".
— Ни фига себе, — присвистнул Санёк, внимательно оглядываясь. — Приют странни-
ков…
Около очага оказались сложены дрова, а выше обнаружилось волоковое оконце. По-ка некоторые распахивали ставни на ремённых петлях, девчонки начали копаться на эт-их самых антресолях, перемазались сажей, но — к общему удивлению — обнаружили две пустые консервные банки, грубый берестяной туесок с солью, пачку свечей-самолепок (слегка подслипшихся, но вполне пригодных), ржавые ножницы, несколько мотков крепких ниток (ни единой иголки!) и целую россыпь каких-то твёрдо постукивающих чёрных плас-тинок размером в пол-руки. Эти пластинки мы опознали, как закопчённые до невозмож-ности куски рыбы неизвестной национальной принадлежности (забегая вперёд, скажу, что рыба так и не раскрыла тайны своего происхождения, но оказалась очень твёрдой и очень вкусной) С улицы всунулся Серёжка и радостно оповестил:
— Э! Народ! А тут сзади баня прилеплена — настоящая, честное слово!
Ленка Власенкова оживилась и испарилась с половиной девчонок.
— Сейчас заставят таскать воду, — проницательно заметил Сморч, — и дрова колоть до
опупения.
Его сетований никто не поддержал. Если честно, мы, как и большинство мальчи-шек, не отличались особой чистоплотностью, но полтора месяца мыться только в реч-ках, холодной водой, от случая к случаю — это слишком.
92.
Щусь тем временем извлёк из одной банки (где искал тушёнку, надо думать) листок бумаги и озадаченно на него уставился.
— Дай сюда, пень! — перегнувшись через стол, я выхватил у него листок и быстро подо-
шёл к окну. В меня засопели сразу со всех сторон. — Свет не закрывайте!
Пожелтевший листок из блокнота был украшен в левом верхнем углу блёклым рису-нком — плотина Днепрогэса. Я такие блокноты знаю — на каждом листке изображено ка-кое-нибудь здание, музей, памятник и прочее. Что-то, очень похожее на ностальгию, ох-ватило меня при виде побледневших строчек, написанных самой обычной пастой… Я пе-ревёл дыхание и начал читать вслух:
— 23 июня 1985 года. Оставаться здесь больше не можем. Уходим на ю.-з. — юго-запад,
наверное… Если кто найдёт то, что мы оставили — пользуйтесь и удачи вам, кто бы вы ни были. Не теряйте надежды и держитесь вместе. Может быть, когда-нибудь вернём-ся. Игорь Дашкевич, 15 лет. Всего нас пятеро, из парней остался я один.
Я сложил бумагу и убрал её в банку. Вадим, ни слова не говоря, достал складник и, открыв его, отошёл к стене, где начал вырезать почти сакраментальное "здесь были…", приобрётшее тут совсем иной смысл. Настроение как-то подскисло. Санёк (он, по-мое-му, просто не хотел признавать, что его мучает рана) завалился в углу на одеяла. Олег Крыгин присел и начал осторожно высвобождать раненое плечо. Игорь Северцев с Крис-тиной, взяв аркебузы Танюшки и Вальки, объявили, что идут на охоту, с ними заторопил-ся Андрюшка Альхимович, сказав, что попробует насторожить ловушки. Я крикнул им, чтобы далеко не уходили, но проследить не получилось — появился Игорь Мордвинцев и знаками вызвал меня наружу.
— Пошли посмотришь, — таинственно сообщил он. — Тут с полкилометра по ручью.
Я удивился, но попёрся следом. Ручей тёк недалеко, за теми кустами малины, из-за которых мы вышли, но в стороне. Вдоль берега была песчаная отмель, мы по ней и пош-ли, держа оружие наготове — это, кажется, стало уже привычкой. Игорь молчал, но яв-но волновался, и я заволновался тоже — что он хочет мне показать-то?! Редкостно ог-ромную рыбу?
— Мордва, — не выдержал я, — мы куда прёмся?
— А вот, пришли, — тихо сказал он, отодвигая ветви ивы. — Смотри и удивляйся.
Нет, я не очень удивился. Просто на небольшой весёленькой полянке, где часто ле-тали довольные жизнью пчёлы, стояли в траве на пеньках шесть серовато-жёлтых уль-ев. Настоящих.
— Ульи, — пожал я плечами. — Так мы же знали, что тут есть люди.
— Да я не про это, — он отмахнулся. — Ну, ты же знаешь, у моего деда… — он сбился, пе-
ревёл дыхание и твёрдо продолжил: — У него в Дербене пасека.
— Ну, знаю, — я вспомнил очень вкусный мёд, который часто притаскивал Игорь, и тут
же стал посматривать на ульи с эгоистичным интересом. — И что?
— А то, что он про это дело — ну, про пчеловодство — целую библиотеку собрал. Ну и я
читал, конечно… Ну, это. В наших местах все — и мордва, и русские — ульи делали из обру-бков колод. А тут смотри?
Я пригляделся и понял, что ульи сплетены из соломенных жгутов — а я сразу и не со-образил.
— Понял теперь? — двинул бровями Игорь.
— По-онял… — протянул я. — Ульи плели скандинавы, германцы… прибалты, кажется…
— Да не кажется, а точно, — кивнул Мордвинцев. — Тут где-то родня Арниса.
— Ну, не факт, может, и немцы, — возразил я. — А если прибалты — так это ещё и луч-
ше, они тоже из Союза.
— Может, и так, — кивнул Игорь. — Ладно, я просто тебе хотел это показать…
…Баня в самом деле работала, и Сморч оказался пророком. Правда, дров оказалось немало запасено в предбаннике, но воду пришлось таскать котелками (!!!) и двумя рассо-
93.
хшимися бадейками, найденными там же. Меня это дело миновало, раненых — тоже (Ол-ег Крыгин порывался помочь, а Саня наоборот — сделал вид, что уснул, измученный стра-шными болями), поэтому я, помотавшись без дела, сел затачивать все подряд клинки ос-колком найденного ещё у Волги песчаника.
