– Юстинианова чума, – прошептала Кейт. – По уровню смертности это была самая губительная катастрофа в задокументированной истории. Но я не вижу, каким образом она может быть связана с извержением вулкана. И еще, постой, скажи-ка снова, откуда ты обо всем этом знаешь?
– Может, тебе и трудно поверить, но я был вот настолечко от степени доктора философии. Моя диссертация посвящена истокам и последствиям Темных веков в Европе, – Дэвид посмотрел на нее долгим взглядом и театрально пожал плечами. – За этой симпатичной мордашкой и осиной талией скрывается нечто большее, знаешь ли.
Кейт тряхнула головой с выражением то ли смущения, то ли недоверия на лице.
– Признаю свою ошибку. Продолжай, пожалуйста.
– Вот что нам известно: за время эпидемии вымерло до трети населения Восточного Средиземноморья. Восточная Римская империя была буквально опустошена. Ее столица Константинополь, город с полумиллионным населением, после чумы насчитывал едва ли сотню тысяч человек. Чуму назвали в честь римского императора Юстиниана. Трудно преувеличить губительность этой чумы. Ничего подобного мир еще не видел. Некоторые жертвы умирали не один день. Другие же заболевали и гибли через считаные минуты. На улицах трупы просто складывали штабелями. Повсюду витал запах смерти. В Константинополе император приказал предавать мертвых морю, – мысли Дэвида переключились на Сеуту, он сосредоточился. – Но их было слишком много. Трупы представляли в античных городах опасность. Так что император повелел рыть братские могилы за городом. Там тела сжигали тысячами. Летописи гласят, что после трехсот тысяч счет вести перестали.
Ни один из ученых не произнес ни слова. Дэвид отхлебнул воды и продолжил:
– Для историка эта чума примечательна не своей смертоносностью, а тем, как она перекроила всё. Во многих отношениях мир, который мы населяем, был сформирован непосредственно событиями шестого столетия.
– Что ты имеешь в виду? – уточнила Кейт.
– После чумы мы видим угасание сверхгородов в Античном мире. Древняя Персия, некогда сверхгосударство, рушится. Восточная Римская империя была почти готова вновь присоединить свою западную половину – тот самый «Рим», который у всех на слуху, – но после этой пандемии она оказалась в осаде и едва не разрушилась. Со временем она стала Византийской империей. Мы видим подобные крушения по всему миру – могучие империи угасают, а их место занимают племена варваров. Главный урок, который можно почерпнуть из Юстиниановой чумы, заключается в том, что самые целостные цивилизации, наиболее развитые, наладившие международные торговые связи и выстроившие сверхгорода, пострадали более всего. А в наилучшем положении оказались изолированные, незамысловатые общества. Возьмите Британию шестого века – вот замечательный пример. Во время чумы в Британии доминировали романо-британцы. Судя по артефактам, мы знаем, что они торговали с разными нациями вплоть до Египта – кстати, именно там впервые и обнаружилась чума; точнее, там она впервые отмечена в письменных документах.
– Не понял, – вклинился доктор Чанг.
– Торговые пути разносят чуму. Британцы были в состоянии войны с несколькими германскими племенами, поселившимися на западном побережье острова. Во время эпидемии в середине шестого столетия эти племена являлись довольно разобщенными и считались варварскими. Никто с ними не торговал, а британцы по большей части не желали вступать в браки с их представителями. Зато после вспышки заболевания эти племена перехватили инициативу, распространившись по Британии и со временем захватив господство над ней. Основными среди них были племена англов и саксов. Фактически, есть мнение, что легенда о короле Артуре представляет собой компиляцию сказаний о британских рыцарях, сражавшихся против англосаксонских захватчиков. Люди в Британии и по всей планете говорят на английском – языке, который относится к германским, – и этим мы обязаны чуме. А заодно и триумфу англов и саксов после нее. И не только в Британии, такое случалось по всему миру – развитые цивилизации, имевшие города и высокую плотность населения и наладившие торговые маршруты, рухнули в один момент. Зато варвары за их стенами поднялись, устроив нашествие, и бо́льшую часть времени просто продвигались вперед. Если варварские захватчики устанавливали собственное правительство, то спустя столетие им давала отставку новая шайка кочевых грабителей. Это был настоящий конец эпохи, времени великих городов и цивилизаций. Темные века, пришедшие следом, тянулись очень долго – почти тысячу лет. Это оказался величайший откат прогресса вспять за всю историю. Фактически Темные века окончились лишь после очередной крупной вспышки…
– Погоди, – остановила его Кейт. – Вынуждена признать свое полнейшее невежество по этой части. Я генетик. Я просто не могу понять, каким образом вулкан и вулканическая зима связаны с Юстиниановой чумой.
