— Иван Гансович, — Антон обернулся к финансисту.
— Не вижу причин для беспокойства. Я так понимаю, что в запасе есть примерно месяц, пусть подает список, наши представители успеют все закупить в Европе и доставить в Россию, еще до вашего прибытия.
— Я так понимаю, судя по количеству людей на борту 'Светланы', Вы вывезли практически всю свою труппу, — Палухин только кивнул, сразу давая понять, что необходимость переговорить с людьми о предстоящей поездки он уже уяснил.
Вообще все как-то загорелись задором Антона, схватывая все налету и стараясь не задавать лишних вопросов. Наконец Антон и Варлам остались одни. Начальник службы безопасности, медленно достал портсигар, извлек папиросу и столь же неторопливо прикурил. Антон последовал его примеру, так как травить табачным дымом некурящих не привык, а их перед этим в кабинете было двое.
— Раз уж вы не отпустили меня вместе со всеми, выходит, со мной еще не закончено.
— Правильно понимаешь. Итак. Свяжешься со своими людьми в обеих столицах. Пусть все поставят с ног на уши, пусть носом землю роют, подкупают, угрожают, но вытащат всю подноготную на этого святого отца Гапона. Такие люди не могут где-нибудь не наследить.
— А чем он-то опасен? Я понял, что Вы хотите, надавить на горло революционерам, но он никогда не высказывал политических требований. Он просто отстаивает интересы рабочих.
— Это пока. Дальше будет хуже, потому что аппетит приходит во время еды. В тот момент когда он осознает, что стоит ему пожелать и многие тысячи людей пойдут за ним, разве он сумеет устоять?
— Ну, Вы-то смогли, — не удержавшись хохотнул Варлам.
— Не смешно. А потом, сколько людей пойдут за мной, десять тысяч, хорошо, найдутся сочувствующие и всего наберется двадцать. А Гапон через месяц другой сможет вывести на улицу больше ста тысяч. А как ты думаешь, что будет если на улицу выйдет столько народу?
— Дак, в столице не хватит никаких полицейских, чтобы порядок соблюсти, армию нужно будет привлекать.
— А что будет, если по полицейским и солдатам из толпы начнут стрелять?
— Вы думаете…
— Эти твари забрасывают бомбами не только представителей власти, бомбы рвутся в парках отдыха, убивая эксплуататоров, а попросту мужчин, женщин и детей. Взрывают купцов и промышленников, которые отказываются дать деньги на революционную деятельность. Убивают полицейских, чтобы совершить очередное ограбление почтовой кареты или банка, а потом со спокойной совестью проедают и спускают в варьете и на проституток большинство этих денег, которые они якобы экспроприируют для революционной борьбы с прогнившим режимом. Неужели ты думаешь их остановит то, что кто-то там погибнет. Уверен, что и ты сейчас думаешь об этом как о чем-то постороннем, никоим образом не касающимся тебя. Не надо отворачивать взгляд, это нормальная реакция, моя хата с краю, ничего не знаю, так бы ты к этому и относился, вот только я ставлю задачу, а ты ее выполняешь, потому что тебе плевать на остальных, только не на тех, кто тебе стал близок и дорог. Ведь так?
— Гхм.
— А вот мне не плевать. Мне не плевать на русских людей, которых хотят использовать заграничные толстосумы, чтобы ослабить Россию и оторвать от нее кусок пожирнее, использовать и выбросить как ненужную вещь. И с этими суками нужно бороться их же методами. Но сейчас нужно предотвратить, а вот потом мы будем бить, бить по самому больному.
— По кошельку?
— Как тебе перспектива, быть причастным к разорению какого нить богатейшего дома где-нибудь у черта на куличках, в Германии или в Америке.
— Ох не зря я с Вами связался. Я-то грешным делом подумал, что кончится война с Японией и я могу заскучать, а тут такое…
— Ага. Смотри как бы все здесь не пришлось оставить на Виктора навсегда, а самому не перейти на другое поле.
— Чего это Вы за Виктора заговорили?
— Уж не думаешь ли ты, что я тебя здесь оставлю. Тоже готовься к поездке.
— Дак об этом я и не думал, но есть кому этим заняться, не волнуйтесь, все будет чин чином, а Виктор, проныра такая, мне и там понадобится. Опять же думаю десятка два парней с собой забрать. Чую, без силы там делать нечего.
— Правильно понимаешь. И специальное снаряжение не забудь.
— А мы без него никуда. Кстати, нас тут чуть не целый состав набирается, что отдельный поезд будем фрахтовать?
— Скажешь тоже состав. Пять шесть вагонов, это еще не состав. Просто прицепимся к поезду и айда, чай в несовершенном мире живем, тут за деньги можно практически все.
— Да-а, Россия.
— Причем тут Россия? Ты думаешь в других странах по другому? Я тебя умоляю, все то же самое, просто нужно знать кому и сколько дать, вот и все, да там может еще и хуже чем у нас.
— Но в любом случае я так думаю еще вагон добавляйте.
— Это еще почему?
— Дак Сергей Владимирович еще и человек двадцать раненных вывез на 'Светлане', оно конечно почитай все тяжкие, но за время пути подлечатся. Есть моряки, а есть и солдатики, среди них двое из наших, из отряда Семена Андреевича.
— Ну Сережа… Фронтовики, моряки участвовавшие в боях…
— А Белозеров-то успеет за неделю оборудовать вагоны, я так понимаю, что уже на следующую в путь? — сменил тему варлам.
— За Анатолия Михайловича не переживай, все он успеет, а вот Иван Петрович, творческая натура, этот вполне может закружиться, больно стал нос задирать, но специалист, так что пусть куражится.
— Я так понимаю, что основной упор будет на синематограф?
— Ты был на показах? Видел как люди смотрят и какие потом выходят из зала?
— Признаться ни раз ловил себя на мысли, что они как дети малые верят всему, что там показывают, да что там, я и сам… Гхм…
— Вот, то-то и оно. Если начать показывать революционеров с не лучшей стороны, то степень доверия к ним упадет. Вот это на сегодня станет нашим основным оружием. Это и Сергей Владимирович прочувствовал направляя сюда Палухина. Да если это еще и разбавить фронтовиками… Кстати, что-то Иван Петрович не показался мне человеком проинформированным по поводу предстоящего.
— А он и не проинформирован. Когда Вы вошли, мы с Виктором как раз собирались начать изучать целую пачку инструкций, от Сергея Владимировича, уверен, что там все расписано.
— Так ты их не изучил?
— Когда бы я успел?
— Обязательно изучи. Скорее всего там будет что-то о чем я даже не подумал, у Сережи не голова а дом советов.
— Хорошо.
Домой он возвращался пешком, хотелось о многом подумать. В своей задумчивости он даже не обратил внимания на то, что его все время опекают двое сопровождающих. Варлам как видно слишком близко к сердцу принял известие о его гибели, решил перебдеть.
