Но сказать женщине: а я тебя не хочу — так джентльмены не поступают.
И тут дверь раскрылась — так всегда случается в романах, где автор бережет целомудрие своего героя. Что-то должно случиться и спасти его девичью честь. Наверное, успех многотомной эпопеи шестидесятых годов «Анжелика» происходил оттого, что прекрасная героиня того сериала умела по собственной воле или по чужому настоянию спать с десятками хороших и плохих мужчин, получать от этого удовольствие, но душевно оставаться всегда верной своему первому и единственному мужчине, красоту которого лишь подперчили косметические шрамы, хотя все вокруг кричали: «О, как он обезображен!»
Так как эпопея, в которой главным героем остался Андрей Берестов, никогда не станет столь же популярной, как рассказ о маркизе Ангелов, то его судьба будет решаться за кулисами, где очередная дуэнья воскликнет: «Ну как, мне пора вмешаться?» — «Вмешивайся», — ответит режиссер.
На этот раз режиссер выпустил из-за кулис Анастасию Николаевну.
Она вошла, коротко постучав. Настолько коротко, что Андрей не успел ответить на этот стук, а Татьяна — отпрянуть.
— Таня, — сказала Анастасия Николаевна. — Ну разве так можно? Своих целей надо добиваться цивилизованными методами.
— Как вы посмели! — Татьяна вскочила с койки, как испуганная пантера. — Я же занята делом.
— Вот именно, — согласилась Анастасия Николаевна. — А я все жду и жду — когда же ты чего-нибудь узнаешь? Я не думала, что ты настолько эгоистична. Неужели этот молодой человек так нравится тебе?
— Не в этом дело. — Татьяна стояла близко к Андрею, Анастасия Николаевна перед ней, и Андрей чувствовал, как стало тесно в маленькой каюте.
Теплоход дал гудок — он проник сквозь приоткрытый иллюминатор — и тут же начал двигаться. Дрогнули и медленно поплыли назад дома на набережной.
— Что ты узнала? — спросила Анастасия у Татьяны, не глядя на Андрея.
«Может, и лучше, что я здесь лишний», — подумал Андрей и попытался встать так, чтобы оказаться за спиной Анастасии Николаевны.
Это ему удалось.
Дело решали секунды.
Андрей изловчился, скользнул вдоль стены за ее спину, чуть не упал в открытую дверь туалета — и вот она, спасительная дверь в коридор! Но женщины уже обернулись к Андрею.
— Вы куда? — воскликнули хором.
— Ты куда? — сзади стоял Алеша Гаврилин. Мягкой большой ладонью он затолкал Андрея обратно в каюту.
— Господа, — сказал Андрей. — Хочу полюбоваться Стокгольмом при лунном свете.
— Андрюша, ну что ты несешь! — обиженно произнес Гаврилин. — Ты же еще не все рассказал.
— Я даже не успел обесчестить твою подругу по партии.
— Андрюша, не юродствуй, мы не изверги, нам нужна правда. Мы не можем отдать царские драгоценности этим бандитам.
— Ну и возьмите их. Я в этом не участвую.
— Если ты претендуешь на свою долю…
— Алеша, мы с тобой вроде бы давно знакомы. Ты, наверное, знаешь, что я не принадлежу ни к какой партии или движению, что мне в высшей степени наплевать на это. Я думал, что ты тоже интеллигент.
— Не вам, молодой человек, судить об интеллигентности других, — вдруг заявила Анастасия Николаевна. — Интеллигенту в первую очередь свойственна тяга к справедливости. Деньги как таковые не правят миром. Но деньги в нашем мире — оружие. И оружие в дурных руках ведет к жертвам и угнетению. Интеллигентность — это наличие идеалов. А то, что проповедуете вы, — попытка сесть между двух стульев, закрыть глаза ладонями и делать вид, словно наш мир не сотрясается от отчаянной борьбы между добром и злом.
— Почему я должен считать добром вашу сторону в этой схватке?
— А где у вас голова?
— Не голова, — произнесла Татьяна, — не голова, а сердце.
Андрею стало смешно. Именно от Татьяны услышать эти слова! И стоило немалого труда удержаться от улыбки.
— Посмотри, старик, — сказал Алеша. — Вот тут с одной стороны я, Анастасия Николаевна, Татьяна и другие люди из твоего племени. Мы в одной лодке. А можешь ли ты, положа руку на сердце, сказать, что Антонина твой союзник?
— Или Бегишев? — сказала Анастасия. — С ума сойти — Бегишев как идеал друга и союзника!
Андрей понимал, что если садиться в чашу весов — видно, его чаша с ними. Но он понимал также, что общее дело, которое начинается как нечто святое, освященное идеальными лозунгами, — совсем не обязательно остается таковым и в дальнейшем. Горе идеалистов и интеллигентов заключалось в том, что их легче провести, чем Бегишева.
— Я не союзник Бегишева, — сказал Андрей, — ничей я не союзник, но я не знаю, кто ваш хозяин.
— Как вы посмели! — вырвалось у Анастасии.
— Ты не можешь допустить, что мы обходимся без хозяина? — спросил Алеша. — Неужели ты настолько в плену у стереотипов бандитской жизни?
Андрей пожал плечами. Доказать он ничего не докажет, а друзей по прослойке рассердит.
— Кто эта старуха с оранжевыми волосами? — вдруг спросила Татьяна.
Андрей сделал вид, что не расслышал. Он не испытывал никакой лояльности к Бегишеву, но по складу своего характера не умел и не желал отвечать следователям — даже очень хорошим.
— Где они спрятали шкатулку?
— Не знаю. — На этот вопрос он мог честно ответить — не знаю.
— Но шкатулка есть? И в ней наши драгоценности? — спросила Анастасия.
— Татьяна мне сказала, что шкатулку она видела.
— Но что в ней? — настаивал Алеша. — Андрей, пойми, что сейчас ты оказался в центре очень опасной интриги. Ты можешь погибнуть. Ты должен выбрать сторону.
— Клянусь вам, не знаю, что в этом ящике, не знаю, где лежит этот ящик, даже не знаю, кто на самом деле та рыжая женщина, о которой вы спрашиваете. И большего вы от меня не добьетесь. Я не знаю!
— И правильно, — сказал новый голос от двери. Там стоял писатель Глинка. Стоял и безмятежно улыбался. — Андрюша ничего не знает и знать не может. А я вот знаю, что намерен похитить его у вас — и пригласить на именины госпожи Бригитты Нильсен. Его ждут.
Господи, как Андрей был благодарен добродушному писателю — если бы тот знал, из какой ямы он его вытащил!
— Простите. — Андрей ринулся к выходу, сдвинув тяжелого Гаврилина. И тот уступил ему дорогу.
* * *
В банкетном зале было тесно, душно, громко играл оркестр, лично Дилемма Кофанова плясала на махонькой эстраде.
Бригитта Нильсен изобразила невероятную радость по поводу появления Андрея. Словно они дружили домами со школьных лет. Она была сказочно хороша. А может быть, Андрею так показалось, потому что здесь веселились писатели, и им дела не было до каких-то шкатулок, зомби и политических заговоров.