– Часть исторической науки посвящена изучению артефактов и выявлению закономерностей. Одна из закономерностей, имеющих отношение к эпидемии, заключается в том, что она началась в Северной Африке, перешла в Египет, а оттуда началось ее взрывное распространение по Восточному Средиземноморью. Как только она докатилась до Константинополя, остальной современный мир начал падать, как костяшки домино, благодаря торговым судам, разносившим чуму по всему миру. До сих пор ведутся споры, но многие историки считают, что чума прибыла в Европу на баржах с зерном из Северной Африки и изначально разносчиками заболевания выступали крысы, водившиеся на этих баржах.
– Дэвид говорит чистую правду, – подхватил доктор Янус. – Величайшая ирония заключается в том, что быстрое изменение климата не имеет ни малейшего отношения к погоде. В процессе дестабилизации экосистем опасность заставляет вступать в контакт организмы, обычно не взаимодействующие между собой. Нам известно, что большинство эпидемий возникало, когда дикие животные, являющиеся резервуарными хозяевами безвредного для них, но потенциально смертоносного патогена, вынуждены были покинуть свою естественную среду обитания. После этого второго «извержения Тоба» экосистемы по всей планете дестабилизировались. Если теория доктора Грея верна, она невероятно интересна. В Древнем мире было очень трудно организовать глобальное генное изменение. Чума – идеальное средство доставки, но остается одна большая проблема.
– Распространение, – подхватила Кейт.
– Именно, – подтвердил Янус. – Мир крайне разобщен. Посетить все культуры и распространить болезнь было невозможно. Вулкан, застлавший небеса планеты золой, глобальная система доставки – идеальный вариант. Вулкан вызывает зиму, в некоторых местах засуху, а потом чудовищные ливни. Рост растений практически сходит на нет, потом возобновляется. В таких местах, как Северная Африка, популяции грызунов просто-таки процветают. Происходит взрыв рождаемости. Увеличившаяся популяция ищет новые территории, поскольку существующая экосистема не способна поддержать их возросшую численность. Некоторые из этих крыс, выступающие носителями чумы, пробираются туда, где живут люди. В то время как у крыс к чуме иммунитет – они резервуарные хозяева, – у блох на их боках такого иммунитета нет. Так что блохи гибнут, и механизм гибели заставляет их распространять заболевание. Блохи, инфицированные чумой, буквально умирают от голода. Чумные бактерии размножаются у них в кишечнике, лишая возможности усваивать питательные вещества. Обезумев, блохи перепрыгивают с крыс на любых других хозяев, которых могут найти, перенося болезнь на людей. Разумеется, крысы и блохи, путешествующие у них на спинах на полном пансионе, распространяли чуму тысячелетиями. Гениальность, если позволительно употребить здесь этот термин, этой эпидемии заключалась в генетической модификации чумной бактерии, которая, как мне кажется, разносилась вулканом. Выпавший пепел изменил бактерию, живущую в крысах, а не вызвал пандемию среди людей. Человеческая пандемия просто выдохлась бы и закончилась. Я считаю, что пометка доктора Грея: «Второй Тоба? Новая система доставки?» – говорит о его собственной неуверенности в этом вопросе. Опираясь на свои исследования, работу, выполненную нами с доктором Чангом, мы можем подтвердить, что имела место новая система доставки, крайне остроумная. Тот, кто сумел модифицировать штаммы бактерий, сосуществовавших с крысами, обеспечил множество последовательных вспышек, устойчивую генетическую трансформацию. Она пребывала в латентном состоянии в резервуарных хозяевах – в данном случае крысах, – дожидаясь подходящего момента.
– Это соответствует историческим хроникам, – согласился Дэвид. – Первая волна заболеваемости началась около пятьсот тридцать пятого года, но последовали и другие, куда более сильные. Мы даже вообразить не можем, какую они собрали дань. Вспышки чумы продолжались двести лет. Умерли до половины всех жителей Европы. Затем, где-то после семьсот пятидесятого года, вспышки прекратились вплоть до тысяча двести пятьдесят седьмого года, который указан в следующей части записки Мартина. В тысяча двести пятьдесят седьмом году произошло извержение другого вулкана, снова в Индонезии. Это недавние открытия, но мы уверены, что вулкан Самалас на острове Ломбок извергся с невероятной силой. Воздействие оказалось даже больше, чем от извержения Тамбора в тысяча восемьсот пятнадцатом году, которое повлекло так называемый «год без лета». На спилах деревьев можно увидеть то же самое в тысяча двести пятьдесят седьмом году – вулканическую зиму, длившуюся более года. Чумные крысы вернулись, и чума вновь разгулялась по Европе. По поводу того времени почти семьсот лет спустя исторические хроники еще более ясны. Эта вспышка произошла практически идентично последней, но получила большую огласку и освещение в исторических документах. В Европе ее называли «Черной смертью». Но это все та же чума…
