– Спрашивается, и зачем на поле устанавливали щиты?
Михаил во все глаза смотрел, как на арене поручик-«преображенец» чуть ли не прогулочным шагом сходился с таким же как и он поручиком-«измайловцем». Разумеется, не просто так: револьверы в их руках едва заметно вздрагивали после каждого выстрела, один вдруг отчетливо вильнул в сторону, поймав коленом подкрашенный воск, а другой был вынужден переложить оружие из правой руки в левую… Но в общем и целом, все происходящее больше смахивало на изощренный садо–мазохизм. В суровом лейб–гвардейском исполнении.
– Видишь? Только он начал перезаряжаться, его противник тут же прекратил стрелять. Красота.
– Гм. А ты им правила объяснял?..
– Разумеется. И про щиты сказал, и про возможность любого маневра. Чего ради старался…
Поединок закончил «измайловец», с четырех саженей поразив своего коллегу точно в сердце. Недавние соперники пожали друг другу руки, дохромали до стойки, где в нетерпении ожидала своей очереди новая пара «друзей», и, судя по всему, тут же на месте принялись договариваться о реванше. Новые же поединщики быстренько подогнали защитную амуницию, отстреляли пяток патронов – и надев на головы маски, чуть ли не бегом отправились на стартовые позиции. Пять минут… Во время которых ни хозяин «Колизеума», ни его августейший гость ничего нового для себя так и не увидели.
– Все же гвардия – это диагноз. Наверное, и в самом деле стоит убрать все эти щиты, и чуть–чуть переделать арену.
– Да–а!.. Проще уж было сразу поставить им прямую дорожку. Кстати, Александэр, кто–то обещал помочь с занятиями для моей команды.
– Ты же знаешь, «Колизеум» в полном твоем распоряжении.
– Да я не об этом.
Четырнадцатилетний юноша досадливо поморщился, глядя на очередных «пытателей счастья», вставших у стартовой черты. Действительно, ни соображения, ни тактики, несутся друг на друга как бойцовые петухи!..
– Мне бы одну из фабричных команд в соперники–противники. Только не ту, с которой я сам тренировался!
Не давая ничего возразить, великий князь Российской империи клятвенно пообещал:
– Исключительно для занятий, официально соревноваться с ними не буду.
Отвернувшись от окна (все равно ничего интересного за ним не происходило), оружейный магнат мимолетно потер бритый подбородок.
– Что ж, почему бы и нет? Организую в Сестрорецке небольшой турнир на выбывание, а победителя отправлю в Санкт–Петербург. На месяц.
– Два!
– Хм?.. Ну, пусть будет два.
– О, погляди!
Вернув свое внимание арене, вернее происходящему на ней, Александр был приятно удивлен: поручик лейб–гвардии Измайловского полка вместо решительной поступи передвигался не менее решительным бегом, вдобавок время от времени резко менял направление. Да и вообще, всячески пытался затруднить своему противнику прицельную стрельбу. И не только пытался, но и затруднял (правда, и себе тоже) – а сблизившись саженей на пять–семь, внезапно упал на одно колено и выдал просто великолепную серию.
– Два точно в сердце, еще два в корпус, и пятым в низ маски! Надо бы узнать его фамилию…
– Николай Николаевич Шиллинг, взводный второй роты первого батальона. Что ж, для Измайловского полка еще есть надежда.
С удивлением поглядев на своего друга, Михаил склонил голову к плечу:
– Ты сегодня определенно не в духе. Неужели такие мелочи могут испортить твое настроение?
Вместо ответа князь сам задал вопрос:
– Помнишь, как ты недели с две назад пробовал стрелять из пулемета? Как, понравилась машинка?
– Ничего так. Грохочет, правда, здорово, зато мишени разносит – блеск!.. А что?
Сын императора отошел от окна и с размаху плюхнулся на широкое кресло.
– Рад, что тебе понравилось. Вот представь: на тебя в полный рост, четкими шеренгами наступает вражеский батальон. А у тебя только собственноручно вырытый окоп, готовый к стрельбе БАС, и двадцать набитых лент. Отступать нельзя, ведь за спиной… Ну, скажем, лазарет, полный раненых и хорошеньких сестер милосердия. Как, остановишь?
Михаил набрал было воздуха в грудь, чтобы выдать уверенно–четкое «Да!», но остановился, задумался, и подозревая какой–то подвох, нерешительно уточнил:
– В полный рост? А на каком расстоянии я их замечу?
– Верста.
Подросток еще раз все хорошо обдумал, прикинул разные варианты и осторожно кивнул:
– Остановлю.
– Верно. А опытный пулеметчик не только остановит, но и нанесет такие потери, что от того батальона дай Бог рота останется. А если таких пулеметчиков будет два, то и отделению за счастье выжить будет.
Михаил прекрасно понял, на что намекал его лучший друг, но все еще не понимал, с чего тот так сильно расстроился. Что и показал вопросительно–недоумевающей мимикой.
– Не понимаешь? Гвардейские полки традиционно считаются самыми боеспособными частями Русской императорской армии. Отступать гвардия не умеет, это верно. Но и правильно наступать – тоже. Случись война, такие вот командиры.
Агренев небрежно кивнул в сторону окна.
– Поведут своих солдат на врага в полный рост, идеально ровными шеренгами, четким и размашистым шагом. И с честью погибнут в первых рядах – а вслед за ними в сырую землю лягут и их солдаты. Пригнанные словно жертвенный скот под пулеметы и пушки противника… Ничего страшного, Россия большая, бабы еще нарожают.
– Защитник отечества всегда должен быть готов положить жизнь за родную землю!
– Это ты сейчас кого мне цитируешь?
Член августейшей семьи чуть–чуть покраснел, и признался:
– Дядю Николя.
– А, понятно. Открою тебе небольшой секрет: великий князь Николай Николаевич–младший достаточно хорош как генерал армии мирного времени. Но для военного времени… Гм, скажем так, не вполне. Потому что первейшая и важнейшая задача любого защитника империи – сделать так, чтобы любой неприятель сложил голову за СВОЮ родину, оставив Россию в покое. Вторая его задача состоит в том, чтобы выжить, назло всем врагам, и обязательно воспользоваться всеми плодами своей победы. И только по исполнении этих двух задач, он может со спокойной душой умирать. Желательно в своей постели, но можно и в чужой.
Несмотря на серьезность момента, юный великий князь не удержался и прыснул, в красках представив себе такую смерть.
– Говорят, знаменитый Скобелев так и умер, на любовном ложе.
– А еще говорят, что ему немного помогли. И часть его архива почему–то бесследно пропала… Впрочем, неважно.
Опять перенеся свое внимание на арену, владелец «Колизеума» равнодушно отметил, что господа офицеры наконец–то угомонились, переключившись на столик с бутылками вина.
