Крепости крепки не стенами, это еще раз продемонстрировала судьба добротно укрепленного польского лагеря. Подбежав ко рву, гранатометчики зашвырнули чугунные «подарки» за стены, другие казаки разрядили в защищающихся дробовики и пистоли. На чем оборона и кончилась. Воины сгинули в атаке, а челядь и лакеи погибать за панов не рвались. В сабли штурмующих встретило две-три сотни храбрецов. Они честно сложили головы, но не отступили. Полк немцев Владислав оставил для охраны противоположной стены, выходящей на реку. Польское командование, помня о судьбе Конецпольского и Николая Потоцкого, поспешило эвакуироваться. Драпануло, проще говоря.
В момент, когда казаки полезли на вал, король, гетманы и несколько магнатов в сопровождении небольшой охраны ступили на борт королевской галеры, ждавшей их на фарватере. К берегу она подойти не могла, поэтому пришлось перебираться на корабль на лодках, немалое количество которых лежало на берегу или стояло в воде рядом. Пытавшееся прорваться туда же простонародье или нищую шляхту (совсем страх божий и уважение к вышестоящим потеряли) немцы отгоняли выстрелами в воздух. Прекрасно понимая, что встретить могут и в сабли, люди попроще спасались, переплывая на другой берег, если смогли забраться в лодку, или пешком бежали вдоль Вислы по берегу. В воротах на реку образовалась давка, помешавшая многим скрыться.
Немалая часть челяди вместо попытки спасения увлеченно принялась грабить имущество хозяев. Хотя лагерь поставили огромный, намного больший по площади и населению любого польского города, большинство из таких воришек сильно прогадали. Ворвавшиеся через частокол казаки первым делом быстро заняли валы и перекрыли все пути для бегства. После чего принялись методично освобождать от имущества (зачем оно рабам?) всех, кого поймали. На свое счастье, доступные женщины жили на противоположном берегу, где располагался еще один лагерь, неукрепленный. Узнав о поражении, они благоразумно драпанули прочь от реки, еще не зная, что многим убежать не повезет, да и будет ли лучше сбежавшим…
Сражение закончилось, настала самая приятная для победителей пора – дележка трофеев. Впрочем, Кривонос озаботился и о павших. Несколько сот хлопов из лагеря под конвоем отправились копать могилы. Потом, в связи с огромностью числа погибших, число копателей пришлось существенно увеличить, благо лопат от строительства укреплений осталось много. Для помощи своим и чужим раненым пришлось выделить еще несколько сот человек, но уже своих, казаков. Многие добровольно вернулись в табор для поиска пропавших друзей или родственников, трофеи у казаков распределялись централизованно, участвовавшие в штурме молдаване об этом знали, многие также вернулись искать своих. Радость победы и богатой добычи перемешивались с горем за погибших и тревогой за пропавших и раненых.
Битва была выиграна, однако война только начиналась.
Земли Всевеликого войска Донского, кресник и страдник 7148 года от с.м. (июнь – июль 1639 года от Р. Х.)
Не без основания Аркадий считал, что получение капсюлей – пусть в мизерном пока числе и по несусветно большой цене – огромное достижение, вершина в его прогрессорской деятельности. Теперь реальностью стали шестовые и плавучие мины, гранаты и мины-ловушки. Мечты об унитарных патронах он пока отгонял как маниловщину чистейшей воды. Как и получение бездымного пороха – не то чтобы совсем невозможно, но так трудно и тягомотно… лучше пока дымным обойтись.
Немедленно попробовал сделать взрывчатку на основе селитры и нефтепродуктов, еще в «прошлой жизни» доводилось такое проделывать. Поэтому, наверное, и получил ее сразу, раньше делать не было смысла, для подрыва капсюль нужен. Испытания показали, что при одинаковом объеме сила взрыва у бесовского, или чертового, порошка не в разы – минимум на порядок больше, чем у пороха. Правда, как же без этого, существовало и НО – взрывчатка была нестабильной. Так что производить ее стоило незадолго до применения, иначе вместо взрыва пшик мог получиться.
Белый цвет кажется особенно чистым рядом с черным. Вот после этих эпохальных достижений и посыпались на попаданца неприятности, большие и маленькие. Воистину жизнь напоминает зебру, он попал в черную полосу, оставалось надеяться, что она расположена не у… хвоста, под которым обычно все заканчивается. Неосуществленных планов у него еще было натуральное громадье.
Сначала, на ровном месте, он умудрился сломать руку. Уставший, заезжал на собственный двор весь в мыслях о ГЛАВНОМ – судьбе родины. Аркадия всерьез волновала возможность сохранения Вольной Руси, причем обязательно с высоким процентом вероятности осуществления. Сомнительных, ненадежных вариантов существовало целое море, однако рисковать ему категорически не хотелось. Казацкая вольница хороша и действенна в походах на врагов, в организации мирной жизни она закончилась плачевно. Самой пристойной и осуществимой выглядела монархия.
Увы, и здесь вылазило жирное и здоровенное НО – приглашать со стороны никого не хотелось, а у того же Хмеля сыновья удержать власть не смогли бы. Попаданец помнил, что Тимош оказался сильным, но недостаточно умным и ловким, а Юрко… при воспоминании о нем у Аркадия не находилось слов, всплывали одни нецензурные выражения. Между тем для упрочения на троне новой династии одного выдающегося деятеля мало, нужны яркие и адекватные личности и во втором-третьем поколениях.
«Да и на хрена Руси два царя? Ведь, к гадалке не ходи, больше друг с другом воевать будут, чем со внешними супостатами. И Романовы себя как общерусских царей позиционируют, обязательно захотят подмять эти земли… Идти самим под них? Уж очень неудалая династия, да и путь на закрепощение… но, прав был товарищ Сталин, работать надо с правителями, которые есть. Стоит только поставить их в такие условия, чтоб закрепощение они сами развернули в другую сторону, на освобождение крестьян, наметки такого плана есть».
Навстречу кинулся один из слуг, Санька, паренек, выкупленный им у калмыков из их польской добычи прошлого года. Бог его знает почему, но Фырк среагировал неадекватно, взвился на дыбы. Задумавшийся Аркадий правильно отреагировать не смог. Ахнуть не успел, как обнаружил стремительно приближающуюся истоптанную и пыльную землю собственного двора. Выставил левую руку, чтоб не приземлиться на голову, а она и сломалась. Слава богу, что рука, а не шея. Это при том, что всадником стал вполне приличным и уже привык передвигаться не на своих двоих, а на лошадиных четырех.
