говоря, "не очень": синяки под красными, в прожилках глазами, изрядно мятый костюм.
– Заходи, – устало сказал он и поморщился.
Я скромно вошла.
– Ну что ты мнешься? – взорвался Иван Аркадьевич, выдрал из блокнота листок, скомкал его и швырнул в корзину, – садись, давай, рассказывай!
– Иван Аркадьевич, что случилось?
– Ты мне тут зубы не заговаривай! – вызверился он, – на тебя жалоба за жалобой! Мне делать нечего, только твои бабские кикозы решать! Уволю к чертовой матери!
Он еще минут пять ругался и обличал меня на чем свет стоит. Я уже знала эту черту его характера и терпеливо ждала, пока он выпустит пар.
Наконец, хозяин кабинета иссяк и замолчал, хмуро уставившись на меня.
– Иван Аркадьевич, что случилось? – повторила я.
– Не твоего ума дело! – опять начал закипать Иван Аркадьевич.
– А вы расскажите то, что можно, – посоветовала я. – Вдруг что помогу.
– Ты…? – обидно расхохотался Иван Аркадьевич и стукнул кулаком по столу. – Что ты там можешь помочь? Ты хоть бы свои дела порешала, сплошная головная боль от тебя! Только и слышу – Горшкова – то, Горшкова – сё…
– А всё-таки, – если надо, я умела быть настойчивой, как японский мастиф.
Иван Аркадьевич умолк и подозрительно уставился на меня.
Я тоже молчала и спокойно смотрела на него.
Мы еще пару секунд поиграли в гляделки. Наконец, Иван Аркадьевич вздохнул и как-то мгновенно ссутулился:
– Да пишут тут на меня, – хмуро начал он, доставая портсигар. – Конкретно копают. Из Москвы комиссия скоро приедет. Проверять будут. Чую, в этот раз не отбиться.
– А что именно будут проверять? – спросила я. – Мы же можем успеть подготовиться. Ну хоть частично. Вы скажите, в чём именно помогать надо? И как скоро приедет комиссия?
– Да что тут поможешь, – отмахнулся он и закурил, выпуская клубы дыма. – Там, столько всего… начиная от кучи документов, у нас просто эти бумажки никогда не велись. Кто же знал, что так будет? И заканчивая разными мероприятиями. Сроку – примерно полторы недели, если не меньше.
– Так, давайте конкретно, – сделала стойку я. – Какие мероприятия?
– Да хоть бы и такие, что международное взаимодействие у нас не ведется, – Иван Аркадьевич затянулся так, что от сигареты не осталось почти ничего. Столбик пепла упал на стол с бумагами, а микроскопический бычок он затушил в чашке с недопитым чаем, раздраженно подул на обожженные пальцы и продолжил, – понимаешь, у нас это никогда не велось. У нас объект. А им отчет надо! И плевать, откуда я это все возьму. Вот где я им за неделю найду иностранцев, согласую наверху, привезу сюда и проведу мероприятие?!!
– Это вообще не проблема, – спокойно сказала я и Иван Аркадьевич аж бросил прикуривать новую сигарету.
– Давай-ка в этом месте подробнее, – тихо произнес он, и я поёжилась. Хозяин кабинета умел давить.
– Я на днях была по делам в типографии, и директор говорил, что их международный корреспондент вернулся откуда-то из Латинской Америки вроде, точно не помню, где писал репортажи об апартеиде. Я еще тогда подумала, что было бы интересно, чтобы этот журналист выступил перед нашими рабочими депо и рассказал, как местные партизаны ведут освободительную войну с капиталистами и эксплуататорами. А то задолбали уже эти наши романтические заседания – то влюбленных порицаем, то к посевной готовимся.
– Хм, интересные у тебя знакомые, я посмотрю, – как бы про себя протянул Иван Аркадьевич. Он заметно оживился, лицо чуть порозовело.
– Дак, это же сосед мой, – отмахнулась я. – Меня Гиржева отправила в типографию объявление в газету давать, а там смотрю – сосед мой. Вот и перекинулись парой слов. Им, кстати, тоже просветительские мероприятия "с народом" нужны.
– Так, – сказал Иван Аркадьевич, крутя диск телефона, – и как ты говоришь, его зовут?
– Иван Трофимович.
Иван Аркадьевич очень быстро договорился с моим соседом. Мероприятие должно было произойти через два дня, и меня обоюдным согласием обе стороны решили сделать ответственным организатором.
Ну, а я что – я только "за".
– Что тебе еще? – видя, что я не ухожу, спросил Иван Аркадьевич, но уже не так хмуро.
– Документы, – напомнила я.
– Что документы? – не понял Иван Аркадьевич и брезгливо заглянул в грязную чайную чашку.
– Вам нужно восстанавливать какие-то документы, – подсказала я. – И я – именно тот человек, который умеет это делать быстро и качественно.
– Ты даже не представляешь, сколько там всего, – закручинился опять Иван Аркадьевич.
– Не имеет значения, – отмахнулась я. – Я сделаю все очень быстро. Если нужно ускорить процесс – давайте привлечем, к примеру, Аллочку или еще кого, пусть мне носят, складывают, в общем, делают всё, что я скажу. Мы все сделаем в срок.
– Да ты понимаешь, что, если эти курицы пронюхают, чем мы тут занимаемся… – почесал макушку озадаченный Иван Аркадьевич.
– Если дело секретное, мы можем работать по вечерам и на выходных, – ответила я.
– Хм… – задумался Иван Аркадьевич. – Ладно. Я сделаю пропуски. Чтобы вас впускали по вечерам. На две недели вполне хватит. Сегодня уже не успею, жаль, Бабанин уехал, вызвали наверх. А вот завтра начнем. Еще же Алю можно привлечь. Ну, Алевтину Никитишну.
– Прекрасно, – улыбнулась я. – Втроем мы быстрее справимся.
– Вчетвером. Ты чаю хочешь? – вдруг спросил повеселевший Иван Аркадьевич.
– Нет, – отказалась я (у меня еще с той, прошлой жизни, принцип – не пить с руководством чаи-кофеи, ибо чревато).
– А я страсть, как крепкого-крепкого чаю хочу, – сказал Иван Аркадьевич и устало потер виски. – Скажи Аллочке, пусть сделает мне чай с лимоном и покрепче. И три ложки сахару. А эту чашку пусть заберет.
– Я сама заберу, – улыбнулась я и прихватила грязную чашку. Я была довольна, что мне есть чем отблагодарить этого хорошего человека, который помог мне в трудную минуту. А готовить материалы для всяких комиссий я умею ювелирно. Знал бы Иван Аркадьевич, сколько таких комиссий, в том числе заказных, мне довелось отбить в той жизни и какого уровня они были.
Выходя из кабинета, я заметила, как Иван Аркадьевич уже улыбается, задумчиво уставившись в
