Греве и князь переглянулись, после чего оружейник демонстративно пожал плечами, молчаливо говоря — ты начальник, тебе и решать.
— Мне бы хотелось заказать у вас… мм… Валентин Иванович, список станков у вас?
— Станков. Погодите, вы сказали — станков?
Нарукавники и карандаш улетели в угол, им на смену пришёл слегка старомодный сюртук.
— Позвольте представиться, главный инженер и конструктор завода, Гердт Иммануил Викторович.
— Гм. Подпоручик князь Агренев. Александр Яковлевич.
— Греве, Валентин Иванович.
— Так что вы говорили, господа, по поводу станков?
В качестве ответа Александр молча протянул трёхстраничный перечень необходимого оборудования.
— Так-с… О!… Недурно, право… Хорошо, это мы без проблем… вот тут даже и не знаю, не знаю… Однако! Э. кхм. Простите, господа, я иногда забываюсь. Что именно из этого списка вас интересует?
'Что-то я стал уставать от обилия слов. Или я живу быстро, или они — слишком медленно…'
— Нас интересует ВСЁ. Как можно более качественной и современной выделки. Вы возьмётесь исполнить заказ?
— Да!!!
'Видать, давненько уже простаивают…'
Что бы такие дорогие, да что там — почти бесценные господа не заскучали в ожидании управляющего, их провели по цехам, с подробными объяснениями, хвалебными одами своему мастерству, и попутными многочисленными уточнениями на тему будущего заказа. Александр не знал как там у Греве, а у него едва язык не отсох…
Спустя два дня, заполненные нудными переговорами и торговлей, им объявили окончательную стоимость желаемого. Пятьсот двадцать тысяч рублей, и это без учёта пуско-наладочных работ, оцененных в дополнительную *десятку*. И доставки на место. И трёх комплектов оснастки и пресс-форм. И… оружейник, когда увидел итоговые цифры, вытаращил глаза и в первый раз на памяти подпоручика, едва не выматерился при работодателе
— Александр Яковлевич… Ваше Сиятельство, может не всё сразу? Нет-нет, я помню, что финансовые вопросы не в моей компетенции, но все же уж больно сумма велика…
— Нда, признаться я думал что выйдет поменьше… Но! На хорошее дело мне не жалко, а дело мы затеваем явно хорошее. Вы не волнуйтесь так, деньги я достану, непременно.
— Я… безусловно, не сомневаюсь в этом. Просто… такие траты меня немного пугают, признаться.
— Траты соответствуют выставленным требованиям, Валентин Иванович. Да и график платежей меня вполне устраивает. Я надеюсь, вы проследите, что бы всё было высочайшего качества?
— Будьте покойны, я с них семь шкур спущу, коли что не так замечу…
Возвращаясь обратно в одиночестве (Греве остался ждать документов на землю и выполнять целый ворох поручений), подпоручик всё пытался придумать, где бы ему взять миллион? Легкий такой вопрос, ага…
На службе его ждали. Так ждали, что едва не прослезились при его виде.
— Рад вас видеть вновь, Сергей Юрьевич.
— С прибытием, Александр Яковлевич… Как ваши дела, уладили?
— Благодарю, всё решилось как нельзя лучше. Позвольте осведомиться, где подпоручик?
— Ах да, вы же не знаете… В той же больнице, что и вы когда то. Получил ранение во время перестрелки с нарушителями, в бедро и голову… слегка зацепило.
Штабс-капитана прорвало. В течении получаса он, жаловался на распоясавшихся бандитов, стреляющих даже в офицеров, и на офицеров, подставляющихся под пули, вместо того что бы искать укрытие и стрелять оттуда. Когда Блинский ушёл, тут же объявился мрачный Григорий, простым и понятным языком объяснивший, что случилось:
— Его Благородие объезд делал, в аккурат на перестрелку с *несунами* и поспел. И прямо с лошади давай по ним палить их револьвера… Ну, сбили его, конечно. Это… Александр Яковлевич. Сколько у меня тама на этом… ну, где там деньги то лежат.
— Пятнадцать тысяч, копейка в копейку… Что случилось, Григорий?
— Да, это… От моих весточку передали. Голодают…
Торжества в честь наступления нового, тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, прошли без участия подпоручика князя Агренева. Во первых, на заставе должен был присутствовать хоть один офицер — но этот момент можно было бы и обойти, главное что бы было желание. Это и было во вторых — этого самого желания даже не наблюдалось, вообще. Так что… Несмотря на нешуточную обиду баронессы и дюжину приглашений, переданных через Блинского, Александр предпочёл шуму новогоднего бала — тишину зимней ночи, а светскому обществу — полное одиночество. Григорий с его помощью испросил месячный отпуск (тем более, что он их лет пять не использовал), и повёз * гуманитарную помощь*, пяти и десяти рублёвыми ассигнациями. Старики-родители, два брата родных, семь двоюродных, сёстры, у всех дети… О причине такого бедственного положения уральских казаков в письме почти ничего не говорилось, то ли недород, то ли ещё бедствие какое стихийное навроде пожара, зато открытым текстом шла просьба — помочь чем может.
А мог унтер, к своему удивлению, немало. Когда Григорий узнал, что имеет возможность прокормить целый год ВСЮ свою родню, да заодно подарить каждому по дойной корове, то слегка обалдел для начала, а потом выдавил из себя изумлённое:
— Откуда столько?!??
— А это за последний год-полтора набежало. С процентами, хе-хе… Ты вспомни, сколько мы с тобой контрабанды перехватили, премии за неё, другое… всякое. Чего удивляешься то?
— Дык это!?? Да… А скольки же тогда с собою взять?
— Рублей пятьсот за глаза будет. А если не хватит, доедешь до ближайшего большого города и там снимешь ещё, это просто. Так что будешь ты, Гриша — по всем меркам, завидным женихом… Смотри, не женись там ненароком!
— Да ладно… Рановато мне пока.
— Ну да, ещё не нагулялся, ага…
Подпоручик Дымков должен был вернуться в строй не раньше, чем через полгода, Сергей Юрьевич был постоянно занят *делами службы*, так что всё вернулось на круги своя: Александр торчит в канцелярии, штабс-капитан неизвестно где, словом всё как обычно…
Второго января приехал стряпчий, господин Лунин, и привёз стопку бумажек с красивыми печатями и виньетками — его первые патенты, оформленные по всем правилам и аж в девяти государствах.
