спиной. Но руки у Шалтая длиннющие. Он схватил СД-шника и рывком притянул его к себе, используя как живой щит. Схватил его за кадык крепкими, как когти коршуна, пальцами так, что автоматчик выпустил из рук оружие и захрипел. Пистолет брякнулся на землю, а автомат повис у него на шее.
— Брать живым! — заорал Алоиз и выстрелил в «щит» Юргена.
Бах! Бах! Пистолетные пули проделали дырочки в серой форме. Заложник обмяк, а Юрген упал на землю вместе с ним, продолжая им прикрываться.
Второй автоматчик бросился к Юргену, а третий держал меня на мушке. Бах! Прогремел выстрел и бежавший к Юргену СД-шник упал. Шалтай успел подхватить с земли пистолет и лежа палил из-за трупа, как из-за укрытия.
Мой автоматчик развернул ствол и саданул очередью по Юргену. Но не попал, потому что за мгновение до этого я носком ботинка швырнул в него обломок кирпича. Обломок угодил ему в бок и «сбил прицел». Я метнулся в сторону и укрылся за плитой.
Бах! Бах! Пули выщелкивали из плиты искорки. Судя по звуку, по мне палил Алоиз.
Юрген пришил в это время второго автоматчика. Отшвырнул с себя уже не живой щит и перекатом ушел за полуразвалившуюся стену.
— Бросай оружие, Юрген! — выкрикнул Алоиз, выглядывая из-за угла. — Через десять минут здесь будут все патрули города. Они слышали выстрелы! Вам не уйти.
Бах! Бах! Шалтай и гестаповец обменялись выстрелами. Я сидел за плитой немного сбоку от них.
Черт! А фриц прав. Звуки выстрелов невозможно не услышать в ночном городе. Мы здесь как в ловушке. Гнида Алоиз нас не выпустит. Он просто будет держать нас здесь до прибытия подкрепления. Притаился за полуразрушенной кирпичной стеной, хрен его достанешь.
Можно попробовать в окно сигануть, но тогда придется выбраться на открытое пространство, и он снимет меня как в тире. Под ногами захрустели старые доски. Ботинки увязли в каком-то тряпье.
В голову пришла шальная мысль. Я пошарил по полу руками. Нащупал две доски, сбитые в крестовину. Я спешно скинул с себя гимнастерку и нацепил ее на эту крестовину. Верхний конец «креста» обмотал тряпкой, будто голова. Чучело готово. В темном углу, где притаился я, легко такую конструкцию спутать с человеком.
Ну! С Богом! Я выставил «манекен» над плитой.
Бах! Бах! Он колыхнулся, словив пули. Но не упал. Чертов Алоиз, наверное, сильно удивился, почему я не падаю. Он прицелился тщательнее. Бах!
Но я уже полз в обход. Только бы не увидел. Если повернет голову, я тут как тут. Но он озаботился манекеном и все внимание перевел на него.
Я же передвигался с такой скоростью, с которой в жизни никогда не ползал. Обдирал руки, колени и голый живот, оставляя за собой кровавый след на камнях. Но боли нет. Лишь цель впереди. Черная фигура гестаповца.
Вот я его уже ясно его вижу. Вот он спрятался за кирпичную кладку и перезаряжает пистолет. Щелк! Магазин встал на место, но поднять руку с оружием Алоиз не успел. Потому что рывком из темноты на него навалилась моя туша. Смела и прижала к земле.
Я ударил его руку с оружием о камень, и пистолет выпал. Алоиз извивался подо мной как пойманный хищником кабанчик. Отчаянно пытался вцепиться мне в глаза. Я перехватил его правую руку и резко вывернул кисть. Хрусь! Сустав в запястье лопнул, а гестаповец взвыл. Хрусь! Сломал запястье левой руки.
Встал на ноги и спешно подобрал пистолет. К нам уже подбежал Юрген. Он схватил воющего гестаповца за волосы и приподнял. Вставил ему ствол «Вальтера» в рот и процедил:
— Кто еще знает про меня? Говори, сука, ну!
Алоиз выл, а Юрген с силой провернул ствол. Зубы фашиста хрустнули, а изо рта хлынул кровь.
— Никто! Никто, не знает! — глухо пробубнил Алоиз, еле ворочая разодранным языком.
— Врешь! — Юрген даванул пистолетом еще раз, а фашист захрипел от боли.
— Клянусь, это правда, — побулькал он кровью.
Бах! Мозги гестаповца вылетели со стороны затылка с фрагментами черепа.
— Уходим! — Юрген, — хлопнул меня по плечу.
— А трупы? — воскликнул я. — Много мирных за них казнят.
— Мы завали их взрывом, у меня здесь схрон, — Юрген, нырнул в темный закуток и разгреб строительных хлам. Вытащил пыльный вещмешок. Вытряхнул из него связку гранат. Две протянул мне. Бросать надо одновременно, под ту стену, что опорой является. Тогда крыша рухнет.
Они разгребут завалы и найдут трупы, — мотал я головой.
— У тебя есть другие предложения? — раздраженно процедил напарник.
— Да! Снимай одежду.
— Зачем?
— Наденешь вот это, — я кинулся снимать немецкую форму с одного из мертвых СД-шников. — Скорее!
Юрген напялил немецкую форму, а его «лохмотья» я нацепил на труп. С шеи трупа сорвал амулет на цепочке, с пальца снял обручальное кольцо. Татуировок и родимых пятен на его коже нет. Это гут.
Затем взял тяжеленный обломок плиты и размозжил трупу голову. Вмял его морду так, что теперь его невозможно было бы узнать.
— Умно, — усмехнулся Юрген. — Разгребут завалы, и подумают, что Алоиз столкнулся здесь с партизаном. Который подорвал себя вместе с ними.
— Все! Уходим!
— Давай, на «три», — кивнул Юрген на гранаты. — Раз, два… Три!
Бабах! Взрывы слились в один. Кирпичная стена рассыпалась, и крыша заскрежетала. Покачнулась, будто раздумывая, падать или нет, и через мгновение с громким вздохом ухнула вниз, накрыв наше побоище.
Мы выскочили из теперь уже окончательно разрушенного дома и растворились в темноте ночного города. Где-то сбоку черноту резали лучи фонариков приближающихся патрулей. Слышались крики и немецкая брань.
Мы заскочили за угол и сбавили шаг. Все… Успели.
* * *
Я провалился в сон, кажется, не успев донести голову до своей тощей подушки. Странный это был сон. Реалистичный настолько, что я ощущал всей кожей горячий летний воздух, ощущал запах цветов и сухой травы. А в траве заливались звоном кузнечики. Как будто это был вовсе даже не сон… Нет, не сон! Я же ясно помню этот день из своего детства, в самых мельчайших подробностях! Тогда в девяностых я будучи школьником гостил у бабы Нюры в Заовражино.
— Да нет тут ничего, набрехал нам Славка Батраков с три короба, а мы повелись! — Костик отшвырнул в сторону обломок кирпича, встал и отряхнул колени. — Айда лучше купаться. А то мне дома опять влетит, что мы угваздались…
Жара в то лето стояла уже месяц. Сухая земля была как каменная, пучки сухой травы торчали из скелета фундамента «барской дачи». Про клады в этих местах было много баек. Мол, и русские
