Вот самое последнее…
Полистав тетрадь, достал спрятанную между страниц фотографию.
— Пришлось заниматься по просьбе одного нашего адмирала. К нему обратился, представьте себе, сын русского Верховного правителя и известного полярника Колчак-младший. Появились фальшивые мемуары революционера Бруснева, который якобы встречался с инопланетянами на Земле Санникова. У пришельцев с Аргентины там, оказывается, база.
На фотографии — нечто полярное. Все в зимнем, вокруг камни и снег. И ни одного марсианина.
— Чего только не выдумывали, вплоть до того, что девушку, занимавшуюся этим делом, выкрали люди в черном. Они, понятно, тоже с фиолетовой планеты, откуда же еще? А на самом деле… Мемуары — машинописная копия, никакого подтверждения, что их писал именно Бруснев, нет. Фотографии могли быть сняты на Таймыре по время путешествия шхуны «Заря». Там вроде бы нет таких гор, но не уверен, что Таймыр так хорошо исследован. Кстати, Земли Санникова не существует, уже проверено.
Анри Леконту стало почему-то грустно. Ничего нет, сказка всего лишь сказка, у Святого Николая ватная борода.
— А девушка?
Этнограф махнул рукой.
— Вышла замуж за подданного Лихтенштейна и уехала с ним за границу. Мсье Леконт! Шеф! Про наш веселый замок, уверен, тоже распускают слухи. А что? Марсиане на вершине Речной Анны!..
* * *
— Вы от меня прячетесь, учитель?
— Вы меня преследуете, ученица?
Мари-Жаклин нашла его уже под вечер. Шеф объекта и сам к тому времени набегался не хуже дяди. Принял работу у ремонтников, в очередной раз успокоил мадам Делис, ужаснувшуюся тем, что бравые легионеры капитана Пастера разбирают каменные зубцы на стене, прилегающей к башне, лично принес капли валерианы рыдающей мадемуазель экскурсовод, посетовал вместе с капитаном Гарнье на то, что дальше будет только хуже. Наконец, раскидав дела, стал возле лестницы, ведущей на второй этаж музейного корпуса чтобы полюбоваться закатом. Бывшая ученица подошла сзади.
— Что у нас нового, шеф?
— Инопланетян не существует, Жаклин, по крайней мере, мне так объяснили.
Она хотела что-то ответить. Не успела.
— Эгей! А вот и я!..
Анри Леконт обернулся, взглянул вверх. Дядя!
— По-моему, он сильно пьян, — рассудила бывшая ученица.
— Очень сильно.
Пьян — не беда, но дядя стоял на верхней ступеньке лестницы. Ступенек много, к тому же они мокрые от дождя. Как бы не…
— Иду!
Леконт внезапно понял, что дядя стоит вовсе не на ступеньке, а на небольшой круглой доске. Нет, уже не стоит! Доска, воспарив над лестницей, начала медленно опускаться вниз. Дядя, довольно улыбаясь, опирался на зонтик.
— Мягкая посадка! — прокомментировал он, когда доска коснулась нижней ступеньки.
Рассмеялся, поднял зонтик вверх — и воспарил, вернувшись к месту старта. Затем, поклонившись, сошел с доски и подмигнул.
— Инопланетян не существует, — задумчиво проговорила Мари-Жаклин.
Повернулась, подошла совсем близко.
— Если прогоните… Учтите, я очень опасный враг.
Он лишь рассмеялся. Мари-Жаклин закусила губу, чуть подумала и внезапно опустилась на колени прямо в грязь. Поймать не успел, схватил за плечи, вздернул.
— Дешевый прием, ученица.
— Зато теперь вы мне не откажете, учитель.
* * *
Свет она обычно выключала сама, предварительно плотно задернув шторы. На этот раз Анри Леконт опередил:
— Сначала вопрос. Почему «вы» и «мсье»? Это обязательно?
Мари-Жаклин мстительно усмехнулась.
— Я очень благовоспитанная дама. А если вы, мсье Леконт, хотите познакомиться с дикой кошкой, то это зависит только от вас. Может, почитать вслух Бодлера?
Бывший учитель прикинула, что ученица становится опасной. Слишком умна, если не поняла, то скоро поймет. Так может, не тянуть? Ночь длинная, времени хватит на все.
— Вы очень рискуете, Мари-Жаклин.
— А вы нет?
Свет он выключил сам. Сбросил, не глядя пиджак, повернулся к стене.
— Я расскажу, как у меня это было с моей будущей женой в первый раз. Правда, не уверен, что вам удастся дослушать до конца…
Веки отяжелели, налились свинцом. Он закрыл глаза, и в зрачки плеснул неоновый огонь. Белый свет хлынул водопадом, сбивая с ног, лишая дыхания, слуха…
* * *
Когда он вновь смог думать, сквозь ставни уже просачивался рассвет. Рядом на окровавленной подушке лежала Мари-Жаклин. Он осторожно протянул руку. Кожа была теплой.
— Животное! — открыв глаза, она провела ладонью по разбитым губам. — Ты грубое, мерзкое животное, Леконт, причем без всякой фантазии.
Он же чувствовал лишь удивление. Наконец, рассудил:
— Оказывается, я не могу убить женщину.
Анри Леконт так и понял, сказали ли он это вслух.
4
Белый летний костюм он купил перед отъездом в Луизенлунд, самый модный, даже не с витрины, с показа мод. Потратил, считай, все что было, зато оценили. Вечерами, когда они с Габи прогуливались по аллеям маленького парка, был повод задирать нос повыше.
Иоганн Фест шел зыбкой тропою сна, жалея, что давнее жаркое лето он даже в Гипносфере видит очень редко. И Габи почему-то нет рядом. Тени идут навстречу, на краткий миг обретая нестойкую плоть, чужие давно забытые лица, чужие голоса. Габи нет, и это очень огорчает, потому что в левом кармане — небольшая бархатная коробочка. Когда он успел купить кольцо? И где, еще в Берлине? Но об этом он подумает после, когда проснется, а сейчас надо обязательно найти Габи…
— Она откажется, — прошелестело за левым ухом. — Вспомни, какие у нее глаза, когда она говорит о своем моряке.
Иоганн
