type="note">
[46] Мы одной веры, сестра. Жаль, не нашлось того, кто бы вам все объяснил… На Клеменцию постоянно прибывали эмигранты, после начала смуты во Франции их стало особенно много. Эти люди жили в лоне Католической церкви, привыкли к ее обрядам и правилам. Антихристу Римскому нет власти в царстве чистых, но из человечности наше руководство пошло на уступки. Каждый смог молиться так, как привык. Епископов отнюдь не назначают, но избирают, причем сами прихожане. Ортодоксы по-прежнему совершают сonsolament, пресвитериане слушают мессу и ходят к исповеди. И те, и другие живут в мире во славу Господа нашего.
— Еще раз извините, мсье Ришар, я действительно не знала. А куда мы едем, в смысле летим? Мне сказали, что это какое-то паломничество. Но… Не в Рим же!
— Нет, конечно. В Монесегюр.
* * *
Летать уже приходилось, и Соль считала себя космическим волком, хотя бы отчасти, поэтому в горящий белый огнем луч ступила смело. Обычный лифт, к тому же, говорят, абсолютно безопасный. Раз — и…
Корабль на этот раз очень напоминал автобус, разве что в длину больше раза в два. Мягкие откидные кресла, знакомые черные ремни. Удивило, что некоторые пассажиры одеты странно, не в привычные комбинезоны, а в какие-то… Хламиды? Ризы? Впрочем, сообразила быстро. Паломничество! Наверно, так и полагается.
С мсье Ришаром устроились в соседних креслах. Епископ? Ну и ладно, человек вроде неплохой.
Пристегнув ремни, заметила еще одну странность. Тихо, очень тихо. Если и переговариваются, то шепотом. Потом подумала, что самое время помолиться, но памятные с детства строчки почему-то не шли на ум. Так нельзя! Надо чтобы от сердца, чтобы по-настоящему. Покосилась на соседа, тот молча перебирал четки.
Перекрестилась. Наставь, Господи, рабу Свою грешную!
* * *
В Монсегюре она не бывала, хоть и собиралась. После того, как переехали во Францию, отец заявил, что вот теперь уж точно надо. Подумав, добавил, что от Монсегюра, который когда-то защищали их предки, не осталось ровным счетом ничего, туристам показывают руины совсем другой крепости, построенной на его месте. Сам-то он там бывал и здорово разочаровался. Чужие камни, чужая память… Но сейчас, уходя по черной невидимой дороге к близкой Земле, Соль начинала понимать, что ее спутники чувствуют — и видят! — совсем иное. Для нее планета пращуров родная, привычная, для них же земля обетованная. Сколько поколений мечтали вернуться, выпало — им!
Звездное небо сменилось серым безвидным хаосом, тяжесть вдавливала в кресло, и дева Соланж уже начинала жалеть, что согласилась. Она ничего не почувствует, это не ее мечта, не ее праздник. Вспомнился вдруг доктор Отто Ган. Хотя почему — вдруг, у него есть книга именно про Монсегюр! Вот если бы с ним, пешком, без всякого космического корабля. Он-то про крепость предков наверняка все знает!
— Как вы, дочь моя? — негромко спросил епископ.
Поправлять не стала, пусть его! У дедушки профессиональная деформация.
— Спасибо, мсье Ришар, все в порядке.
В иллюминаторе ясное вечернее небо. Перистые облака у горизонта, серая дымка внизу. Быстро прилетели!
И тут вспыхнул экран — прямо в воздухе, над креслом. На нем только дата, больше ничего:
March XVI, MCCXLIV.
— Отче! — не выдержала Соль. — Я так не могу, я… Я не готова, я ничего не чувствую, я… Я права не имею!
Епископ покачал головой:
— Доверься Тому, Кто привел тебя сюда. Твоего имени нет в списках, уверен, ты сама не представляла, куда попадешь. Не промысел ли это? Готова ли ты? Тебе пришлось воевать, дочь моя. Была ли ты готова? Вспомни апостола Павла: День Господень наступит внезапно, придет, как вор ночной [47]. Для тебя он настал.
* * *
Выйдя из луча белого света, она шагнула на мокрую от дождя проселочную дорогу. За дорогой черное поле, желтая трава. А дальше холм, вершина его — неровная серая скала, немного похожая на корону.
Все…
Люди стояли молча, плечом к плечу. Смотрели. Наконец, послышался негромкий голос:
— Вернулись. Мы — вернулись!
Крик… Кто-то упал на колени, кто-то ткнулся лицом в мокрую траву. И в этот миг Соль поняла, что для ее земляков обратной дороги уже нет. Они увидели то, ради чего прилетели сквозь черный космос. Отсюда они уже не уйдут. Клеменьтийцы отвоюют свой Монсегюр, и горе тем, кто станет на пути.
Не пощадят!..
Не всегда требуется срывать горло, призывая на кровавую битву, иногда достаточно поманить сбывшейся мечтой.
Отвернувшись, она сотворила крест и шагнула обратно в средоточие белого огня. День Господень и вправду настал. Хочешь опять на войну, маленький солдатик?
* * *
— Очень хорошо, что зашли, Соланж, — Камея, приподнявшись на койке, махнула рукой. — Я вас искала, а вы, оказывается, летали на Землю. Соскучились?
Каюта ликтора оказалась такой же, как у нее самой, и обстановка сходная, простая и строгая. Зато сама Камея… Серая туника, лента в волосах, колье на высокой шее. И пряный запах духов.
Соль пристроилась на краю койки, больше в каюте сесть и негде. Вдохнула поглубже.
— Сейчас буду говорить глупости. Можно?
Камий Ортана улыбнулась.
— Нужно
Мурашки по коже… Соль сглотнула, вновь набрала воздуха в грудь… Нет-нет, о таком нельзя вслух. И думать тоже нельзя.
Отвернулась, проговорив чужим голосом.
— Я граппу один раз в жизни пила. Понравилось! Наверно, у вас нет граппы, но может, что-то другое…
Ликтор привстала, протянула руку, коснувшись пальцами ее подбородка.
— Диагноз пока не совсем
