твой звонок в журнал… но больше так не поступай!
Я вспылил от унижения и заорал:
— Да вы понимаете, что… — в трубке раздались короткие гудки. — Дьявол!
— Не поверили? — правильно понял Леха. — Но это же статья! Она обязана зарегистрировать любой сигнал! Бежим на вокзал? Еще можем успеть!
— Сейчас, еще одна попытка!
На этот раз мне понадобились десять копеек. Номер лейтенанта госбезопасности Куликова я на всякий случай заучил наизусть.
Гудок, второй, третий.
— Слушаю, Куликов! — этот чуть хрипловатый голос я узнал бы из многих.
— Буров моя фамилия, — пошел я ва-банк, — из бригады Корякина.
— Помню тебя, Буров, — чуть удивился лейтенант, — чем обязан?..
— У меня появилась важная информация! В десять вечера от завода отъехал поезд, груженный танками. Сейчас по расписанию он должен находиться на городском вокзале на загрузке личного состава. Так вот, я узнал, что планируется диверсия! Поезд под ударом! Нужно немедленно остановить погрузку красноармейцев! Вы меня слышите? Алло! Алло!
Мне показалось, что связь прервалась. Такое часто бывало, телефонные линии были несовершенны, и обрывы случались постоянно. Но через несколько секунд я вновь услышал Куликова.
— Это точно, Буров? Откуда сведения?
— Все потом! Сейчас срочно звоните на вокзал! Вам поверят, мне нет. Любым способом остановите отправление состава, а лучше, перекройте весь вокзал целиком! Отмените все отправления! Иначе могут погибнуть люди! Вы слышите?
— Слышу, — отрывисто ответил Куликов, — понял тебя, Буров. Все сделаю! Но смотри, если это окажется глупым розыгрышем…
— Да не вру я! Не вру! Действуйте, товарищ лейтенант!..
В трубке вновь раздались отрывистые гудки. Кажется, Куликов все же поверил. Если он поспешит и сделает все, как надо, то состав успеют остановить. Можно возвращаться домой и ждать новостей… заодно встречусь с товарищами из НКВД на пресловутом черном воронке, которые, наверняка, захотят из первых уст узнать источник подобных новостей и вскоре явятся ко мне домой. Кажется, накрылся для меня УДТК. Пока безопасники будут меня крутить и проверять, пройдет много времени… но главное, мы все же спасли людей и технику? Сделали все возможное? Или не все?..
— Чего замер? — дернул меня Леха, за рукав вытягивая из будки. — Времени в обрез!
— Куликов сказал, что все организует. Нам можно возвращаться домой.
— Вот еще! — возмутился Носов такой несправедливости. — И ничего не увидеть собственными глазами? Дим, ты чего? Тебе не интересно? Бежим на вокзал!
Я нехотя позволил увлечь меня вперед, а потом и сам взбодрился, и побежал быстрее. Чего это я, собственно⁈ Конечно, надо проконтролировать все лично! Мало ли, вдруг Куликов не дозвонится до милицейского поста на вокзале, или они не успеют среагировать, или еще что… сам не сделаешь, никто не сделает! И я это знал лучше других, многократно сталкиваясь прежде с безответственностью и расхлябанностью. Про Куликова ничего плохого я сказать не мог, но и не знал, насколько он собран и быстр в решениях. Вдруг, не среагирует в нужном темпе, потеряет столь важные минуты, опоздает…
До площади Революции мы добрались за рекордный срок и успели в последний момент заскочить в трамвай, следующий к вокзалу.
— Уф! — отдувался Леша. — Раньше бы я не добежал, дыхалки бы не хватило. Это все тренировки!
Я кивнул. Мы оба окрепли, и с каждым днем лишь набирали силу. Это было несомненно. Я считал, что кондициями сравнялся сейчас с двадцатилетним атлетом, а Леха… он был похилее, но, видно, часть моей энергии каким-то образом передалась и ему, и он вытянулся вверх, окреп в плечах, которые стали широкими и покатыми, как и тяжелоатлета, но при этом тело его стало гибким и развитым. В любом случае, мы стали иными, по сравнению с тем, какими были еще в декабре. И я приписывал эти изменения именно тренировкам.
— Конечная станция, «Вокзал. Челябинск-Главный», — объявил кондуктор. — Граждане, все на выход! Приехали!
Мы выскочили первыми, осмотрелись, не заметили ничего подозрительного, и сломя голову бросились к двухэтажному строению вокзала, похожему издали на дворянский особняк. Платформы находились с обратной стороны здания, до них еще следовало добраться. Но — вот что плохо! — никакой суеты вокруг вокзала я не увидел: люди неспешно шли от трамвайной и автобусной станции к вокзальному корпусу, не выказывая ни малейшей тревоги; активность милиции тоже отсутствовала. Все вокруг было спокойно и умиротворенно. Неужели, Куликов все же не сумел дозвониться до поста? Тогда у нас оставалось совсем мало времени, чтобы успеть хоть что-то предпринять.
— Давай, ты беги внутрь, попытайся отыскать милицию или бойцов охраны, расскажи им обо всем, а я сразу на пути — попробую остановить отправление! — приказал я таким тоном, что Носов и не подумал со мной спорить, лишь натянул шапку глубже на уши и припустил в нужном направлении. Вот и славно. Мы еще можем успеть. Если повезет.
Не повезло.
Когда я оббежал здание вокзала справа, то сначала услышал долгий протяжный гудок, и тут же увидел, как последние вагоны состава покидают перрон. Опоздал!
Мне навстречу шли трое красноармейцев, патрулирующих территорию вокзала. Вид у меня был настолько безумный, что они сдернули с плеч винтовки и дружно навели их на меня.
— Стоять! Не двигаться! Руки вверх!
Бойцы были молодыми, чуть старше Лехи, и столь же неопытными, поэтому я плавным движением срезал разделявшее нас расстояние наполовину, тут же ушел от случайного выстрела, оказался рядом с левым патрульным, вырубил его точным ударом, подбил винтовку снизу вверх, перехватил, ударил в челюсть второго, подсек ноги третьего, и, удержав его от страшного падения на бетон перрона, одним тычком в солнечное сплетение заставил его забыть обо всем на свете, кроме попыток вернуть способность дышать.
Отбросив винтовку в сторону, я помчался за удаляющимся составом.
— Раз-два-три! За дыханием следи.
Четыре-пять-шесть! Надо все учесть.
Семь-восемь-девять! Вправо и влево.
Десять! Кому бы врезать⁈..
Рифмы, пусть и
