class="p1">— Какие походы? Ничего не знаю… Известно, что влюбленная женщина — мозгам не хозяйка, — ухмыльнулся Светлицкий. — Она всякое может наговорить… Так что, ребятки, ничего у вас на меня нет и быть не может. Снимайте наручники и отпускайте.
— Ребятки в песочнице, — хмыкнул я. — А мы товарищи майоры.
— Отпускайте меня, товарищи майоры… Если не хотите скандала. Даю вам пять минут, если отпустите быстро, то я не стану писать на вас жалобу в прокуратуру.
Он выпрямился на стуле и старался держаться начальственно — как будто мы только что не видели его бегающих глаз и не слышали тяжелых вздохов. Этот театр одного актера меня даже позабавил.
— Федя, — я подмигнул напарнику. — Отпускай задержанного, он прокуратурой пугает. Страшно. Где у нас ключ от наручников?
Напарник понял меня и растерянно похлопал себя по карманам, театрально тараща глаза:
— Нету, потерял ключик…
— Ну и черт с ним, значит, отпускать не будем. Как мы в наручниках его отпустим?
— Никак, — улыбнулся Федор.
— Вот и я про то же… — я повернулся к Светлицкому. — Не судьба, Всеволод Харитонович, отпустить тебя. Придется дело на тебя шить.
— Юморите? — пробурчал задержанный. — Посмотрим, какие основания у вас меня задерживать. Составляйте протокол задержания.
— Мы и без вас разберемся, что и когда нам составлять, службу знаем. А пока ответьте-ка на некоторые вопросы.
— Ничего я вам отвечать не буду. Я не обязан доказывать свою невиновность. Я закон знаю!
— Что ж… Диалога не вышло. Уводи его, Федя, в камеру, Горохов придет, будем оформлять задержание, — приблизившись к напарнику, я тихо добавил. — И сгоняй за Кондейкиным. Он наш «карманный» понятой. Чую, его услуги нам скоро пригодятся. Обыски и прочие радости процессуальной жизни.
* * *
Я вставил ключ в скважину и повернул. Замок квартиры Светлицкого громко щелкал, хрустел, но не поддавался. Наконец, изловчившись, я чуть-чуть придавил само полотно двери. Оказалось, чтобы открыть квартиру, нужна определенная сноровка. Снова повертел ключом.
Есть! Ригель пополз прятаться в недра двери, освобождая запорную планку на косяке. Я распахнул дверь — и чуть не столкнулся нос к носу с Варей. Та замерла в позе замаха для удара — она держала в напряженной руке увесистую бронзовую статуэтку.
— Андрей?
— Варя?
— Я думала, воры в замке ковыряются… Так, подожди, — орудие своё она опустила, но смотрела недоверчиво. — Откуда у тебя ключ?
— А ты чего здесь? — спросил я, чувствуя, как за моей спиной такой же немой вопрос возник у многих, что стояли на лестничной площадке. Я-то был уверен, что Варя следит за Рубилиным и не отходит от него.
— Я вообще-то здесь живу… — растерянно пробормотала девушка.
— Понимаешь, — собираясь с мыслями, я скреб макушку. — Да тут такое дело, мы тебя немного побеспокоим… обыском. Ты не против? Даже если против, то… Короче, Варвара, тут такая петрушка приключилась. В общем, как бы это тебе сказать… Э-э…
Все заготовленные профессиональный фразы будто каким-то ветром из головы выдуло.
— Да говори уже, — нахмурилась следователь. — Я и так догадываюсь! Эти крысы под меня начали копать? Из прокуратуры. Сначала в отпуск отправили, а теперь еще и…
— Да при чем тут ты? — я даже слегка опешил. — Короче, Всеволод Харитонович и есть Литератор, — выпалил, как отрезал.
— Ну да… — спокойно кивала Варя. — Он писатель. Ты прекрасно знаешь.
Неловкая сцена всё длилась.
— Да нет! Он ЛИТЕРАТОР. Что называется, с большой буквы. Понимаешь?
— Он популярен в Союзе, понимаю. Вернее, ничего не понимаю…
— Твою мать, Варвара! — не сдержался я. — Твой отец — серийный убийца! Так понятней?
— Что⁈ — девушка вытаращилась на меня, будто перед ней стоял снежный человек.
Только на секунду она побледнела — тут же румянец снова хлынул на щеки, а руки сжались в кулачки.
— Вот постановление о производстве обыска, — выглянул из-за моей спины Горохов. — Гражданка Соловейчик, ознакомьтесь… Подпись своего шефа-прокурора, уверен, вы узнаете.
— Да не буду я ни с чем ознакамливаться! — Варя дернулась и попыталась захлопнуть дверь. — Бред какой-то!
Я остановил движение двери стопой, и вдобавок поймал край пальцами:
— Варюш… Спокойно… в это трудно поверить, но…
— Никаких «но», Андрей! — на глаза Вари навернулись слезы. — Мой отец ни в чем не виноват! Или ты думаешь, что я бы не заметила перемен в его поведении? Я старший следователь прокуратуры, я…
— А твой отец — матерый милиционер. В прошлом оперативный работник. Так что не аргумент вообще. Пойдем, потолкуем на площадке, впусти наших в квартиру.
— А если вы не заметили, — вставил свое веское слово Федя, — что ваш отец преступник, так, может, вы с ним заодно? А?
— Федя, — осек я друга. — Помолчи…
Я вытянул Варю за руку на лестничную клетку. В образовавшийся проем вмиг просочились Горохов, Погодин и парочка понятых — Сема Кондейкин и Люська — соседка по коммуналке Ковригина, которая нам помогла его найти. Теперь они с Сёмой тесно общались, но нам это лишь на руку. Сладкая парочка полностью закрывала наши потребности в понятых.
— Андрей, скажи, что это дурацкая шутка, — Варя впилась в меня взглядом, даже не обращая внимания на то, как ее квартиру оккупируют пришлые.
Мне удалось утащить ее подальше на площадку. Я все ей рассказал. Она слушала, все больше наливаясь краской злобы, а может быть, и стыда за отца. Но я видел, что в глубине души она не поверила на все сто в вину своего папаши. Что ж… стадия отрицания, все по канонам психологии. Света мне рассказывала — да я и сам, на практике, наблюдал такое сотню раз.
— Ты использовал меня! — заплаканные глаза Вари гневно сверкнули. — Чтобы подобраться к моему отцу!
Я слегка приобнял девушку, она сначала было дернулась, напряглась, а потом, почувствовав мое тепло, будто немного растаяла. Прижалась ко мне и заплакала, больше не в силах сдерживать слезы.
* * *
— Ничего путного не нашли при обыске. Как же так? — Горохов задавал волнующий всех вопрос. Но обращался не к нам, мы-то и без того знали о неудаче во время обыска, а будто к воздуху или высшим силам.
— Проверили, ни дач, ни
