«Наверное, из-за усталости концентрацию потерял, потому и сверзился. Да и задумался не вовремя. Блин, тоже мне, печальник о судьбе русского народа выискался – так запечалился, что за сохранностью собственных конечностей перестал следить».
Больно было нешуточно, однако на двор выбежала встревоженная жена, пришлось давить желание ойкнуть или пошипеть и улыбаться во все оставшиеся зубы. Благо сохранились они почти полностью, в семнадцатом веке это было редкостью для людей его возраста. Мария засекла-таки гримаску боли на его лице и немедленно развила бурную деятельность по спасению здоровья супруга. Попаданец терпеть не мог нытиков и постарался все перевести в шутку, без особого, правда, успеха. Женщина выглядела по-настоящему испуганной, видимо, вспомнила истории, связанные с предыдущими попытками выйти замуж.
К сожалению, проблемы Аркадия сломанной рукой не ограничились. Как и наличием трудноразрешимой задачи разворота истории России к развитию и от крепостничества. Перелом оказался не слишком опасным, закрытым, зафиксированная в жесткий лубок рука болела терпимо. На него, не то чтобы неожиданно, но от этого не менее неприятно, посыпались несчастные случаи на производстве. Кто бы сомневался, что в изготовлении гремучих ртути и серебра, кислот, взрывчатки и зажигательных жидкостей не обойдется без травм и увечий? Но когда они пошли косяком, одна за другой, иногда по несколько в день… веселья по поводу достижений по продвижению прогресса в душе попаданца стало заметно меньше.
Большая часть отобранных для работ была в недавнем прошлом крестьянами, иностранцев к этому делу решили не привлекать. Ребята старались, только вот их навыки и умения в новом деле никак им помочь не могли. Один обжегся кислотой, другой надышался дымом сжигаемой для ее получения серы, третий лишился двух пальцев из-за неожиданного взрыва гремучего серебра… и рад бы поскучать, да некогда. Оставалось утешать себя, что пока еще никто не погиб и даже серьезных увечий не было. Ага, ПОКА. Аркадий не сомневался, что именно пока, потому как и в двадцать первом веке несчастные случаи на ТАКИХ производствах совсем не редкость.
Рука в лубке часто ныла, но слишком больших проблем не создавала. Хорошо быть богатым – для любых тяжелых работ есть слуги. Да и в прогрессорстве он в последнее время старался обходиться ЦУ (Ценными Указаниями), сам руками редко работал.
Нестерпимо медленно двигались работы по производству револьверов. Пока их делали на основе колесцового замка, с барабаном из пяти выстрелов и трубкой для подсыпки пороха на запальную полочку. Получалось нечто сравнимое по размерам и весу с хорошо знакомым попаданцу «укоротом»[12]. По его совету к стволу даже деревянную ручку присобачили, для стрельбы с двух рук. Величина и вес главными недостатками не были – основной бедой стала плохая подгонка барабана к стволу. Не помогла и пружина, их сжимающая, добиться необходимой точности в обработке деталей не удавалось – слишком маленький опыт работы на новых токарных и сверлильных станках имелся у рабочих. Привлеченные иностранцы осваивали станки быстрее, но тоже именно осваивали, не было в мире таких станков.
– Никак нельзя такой подгонки добиться! – возражал на его требования опытнейший из работяг Никита Рыжий. – Немыслимо это. Невозможно.
– Я тоже так думай, – соглашался с ним Йохан Кранц, переселенец из Саксонии.
– Такое разве черту по силам! – выпалил и осекся, видимо, вспомнив одну из легенд о Москале-чародее, Васька Балабол, неплохой рабочий, но жуткий болтун.
– Понадобится, и дьявола запряжем! – криво усмехнулся попаданец. – Только никакая нечистая сила для такой работы не нужна. Хватит обычного человеческого глазомера и умения работать на станках. Вот умения-то вам всем как раз и не хватает. Ничего, не боги горшки обжигают, научитесь еще.
Аркадий посчитал, во что обойдется первая партия револьверов, и ужаснулся – дешевле было бы их из серебра отлить. Однако куда же деваться, все атаманы хотели, точнее – жаждали иметь многозарядное оружие. После отработки на этом уродце технологии он собирался потом запустить в серию уже капсюльное оружие. Нечто вроде первых «кольтов» и «смит-вессонов».
Одновременно шла разработка и барабанной картечницы, тридцатимиллиметровой гаковницы, тоже на пять выстрелов. Весила она не намного больше однозарядных подруг, а в решающий момент должна была позволить здорово проредить ряды атакующих врагов. Главной трудностью при ее производстве также была стыковка барабана и ствола.
Тягостным размышлениям попаданец предавался, закрывшись в своем кабинете. Усевшись в любимое кресло и пристроив сломанную руку в лубке на подлокотник. Непонятно почему, с его точки зрения, испуганная происшествием жена теперь опекала его, как квочка цыпленка. Считавший перелом лишь незначительным, хоть и неприятным событием, Аркадий чувствовал себя под такой опекой неуютно и норовил от нее сбежать. «Работа» в кабинете стала для него удобным поводом посидеть одному, попивая квасок и предаваясь размышлениям о трудностях прогресса в данном месте и путях их решения. Черт его знает почему, но мысли большей частью приходили невеселые, минорные:
«Нда… проблем хватает не только в датском королевстве. Хотя… я не прав, загнить-то здесь еще ничего не успело. С другой стороны – дай атаманам волю, и получишь Руину. Польский вопрос надо решать так, чтоб он больше не беспокоил. Для чего придется подстегнуть развитие военной техники, а с этим тоже не все ладно».
Весьма неприятным открытием стала недолговечность нарезов в бронзовых стволах трехфунтовых пушек. Все попытки уберечь их от быстрого износа провалились с треском. Получалось, что армии Хмеля поставили орудия на одну кампанию, после которой их придется переливать. И, конечно, больше производить такие пукалки не стоило. Уж лить – так что-то долговечное.
Пока не удавалось получить нужного количества олова для улучшения откровенно некачественной османской бронзы. Немалая ее часть – выкупленная у уже покойного Еэна – по-прежнему валялась на складах, лить из нее можно было разве картечницы.
«Хм… картечницы… или карронады? У них вроде тоже к качеству металла требования пониже были? Или, наоборот, выше? Надо будет с мастерами посоветоваться. В любом случае на наших кораблях карронад будет немало, нет смысла переутяжелять палубы, если точность стрельбы на дальних дистанциях на море в принципе недостижима на данном уровне развития техники. Пойдет сталь с мартенов, можно будет потихоньку стальные пушки делать, хотя, помнится, там тоже трудностей при налаживании производства хватит, первые стальные орудия часто рвались, что-то с величиной кристаллов… черт, точно не помню. Главное – если пушка выдерживала десяток выстрелов, то потом ее можно было смело использовать. А из дерьмовой бронзы лучше ничего не лить. Не горит, подождем. И с чугунными орудиями стоит заканчивать, если сталь ожидаем».
