добавление к нашим с РП выступлениям, Новиков.
— Да, да. Слышал. Родин, молодец. Но этот полëт в зачëт не идëт. Пускай не по своей вине, но он его не выполнил как надо, — сказал Граблин. — Ещё назначаю ему три полëта. Потом будем проверять. Он и так идёт быстро. Пускай тренируется.
Странное решение от заместителя командира, но ничего не поделаешь. Лишний налëт тоже не повредит.
У остальных в моей группе полëты шли не так быстро, как у меня. Всему виной моральная составляющая. Я мог лучше справляться со своими эмоциями, благодаря опыту прошлой жизни. Но у других такого нет, а их мандраж и неуверенность, порой мешали им в полëте. Пример Кости Бардина самый показательный.
— Николаевич, иди сюда, — говорил Новиков, вылезая из кабины после очередного вылета с Костей. — Ты кого мне дал? Он же дно. Не верю, что ты пропустил его.
С остальными товарищами мы в это время помогали готовить самолëт к повтору. Командир звена как мог, сдерживал эмоции, но впечатление было такое, что Костян в воздухе чуть не убил их обоих.
— Давай, командир, ещё три полëта? Потом посмотрим, — предложил Нестеров, на что Новиков согласился.
Вся суть в том, чтобы дальше Косте летать, теперь его будет проверять вышестоящий начальник. Например, комэска Ребров.
После трëх дополнительных полëтов, Костя снова летит сначала с Новиковым. Со стороны всë кажется очень даже ничего — ровно заходит по глиссаде, нет повторного отделения после посадки. И как результат — командир звена остаëтся доволен.
— Товарищ подполковник, курсант Бардин готов, — сразу после посадки, доложил Реброву Новиков. Комэска ждал его у самолёта.
Пока машину готовили к повтору, мы с Костей ещё раз разобрали все нюансы. Выглядел он уже более уверенным, чем после провала с Новиковым. Должно всё получиться.
Запуск, руление и взлëт. Всё повторяется вновь. Именно повторяется, поскольку что «конвейер», что саму посадку Костян выполнил ужасно. Даже нам со стоянки было понятно — опять не зачëт.
— Вы меня за кого принимаете? — взревел своим писклявым голосом Ребров, буквально, выпрыгивая из кабины. Он ещё не успел открыть фонарь, как принялся закуривать.
— Товарищ командир, не понимаю, — начал оправдываться Новиков.
— Я тебя сейчас, старый, в Центральный парк отправлю. Там будешь с ним на карусели летать. Это же полное двадцать одно, а не лëтчик! — сокрушался Ребров.
— В смысле двадцать одно? — переспросил Нестеров.
— Очко! Полное очко! Пять полëтов ещё с ним, Пëтр Николаевич и примем решение. Чувствую, что оно будет отрицательным, — сказал комэска и закурил уже вторую подряд сигарету.
К выходным я отлетал свои дополнительные полëты с Нестеровым и оставалось добить один полëт в зону на простой пилотаж. Всё как всегда и стабильно. Для меня полëты и само пилотирование начинает становиться рутиной. Как на машине ездить!
— Сегодня крайний полëт остался в зону по упражнению 2. Сам справишься? — спросил у меня по внутренней связи Нестеров, когда мы занимали полосу для взлëта.
— Так точно, — ответил я. — Запрашиваю взлëт? — в ответ получил двойное нажатие на СПУ в знак согласия.
После взлëта и набора необходимых 2000 метров, занял курс в пятую зону. Здесь не так интересно, поскольку она находится в море. При полëтах над водой есть своя особенность — горизонт сливается с водной гладью. Когда Николаевич показывал мне «переворот» и «бочку», я заметил, как сложно визуально восстановить ориентировку. А значит, нужно верить приборам.
— Командир, разрешите чуть выше запрошу высоту? — спросил я Нестерова, когда мы заняли зону для выполнения задания.
— Хочешь облака потрогать? Не возражаю.
Набрав ещё пару сотен метров, мы выскочили за тонкий слой кучевых облаков. Как же это классно, когда можешь вот так лететь по верхней кромке облаков, рассекая их на части! Пожалуй, ради одного только этого момента и есть смысл становиться лëтчиком.
После посадки и заруливания, Артëм передал Нестерову, что его уже ждут на первом борту.
— Там Бардин слетал с Граблë…, то есть с подполковником Граблиным.
— Ну, пойду, послушаю, — сказал Николаевич и пошëл к борту, где уже стояли несколько человек и сам Костя.
Артëм рассказал, что Бардин отлично слетал с командиром эскадрильи. Ребров был в сдержанном восторге. Но вот с Граблиным получилось как и всегда. Мы подошли поближе и смогли послушать пламенную речь зама по лëтной подготовке.
— Вы кого хотели обмануть, товарищи офицеры? Передо мной курсант с нулевой подготовкой. Где его… а вот и славный инструктор! — начал ехидничать Граблин, когда Нестеров встал рядом со своими командирами.
— Я готов выслушать ваши замечания, товарищ подполковник, — сказал Николаевич.
— Моë замечание следующее, — вы потеряли навык в обучении. Вот, ваш курсант Бардин, летает и летает, советский народ ему доверяет самолëт, а он совершенно бездарно им управляет. Хотя каждый из вас троих утверждает обратное, — продолжал изгаляться Граблин. — Я бы ещё посмотрел на остальных курсантов. Что можете ответить?
— Что на курсантов смотреть нет смысла. Их надо учить, а не смешивать с помоями, товарищ подполковник, — сказал Нестеров. — Мои курсанты готовы к переводу на следующее упражнение. Просто, их нужно правильно проверять, а не давить авторитетом.
— Отставить, Нестеров! — сделал замечание ему Ребров.
— Нет, ничего. Если вы так уверены в своих… орлах, допуск к упражнению 4 будут получать через меня. В понедельник проверяю всех троих оставшихся…
— Товарищ подполковник, они уже все получили допуск, кроме курсанта Бардина, — сказал Новиков.
— Разве? А курсант Родин отлетал дополнительные полëты, как я вам указывал?
— Дмитрий Саныч, так ведь вины Родина нет, в том, что произошло у него на посадке. Он дополнительные полëты отлетал и с командиром звена тоже на зачëт. Это неправильно…, — начал говорить Ребров, но Граблю было не остановить.
— Я сам решу, что правильно, а что нет. В понедельник, Родин летит со мной, а вопрос Бардина выносим на совещание. Будем решать целесообразно ему учиться здесь или нет. Разойдись, — сказал Граблин и пошëл по направлению к КДП.
Нестеров заметил, что мы слышали весь разговор. Майор был даже не расстроенным, скорее злым. А если ещё точнее — пребывал в ярости.
История взаимоотношений Граблина и Нестерова была известна всем в полку. Даже переменный состав, то есть мы, знали, что друг с другом вдвоëм за столом им сидеть нельзя.
А причина банальна и проста. Николаевич и Грабля претендовали на одну должность, заместителя командира эскадрильи. Первым в списке был Нестеров. На него и документы ушли для назначения, а вернулись уже с фамилией Граблина.
Как так получилось, никто не известно. Знать это может только замполит училища Борщëв, который является тестем Граблина. И
